— Моя Госпожа… — Балигор попытался подняться, но ладонь Майр мягко и требовательно опустила воина обратно.— Тише, Балигор.

Твою душу ранили.

Придворные манеры можешь пока забыть.

Да и мой новый воин может иногда позволить себе вольности.

Не так ли, Поглотитель?— Я не лучший пример для подражания.— О, в этом ты абсолютно прав. — Майр повернулась к человеку. — Расскажите мне как все произошло.

С самого начала и во всех подробностях.Гарлион и Первый Убийца уже вернулись.

После того как Госпожа помогла Балигору больше не требовалось защищать её сосредоточение.

Образовавшийся скромный совет её ближайших слуг должен был посветить её в мельчайшие подробности произошедшего.Майр выслушала историю от лица каждого из четверых своих воинов.

Временами она останавливала их чтобы обдумать свои мысли, задавала множество уточняющих вопросов и слушала мнение говорившего о данной детали.

Рельм показала новую сторону своих сил, реальных приверженцев и слуг, не являвшихся её частью.

Самым последним Майр слушала человека.

Его рассказ был самым долгим из-за сотен вопросов Госпожи.— Значит она смогла отобрать душу Дакиуса у тебя? — спросила Госпожа, пристально наблюдая за Поглотителем.— Не отобрать, — поправил её Элим, — я даже не успел за неё ухватиться.

Как и за душу другого убитого.

Она просто была быстрее.— Анатрея далеко отсюда, очень далеко.

Я пересилила мириады душ подальше от этой планеты, чтобы водоворот душ, что образовался там набирал силу не так быстро.

По-твоему, она способна раскинуть свои сети при необходимости ещё дальше?— Я бы так не сказал.

По крайне мере не так как ты думаешь. — Элим замолчал, стараясь подобрать нужные слова. — Когда я забираю чью-то душу, я тянусь к ней собственной волей.

Тонкой нитью, как можно быстрее, чтобы душа не успела исчезнуть.

Мною были сохранены множества душ, поэтому смею заверить я достаточно хорош в этом.

Я могу вытащить её из ещё живого тела.

А как ты и сказала, Анатрея находится очень далеко отсюда.

Трудно представить, что кто-то способен протянуть свою волю через половину вселенной быстрее чем я могу протянуть свою через кусочек подземелья.— Если она наблюдала за боем?Элим покачал головой.— Наблюдать за душой и забрать душу совсем разные вещи.

Нить которой хватаю душу я это тонкая, но неразрывная связь.

Как только я ухватился, практически невозможно её разрушить, а значит и отобрать спасенную мною душу, — Собиратель Душ скривился, услышав собственные слова, — в общем я хотел сказать, что нельзя держать эту нить где-то рядышком, чтобы подстраховать.— Но ты ведь спасаешь своих, — не согласился Гарлион, — даже тех, кто умирал на Анатрее.

Таже ситуация, только с другой стороны.

Ты тоже всегда далеко, но благодаря оставленной метке, смог спасти их.— Верно.

Я уже создал готовую нить с каждой душой, привязав её к отметке.

Поэтому готов забрать душу погибшего в нужный момент.— И если бы на Дакиусе была такая метка я бы давно это знала, — добавила Госпожа, — у тебя уже есть предположение верно?— Помнишь моё пребывание на Анатрее?Воспоминание о произошедшем само по себе вызвало у Майр улыбку.— Конечно.

Ты преподнёс мне на блюдечке кусочек её сознания.— Вот и ответ.

Не нужно тянуться к чему-то, если это часть тебя.Лицо Госпожи выдало её разочарование в озвученной идее.— Если бы у моего трона показался бог, которого контролирует Рельм я бы знала.

Дакиус был там не раз.— Ты говоришь про здоровенный молот.

Я — про крошечную иглу.— Объясни, — потребовала Майр.— Этому меня научил Анзор, точнее, тогда он ещё был Тёмным.

Когда он перехватывал контроль над телом и бросал меня в какую-нибудь западню я был готов к этому.

Когда моя личность снова брала вверх, разбуженная инстинктами самосохранения я знал, что делать.

Намного страшнее дело обстояли до этого.

Когда я не знал о существовании Тёмного, не мог отличить его шепот от собственных мыслей.

Он был молод и стремился завладеть телом.

Тем самым он себя и раскрыл.

Если бы Тёмный осознавал какую власть ему дает моё незнание о его существовании мы бы сейчас не разговаривали.Четверо его слушателей ничего не говорили, представляя себе подобную ситуацию.

Гарлион не выдержал и поёжился.— Ты считаешь такое возможно?— Я почти в этом уверен.

Когда Рельм забрала их души я услышал крик.

Крик того, кто осознал, что сделка частью которой он стал была лишь иллюзией, скрывающей давно наброшенный рабский ошейник.

Ярость и печаль от осознания собственной глупости наполняли этот крик.

Древние боги кажутся смертным чем-то монументальным.

Всегда невозмутимые, всегда спокойные.

Обилие опыта делает сложной задачей вызвать у них эмоции.

Но когда что-то их вызывает они действуют под наплывом чувств точно также, как и смертные.

Я легко могу представить, как это было.

Дакиус, Первый Меч Империи, но первый лишь номинально, ведь есть кто-то с кем он не скрещивал клинки.

Тот, чья репутация и слава настолько безупречны и монументальны, что даже сам факт их существования ставит титул Дакиуса под сомнение.— Оверон.

Мой Мастер Войны, — Госпожа быстро опознала своего самого преданного воина.— А теперь представьте его очередной триумф.

Тяжелую победу над врагом столь неумолимым и чудовищным, что даже просто выстоять перед его лицом — есть невероятная победа.

Тогда она впервые нашептала ему в ухо кроткую, едва уловимую мысль о зависти.

Семя посажено, осталось лишь время от времени поливать его, ждать пока оно вырастет, превратиться в неприязнь, а затем в ненависть, что раскинется на других, тех кто не видит того же, что и он сам, что он лучше.

Тогда в его голове промелькнет желание встать на сторону кого-то, кто оценит его заслуги по достоинству, кто даст ему теперь уже столь желанный, новый титул.

И в следующий момент его слабости, предложение прозвучит уже в реальности, когда он будет готов на него согласиться.Элим все это время смотревший куда-то внутрь себя, поднял голову и встретился взглядом с Майр.— Такое ты бы тоже заметила?Госпожа ничего ему не ответила, глубоко погрузившись в собственные мысли.

Слова Поглотителя были такими сильными, такими правдивыми, что она не могла отбросить эту идею пусть она и ставила под сомнение преданность всех её слуг.— Так и было, — сказал ошеломленный Гарлион, — так оно все и было.

Когда ты рассказал об этом, все стало очевидно.

Дакиус шел по озвученному тобой пути на протяжении многих циклов.— Или же ты видишь то, что хочешь видеть, — подал голос Первый Убийца, — но должен признать, слова Поглотителя действительно выглядят… правдоподобно.Майр встала.

Земля под Балигором уплотнилась, превратилась в каменную плиту и подняла тело раненого бога.— Гарлион, ты собрал останки экипажа Крушителя Преград?— Да, Госпожа.— Забери их.

Мы устроим похоронную службу по дороге в мой Дворец.Гарлион сию же секунду исчез из виду.

Майр качнула рукой, и каменная плита перекочевала к Элиму.

Та слегка вздрогнула, когда поддержка Майр исчезла, замененная на силу человека.— Ты ведь знаешь, что на твоего брата напали, верно?— Конечно.

Сейчас он на карантине.

Но его рассказ меня встревожил.

Не знал, что среди орды Анатреи есть уцелевшие души.— Они появляются редко.

Только в самые важные моменты.

Рельм старается их беречь.

Что заставляет задаваться вопросом, от чего же они появились сегодня?— Видимо она посчитала меня достаточно мощной угрозой после того, как Дакиус не смог меня убить.

А мой брат — главный рычаг давления на меня.— Я помню, — сказала Майр и Элим уловил в этой короткой фразе все доступные скрытые смыслы, — Оверон появился вовремя и уничтожил нападавших.— Он так и сказал?— Да.

А твой брат сказал тебе нечто иное? — спросила Майр не оборачиваясь.

Она уже шла в сторону выхода из долины.— Анзор сказал одного Оверон не убил.— Если один сбежал это не так страшно.

Оверон знает, кем для тебя является Анзор.

Его безопасность — куда важнее чем один сбежавший полубог.— Анзору так не показалось.

Он сказал, что Мастер Войны скорее дал тому уйти.— Анзор талантливый мальчик, но Оверон — мой Мастер Войны.

Раз он позволил тому воину скрыться, значит он считал, что есть другая угроза.— Того воина звали Эрун.Услышав имя, Майр замерла на месте.

Вся та беспечность, с которой она отвечала на вопросы Элима улетучилась.

Теперь человек чувствовал, как Госпожа заволновалась.— Анзор в этом уверен?— Так к этому воину обращались другие нападавшие.

И именно его Оверон отпустил.— Убийца.— Да, Госпожа, — с готовностью отозвался древний бог.— Я отправляюсь на Анатрею.

Ты и Гарлион сопроводите Поглотителя и Крушитель Преград во Дворец.

При малейшей опасности разрешаю тебе убить любого без предупреждения.— Слушаюсь.Пространство вокруг Майр задрожало.

Синий свет, мелькающим пламенем окружил фигуру Госпожи.

Когда он исчез её уже не было.

Элим не смог обнаружить её следов как в подземелье, так и на поверхности планеты на которой они находились.— Эрун.

Я чувствую, имя привязано к Оверону.

Кто он такой?— Его единственный сын.

И я даже не знаю, что хуже: то, что его душа принадлежит Рельм или то, что Оверон сам об этом не рассказал.

— Моя Госпожа… — Балигор попытался подняться, но ладонь Майр мягко и требовательно опустила воина обратно.

— Тише, Балигор.

Твою душу ранили.

Придворные манеры можешь пока забыть.

Да и мой новый воин может иногда позволить себе вольности.

Не так ли, Поглотитель?

— Я не лучший пример для подражания.

— О, в этом ты абсолютно прав. — Майр повернулась к человеку. — Расскажите мне как все произошло.

С самого начала и во всех подробностях.

Гарлион и Первый Убийца уже вернулись.

После того как Госпожа помогла Балигору больше не требовалось защищать её сосредоточение.

Образовавшийся скромный совет её ближайших слуг должен был посветить её в мельчайшие подробности произошедшего.

Майр выслушала историю от лица каждого из четверых своих воинов.

Временами она останавливала их чтобы обдумать свои мысли, задавала множество уточняющих вопросов и слушала мнение говорившего о данной детали.

Рельм показала новую сторону своих сил, реальных приверженцев и слуг, не являвшихся её частью.

Самым последним Майр слушала человека.

Его рассказ был самым долгим из-за сотен вопросов Госпожи.

— Значит она смогла отобрать душу Дакиуса у тебя? — спросила Госпожа, пристально наблюдая за Поглотителем.

— Не отобрать, — поправил её Элим, — я даже не успел за неё ухватиться.

Как и за душу другого убитого.

Она просто была быстрее.

— Анатрея далеко отсюда, очень далеко.

Я пересилила мириады душ подальше от этой планеты, чтобы водоворот душ, что образовался там набирал силу не так быстро.

По-твоему, она способна раскинуть свои сети при необходимости ещё дальше?

— Я бы так не сказал.

По крайне мере не так как ты думаешь. — Элим замолчал, стараясь подобрать нужные слова. — Когда я забираю чью-то душу, я тянусь к ней собственной волей.

Тонкой нитью, как можно быстрее, чтобы душа не успела исчезнуть.

Мною были сохранены множества душ, поэтому смею заверить я достаточно хорош в этом.

Я могу вытащить её из ещё живого тела.

А как ты и сказала, Анатрея находится очень далеко отсюда.

Трудно представить, что кто-то способен протянуть свою волю через половину вселенной быстрее чем я могу протянуть свою через кусочек подземелья.

— Если она наблюдала за боем?

Элим покачал головой.

— Наблюдать за душой и забрать душу совсем разные вещи.

Нить которой хватаю душу я это тонкая, но неразрывная связь.

Как только я ухватился, практически невозможно её разрушить, а значит и отобрать спасенную мною душу, — Собиратель Душ скривился, услышав собственные слова, — в общем я хотел сказать, что нельзя держать эту нить где-то рядышком, чтобы подстраховать.

— Но ты ведь спасаешь своих, — не согласился Гарлион, — даже тех, кто умирал на Анатрее.

Таже ситуация, только с другой стороны.

Ты тоже всегда далеко, но благодаря оставленной метке, смог спасти их.

Я уже создал готовую нить с каждой душой, привязав её к отметке.

Поэтому готов забрать душу погибшего в нужный момент.

— И если бы на Дакиусе была такая метка я бы давно это знала, — добавила Госпожа, — у тебя уже есть предположение верно?

— Помнишь моё пребывание на Анатрее?

Воспоминание о произошедшем само по себе вызвало у Майр улыбку.

Ты преподнёс мне на блюдечке кусочек её сознания.

— Вот и ответ.

Не нужно тянуться к чему-то, если это часть тебя.

Лицо Госпожи выдало её разочарование в озвученной идее.

— Если бы у моего трона показался бог, которого контролирует Рельм я бы знала.

Дакиус был там не раз.

— Ты говоришь про здоровенный молот.

Я — про крошечную иглу.

— Объясни, — потребовала Майр.

— Этому меня научил Анзор, точнее, тогда он ещё был Тёмным.

Когда он перехватывал контроль над телом и бросал меня в какую-нибудь западню я был готов к этому.

Когда моя личность снова брала вверх, разбуженная инстинктами самосохранения я знал, что делать.

Намного страшнее дело обстояли до этого.

Когда я не знал о существовании Тёмного, не мог отличить его шепот от собственных мыслей.

Он был молод и стремился завладеть телом.

Тем самым он себя и раскрыл.

Если бы Тёмный осознавал какую власть ему дает моё незнание о его существовании мы бы сейчас не разговаривали.

Четверо его слушателей ничего не говорили, представляя себе подобную ситуацию.

Гарлион не выдержал и поёжился.

— Ты считаешь такое возможно?

— Я почти в этом уверен.

Когда Рельм забрала их души я услышал крик.

Крик того, кто осознал, что сделка частью которой он стал была лишь иллюзией, скрывающей давно наброшенный рабский ошейник.

Ярость и печаль от осознания собственной глупости наполняли этот крик.

Древние боги кажутся смертным чем-то монументальным.

Всегда невозмутимые, всегда спокойные.

Обилие опыта делает сложной задачей вызвать у них эмоции.

Но когда что-то их вызывает они действуют под наплывом чувств точно также, как и смертные.

Я легко могу представить, как это было.

Дакиус, Первый Меч Империи, но первый лишь номинально, ведь есть кто-то с кем он не скрещивал клинки.

Тот, чья репутация и слава настолько безупречны и монументальны, что даже сам факт их существования ставит титул Дакиуса под сомнение.

Мой Мастер Войны, — Госпожа быстро опознала своего самого преданного воина.

— А теперь представьте его очередной триумф.

Тяжелую победу над врагом столь неумолимым и чудовищным, что даже просто выстоять перед его лицом — есть невероятная победа.

Тогда она впервые нашептала ему в ухо кроткую, едва уловимую мысль о зависти.

Семя посажено, осталось лишь время от времени поливать его, ждать пока оно вырастет, превратиться в неприязнь, а затем в ненависть, что раскинется на других, тех кто не видит того же, что и он сам, что он лучше.

Тогда в его голове промелькнет желание встать на сторону кого-то, кто оценит его заслуги по достоинству, кто даст ему теперь уже столь желанный, новый титул.

И в следующий момент его слабости, предложение прозвучит уже в реальности, когда он будет готов на него согласиться.

Элим все это время смотревший куда-то внутрь себя, поднял голову и встретился взглядом с Майр.

— Такое ты бы тоже заметила?

Госпожа ничего ему не ответила, глубоко погрузившись в собственные мысли.

Слова Поглотителя были такими сильными, такими правдивыми, что она не могла отбросить эту идею пусть она и ставила под сомнение преданность всех её слуг.

— Так и было, — сказал ошеломленный Гарлион, — так оно все и было.

Когда ты рассказал об этом, все стало очевидно.

Дакиус шел по озвученному тобой пути на протяжении многих циклов.

— Или же ты видишь то, что хочешь видеть, — подал голос Первый Убийца, — но должен признать, слова Поглотителя действительно выглядят… правдоподобно.

Майр встала.

Земля под Балигором уплотнилась, превратилась в каменную плиту и подняла тело раненого бога.

— Гарлион, ты собрал останки экипажа Крушителя Преград?

— Да, Госпожа.

— Забери их.

Мы устроим похоронную службу по дороге в мой Дворец.

Гарлион сию же секунду исчез из виду.

Майр качнула рукой, и каменная плита перекочевала к Элиму.

Та слегка вздрогнула, когда поддержка Майр исчезла, замененная на силу человека.

— Ты ведь знаешь, что на твоего брата напали, верно?

Сейчас он на карантине.

Но его рассказ меня встревожил.

Не знал, что среди орды Анатреи есть уцелевшие души.

— Они появляются редко.

Только в самые важные моменты.

Рельм старается их беречь.

Что заставляет задаваться вопросом, от чего же они появились сегодня?

— Видимо она посчитала меня достаточно мощной угрозой после того, как Дакиус не смог меня убить.

А мой брат — главный рычаг давления на меня.

— Я помню, — сказала Майр и Элим уловил в этой короткой фразе все доступные скрытые смыслы, — Оверон появился вовремя и уничтожил нападавших.

— Он так и сказал?

А твой брат сказал тебе нечто иное? — спросила Майр не оборачиваясь.

Она уже шла в сторону выхода из долины.

— Анзор сказал одного Оверон не убил.

— Если один сбежал это не так страшно.

Оверон знает, кем для тебя является Анзор.

Его безопасность — куда важнее чем один сбежавший полубог.

— Анзору так не показалось.

Он сказал, что Мастер Войны скорее дал тому уйти.

— Анзор талантливый мальчик, но Оверон — мой Мастер Войны.

Раз он позволил тому воину скрыться, значит он считал, что есть другая угроза.

— Того воина звали Эрун.

Услышав имя, Майр замерла на месте.

Вся та беспечность, с которой она отвечала на вопросы Элима улетучилась.

Теперь человек чувствовал, как Госпожа заволновалась.

— Анзор в этом уверен?

— Так к этому воину обращались другие нападавшие.

И именно его Оверон отпустил.

— Да, Госпожа, — с готовностью отозвался древний бог.

— Я отправляюсь на Анатрею.

Ты и Гарлион сопроводите Поглотителя и Крушитель Преград во Дворец.

При малейшей опасности разрешаю тебе убить любого без предупреждения.

— Слушаюсь.

Пространство вокруг Майр задрожало.

Синий свет, мелькающим пламенем окружил фигуру Госпожи.

Когда он исчез её уже не было.

Элим не смог обнаружить её следов как в подземелье, так и на поверхности планеты на которой они находились.

Я чувствую, имя привязано к Оверону.

Кто он такой?

— Его единственный сын.

И я даже не знаю, что хуже: то, что его душа принадлежит Рельм или то, что Оверон сам об этом не рассказал.