Том 1 Глава 463

АРТУР ЛЕЙВИН

Я наблюдал, как Рейфы падают, отделённые, заклинания, которые защищали их, слетали с их трупов, когда они падали на землю. В воздухе повисла тонкая дымка крови, отмечая места их гибели, словно бесплотные надгробия. Когда красный туман рассеялся, я вцепился пальцами в грудину: неприятный зуд в ядре напоминал о моих неудачах, хотя я должен был чувствовать прилив победы.

Позади меня Виндсом вёл двух раненых драконов к земле, а Чарон всё ещё преследовал трёх Рейфов на север.

«Может, нам пойти за ним?»

— спросила Сильви, её голос звучал неуверенно в моём сознании.

«Нет, за Виндсомом»

, — решил я, стараясь не выплеснуть на нее свой гнев. Обращаясь к Реджису, я добавил: «Каков статус Суверена?»

«Раздражённый»,

— ответил Реджис, мысленно представив связанного с подавленной маной Вритру, поднимающегося с земли.

Сильви грубо приземлилась, её когти вонзились в мягкую почву низменной долины. Я спрыгнул с её спины, с влажным хлюпаньем ударившись о землю, и стал пятиться к Виндсому и остальным драконам.

«Артур...»

— предостерегающе подумала Сильви.

— Кто из вас здесь лидер? — спросил я, хотя мои глаза искали ответа у Виндсома, а не у двух израненных в боях драконов.

Большой чёрный дракон трансформировался, вернув себе человекоподобный облик: высокий, широкогрудый, с тёмными волосами, уложенными в боевую раковину, и короткой бородой. Вокруг глаз и на шее у него виднелись слабые зелёные следы обесцвечивания.

Он выпрямился, вздрогнув от тона моего вопроса, и уверенным шагом прошёл мимо Виндсома, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я. А ты, должно быть, низший, котор...

Тыльная сторона моей руки ударила по его лицу с треском, подобным грому. Асура отшатнулся назад, споткнувшись.

Последовавшая за этим тишина была оглушительной. Виндсом бесстрастно смотрел на меня, лишь слегка приподняв брови, что свидетельствовало о его удивлении. Женщины-асуры разинули рты, а глаза с красными ободками недоверчиво смотрели на своего капитана. Сам чернобородый асура выглядел ошарашенным, одна испачканная грязью рука была прижата к лицу в том месте, куда я его ударил, а взгляд был расфокусирован в мою сторону.

Женщина, чьи белые доспехи были испачканы кровью, вышла из оцепенения и сделала агрессивный шаг ко мне, в её руке появилось длинное копьё.

— Как ты смеешь, низший! Моя сестра только что положила свою жизнь, преследуя твои цели, а ты проявляешь такое неуважение к одному из представителей клана Матали?

Виндсом положил руку на её, удерживая.

— Не забывайся.

На мгновение он замолчал.

— В чём смысл этого нападения, Артур?

— Я слишком хорошо знаю обстоятельства и решение, которое необходимо было принять, — сказал я, резко выделив каждое слово. — Я знаю, что нужно было сделать, каковы были ставки. Но неужели мысль о спасении тех, кого вам доверили защищать, не приходила вам в голову? Когда десятки низших гибли от одного лишь столкновения ваших атак, разве их смерть значила для вас что-то большее, чем статистическая жертва, которую вы посчитали выгодной?

— Спасении? — повторил упавший асура. Вместо того чтобы встать, он взлетел в воздух и завис так, чтобы смотреть на меня сверху вниз. — Ставки были слишком велики, чтобы сосредоточиться на чём-то, кроме битвы. Поимка Вритры, уничтожение этих низших ублюдков изменит облик мира. Смерть этих низших, к лучшему или худшему, ничего не изменит.

— И сколько ещё жизней твоих низших может спасти то, что мы здесь сделали? — проворчала женщина, отворачиваясь. — Мне нужно найти останки моей сестры. Член клана Матали не останется гнить здесь.

Виндсом встал между нами.

— Эти драконы только что пожертвовали одним из своих, чтобы задержать Рейфов здесь достаточно долго для нашего прибытия. Тебе не мешало бы помнить о нашей главной цели, Артур.

— Я не слеп к вашему самопожертвованию, — сказал я, адресуя свой ответ асуранке. — Но ваши сегодняшние действия были холодны и противоречили той миссии, которая привела вас сюда. После того как вы сегодня бездушно пренебрегли человеческой жизнью, неужели вы думаете, что семьи погибших будут оплакивать вашу собственную потерю?

Её голова слегка наклонилась, взгляд скользнул по мне, а затем она улетела.

Чернобородый асура покачал головой.

— Ты можешь сколько угодно притворяться асурой, Артур Лейвин, но очевидно, что у тебя всё ещё близорукий взгляд низшего.

— К счастью, это так, — ответил я, чувствуя, как немного остывает мой гнев, вытесняемый горькой меланхолией.

Правда заключалась в том, что эти стражники не несли всей ответственности за то, что здесь произошло. Только один человек мог претендовать на эту сомнительную честь, и я скоро с ним разберусь. Но сначала нужно было разобраться с другими важными деталями.

Чернобородый асура полетел за своим спутником, а я, повернувшись спиной к Виндсому, стал пробираться сквозь болотную жижу. Сильви трансформировалась и присоединилась ко мне. Виндсом ничего не сказал, но зашагал во фланг Сильви.

Неподалеку, на берегу небольшой речки, которую практически задушило камнепадом с рухнувшей горы, Лилия Хельстиа собрала несколько человек — выживших из группы, попавшей под перекрестный огонь этого конфликта. Они пытались собрать раненых и начать двигаться, но всё это прекратилось при моём приближении.

Лилия выглядела так, словно находилась на пороге смерти. Её длинные каштановые волосы были в грязи и крови, большая часть видимой кожи была покрыта рваными ранами и начинающимися тёмными синяками, а на правой руке, к моему ужасу, отсутствовала большая часть кожи. Я внезапно перёнесся в своё детство в Ксайрусе, где жил в поместье её семьи, учил её и Элли магии бок о бок, следил за тем, чтобы они обе пробудились и сформировали ядро. Тогда Лилия была мне как сестра, и я был обязан ей больше, чем той слабой защитой, которую она получила от драконов.

И всё же я не пошёл к ней.

Когда взгляды всех присутствующих устремились на меня, я понял, что моя роль здесь не в том, чтобы утешить её одну, а в том, чтобы обратиться ко всем как Копьё Дикатена.

— Для тех, кто меня не знает, меня зовут Артур Лейвин, — начал я. — Я искренне сожалею о том, что вам пришлось пережить здесь сегодня, но я также рад видеть так много выживших в этой ужасной битве.

— Генерал?..

Посмотрев налево, я увидел человека, ужасно изуродованного действием какого-то заклинания. Он выглядел так, будто не проживет и десяти минут, но каким-то образом он всё ещё стоял на ногах.

— Так и есть! Вы — Копьё!

Он оглядел остальных, усталых, но оживленных.

— Это Копьё Годспелл!

Заклятие, наложенное моим появлением на остальных выживших, разрушилось, и несколько человек бросились к нам с Сильви, одни благодарили меня, другие умоляли вытащить их оттуда, спасти или исцелить. Хуже всего было тем, кто умолял меня найти их близких среди обломков горного прохода.

«Сильв, мне нужно, чтобы ты осталась с этими людьми. Помоги им, чем сможешь».

Моя связь немедленно шагнула вперёд, казалось, светясь внутренним светом, который привлёк к ней всё внимание и заставил замолчать оставшихся в живых.

— Мир, друзья, пожалуйста. Мы хотим увести вас всех отсюда к излучателям. А теперь давайте проверим состояние здоровья каждого. Виндсом, останься и помоги мне. Будь эффективным, но тщательным, мы должны...

Моё внимание снова переключилось на Лилию. Она слабо, почти незаметно кивнула мне, и я попытался одними глазами выразить свою скорбь по поводу того, что ей пришлось пережить. Затем, отойдя на несколько шагов, так как Сильви и Виндсом оказались в центре внимания, я активировал Шаг Бога и по эфирным путям вернулся в пещеру под обломками.

Реджис сидел на корточках и смотрел на Суверена сверху вниз.

— Тебе следовало бы ударить того придурка пригоршней эфира, — сказал он, повернувшись и посмотрев на меня через плечо.

«Мне нужно было послать сообщение, а не затевать драку»,

— подумал я. Вслух же я сказал:

— Ты прибыл в Дикатен на приливе крови, Олудари. Как дикатенской, так и алакрийской. Я здесь не для того, чтобы вести с тобой переговоры или торговаться, Вритра, и я ещё не убеждён, что лучшим вариантом действий не будет просто убить тебя. Убеди меня, что я ошибаюсь.

— Возможно, если бы ты отпустил меня, мы могли бы поговорить в более удобной манере...

Моё эфирное намерение сжало связанного асуру, как тисками, вырывая дыхание из его лёгких.

— Плохое начало.

— Ладно, ладно. Ты такой же кровожадный и холодный, как и на Викториаде.

Ему стало немного легче дышать, когда я ослабил давление.

— Ты достаточно умён для низшего, разве ты не должен был уже догадаться обо всём этом? Разве ты сам не видел останки Суверена Экзегеза? У меня не было намерения стать жертвой той же судьбы.

— Ты считаешь, что Агрона убил Экзегезу, — сказал я, выуживая из Лиры Драйде те мелкие подробности, которые она успела сообщить.

— Зачем ему это нужно?

Глаза Олудари сузились.

— Возможно, он менее умён, чем я предполагал.

Он прочистил горло, бросив на меня нервный взгляд.

— По той же причине, по которой ты выкачал всю ману из рога Слуги Уто!

Я опустился на колени рядом с ним, не пытаясь скрыть своего раздражения.

— Говори проще, Вритра. Ты, похоже, не понимаешь. Ты — враг и угроза, пока не докажешь обратное. То, что ты не попадешь в руки Агроны, уже само по себе является победой, и я убью тебя, если ты не докажешь своих намерений.

Нахмурившись, он на мгновение взял себя в руки, а затем сказал:

— Прежде всего, Агрона стремится к концентрации власти. Он думал найти её в реликтовых гробницах, среди костей джиннов, но всё, что они оставили после себя, — это старые безделушки и их проклятый лабиринт утомительных головоломок. Однако он не остался с пустыми руками: он открыл для себя применение рун, с помощью которых он мог создать свою собственную нацию магов, питающихся кровью василиска.

— Я и так это знаю, — кисло ответил я, чувствуя, что Вритра танцует вокруг того, что пытается донести до меня.

— Конечно, конечно, — прохрипел он, с каждой секундой меняя тактику разговора, пытаясь успокоить меня. — Контролируя таким образом столько низших и магов, он сконцентрировал их силу, сделал её своей, понимаешь? Они подчиняются ему во всём, они даже не могут предать его, если захотят. Я давно подозревал, что медленное сокращение нашего числа в Алакрии как-то связано с жаждой Агроны к индивидуальной силе, но теперь я знаю точно: он высасывал Экзегезу, забирал ману себе, чтобы укрепить свои силы. Он знает, видишь ли...

Он замолчал, глаза его слегка расширились.

Я поднял бровь и наклонился ближе.

— Что знает?

Вритра перевернулся на спину, стараясь выглядеть бесстрастным, но от этого только ещё более неудобно устроился в своих кандалах.

— Знаешь, мне трудно поддерживать этот разговор. Если бы мне было удобнее, я бы-...

Не успел он закончить фразу, как моя рука обхватила его горло, и я ударил его об один из шипов из кровавого железа, которыми была укреплена эта пещера. Взяв меч в левую руку, я прижал острие к его щеке, пока по бледной коже не потекла капля крови.

— Последний шанс, Вритра.

Лицо бесстрастного Олудари растаяло, обнажив скрытый под ним ужас. Когда я отпустил его, он рухнул на пол лицом вниз, его конечности были стянуты цепями в неестественное положение.

— Хм. Из тебя получился бы неплохой Вритра... — пробормотал он в покрытый илом каменный пол. Его голова слегка повернулась, и он покачнулся, пока не упал на бок.

— Когда мы покинули Эфеот, среди клана Вритры и наших союзников были сотни асур. Кезесс долго играл с существами вашего континента как со своими маленькими экспериментами, но он уступил Алакрию для исследований Агроны ещё до того, как мы порвали с Восьмёркой.

— Некоторые стали сожалеть о своём поспешном бегстве из нашего дома и попытались вернуться. Возможно, некоторым это удалось. Других выследили как предателей. Многие погибли, сражаясь с войсками Кезесса, когда те напали на них, а несколько асур были принесены в жертву на скотобойне, известной вам как реликтовые гробницы, когда Агрона пыталась прорваться туда с помощью полнокровного асур.

— Но даже эти смерти так и не смогли объяснить сокращение нашей численности. Но по мере того, как Вритры становились всё меньше, население Алакрии росло в геометрической прогрессии. О, ранние дни этого эксперимента. Представь себе, создать целый вид по своему образу и подобию...

Он остановился, тоскливая улыбка смягчила его суровое лицо.

— Агрона был благосклонным лидером, и мы могли экспериментировать, как нам заблагорассудится. У кого было время задумываться о том, почему половина нашего населения исчезла в течение одного-двух столетий, когда были такие великие тайны, которые нужно было разгадать?

Улыбка померкла, и он с горечью покачал головой.

— Проклятие василискового разума. Трудно увидеть то, что находится прямо перед тобой, когда твой взгляд постоянно устремлён на двести лет в будущее.

— И ты думаешь, что он... что? Убивал и поглощал свой народ с самого начала? — спросил я.

— О, нет, не совсем так, — продолжал Олудари, шаркая, как червяк в грязи. — Нет, для этого ему нужно было что-то особенное.

— Наследие, — сказал я без колебаний.

— Да, она. — Олудари произнёс это как проклятие. — Наследие — дух, который переносит свой потенциал из одной жизни в другую. Жизнь за жизнью рост, связанный в одно существо. Агрона предполагал, что такое существо может свободно использовать ману, раздвигая границы низшей и асурской магии. Но такие существа встречаются крайне редко. За всё время существования цивилизации асур был зафиксирован лишь один случай. Поэтому, чтобы изучить одну из них, Агроне нужно было доставить её сюда и убедиться, что она будет сотрудничать.

Я кивнул, зная остальное.

— Итак, изучая Наследие, он научился поглощать ману непосредственно у своего народа. Но это всё ещё не говорит мне, почему?

— Я уже сказал, — просто ответил Олудари. — Концентрация силы. В этой вселенной есть слои, наложенные друг на друга, как место, где покоятся гробницы.

— И Эфеот, — осведомился я.

— Хм, — хмыкнул Олудари, нахмурившись. — Не совсем. Эфеот — это... что-то другое. Он больше не здесь, но и не совсем там. Проекция физического мира, помещенная в другое измерение. Возможно, в том же, что и реликтовые гробницы, но я не могу сказать точно. Это интересно, но ты, сам того не зная, заметил связь.

— Что ты имеешь в виду?

Олудари вздохнул и закрыл глаза, приняв покорный вид.

— Я не знаю всего — Агрона оказался весьма искусным в отвлечении внимания и компартментализации, — но я расскажу тебе то, что могу. После того, как ты освободишь меня и поможешь выбраться отсюда. Отведи меня к Кезессу. Я расскажу вам обоим всё, и вы сможете убедить его позволить мне вернуться в мой дом. Я могу быть полезен другим кланам василисков, я могу...

— Нет, — перебил я, делая шаг назад и поворачиваясь, чтобы посмотреть в плавно текущую чёрную воду подземной реки.

— Что? — недоверчиво спросил он. — Но почему...

«Чарон уже в пути»,

— передала Сильви в тот самый момент, когда я почувствовал приближение мана-сигнатуры дракона.

Снова приняв человекоподобную форму, дракон пронесся по туннелю, оставленному сбежавшими Рейфами, и легко приземлился передо мной. Казалось, он проливает в тусклую пещеру свой холодный белый свет.

— Я бы предпочёл, чтобы ты подождал с разговором с пленником до моего прихода, — сказал он без предисловий.

Я подождал мгновение, чувствуя, что Виндсом идёт за ним. Ноги Виндсома тихо коснулись земли, и он двинулся мимо Чарона, чтобы осмотреть Суверена.

— Он отчаянно хочет, чтобы его отвезли к Кезессу, — сказал я. Виндсом начал было соглашаться, но я перебил его: Именно поэтому мы не будем этого делать.

Виндсом нахмурился и посмотрел на Чарона в поисках поддержки. Асура со шрамом нахмурился, но не сразу ответил мне.

— Неужели этот низший говорит от имени великих драконов клана Индрат? — огрызнулся Олудари, в гневе сплюнув на землю. — Воистину, вы жалкая кучка...

Нога Виндсома надавила на шею Вритры, выбивая слова из его горла.

— Пока мы не узнаем больше, Олудари не получит того, чего хочет, — продолжал я. Конечно, это была лишь половина правды. На самом деле я не хотел сообщать Кезессу никаких дополнительных сведений о планах Агроны до тех пор, пока не буду уверен, что этими сведениями можно будет поделиться, или, по крайней мере, пока мне самому не удастся их получить.

— Это не тебе решать, мальчик, — проворчал Виндсом. — Олудари Вритра — слишком ценный пленник, чтобы оставлять его здесь, где его могут снова искать, что приведёт к новым нападениям и новым жертвам.

— Именно поэтому я прошу Чарона взять на себя ответственность за охрану Олудари. Сделай его слишком сложной мишенью, чтобы не стоило беспокоиться, а ещё лучше — выставите его тело на всеобщее обозрение и заявите, что он погиб вместе с тремя боевыми группами Рейфов, элитных войск Агроны, при попытке вторжения на наш континент.

Чарон взял паузу, чтобы обдумать свой ответ, прежде чем заговорить.

— Чтобы шпионы Агроны доложили о смерти Суверена... а мы, драконы, смогли представить это как победу перед народом. Умно. А где будешь ты?

— Виндсом отведет меня к Кезессу, — твёрдо сказал я. — Сейчас же.

Виндсом бросил взгляд сначала на Чарона, потом на меня.

— Я знал, когда впервые встретил тебя, что ты будешь упрямым существом. Но жизнь в центре внимания на этом маленьком континенте дала тебе ложное убеждение, что весь мир — даже вселенная — вращается вокруг тебя. Правда в том, что ты — очень маленькая фигура на очень большой доске, и игра не зависит полностью от твоего хода, Артур.

Невозмутимый, я устремил на асуру пристальный взгляд.

— Ладно, — сказал он, выпрямившись и смахнув пыль с мундира. — Я с нетерпением жду, когда ты объяснишь эти решения лорду Индрату.

Послав мысленные указания Сильви и Реджису, которые останутся здесь, я повторил свои пожелания Чарону — в том числе, чтобы дикатенцы больше не подвергались опасности, — а затем склонился перед Олудари.

— Если ты хочешь снова увидеть Эфеот, Вритра, я бы посоветовал тебе очень постараться вспомнить всё к моему возвращению.

Наконец я встал и выжидающе посмотрел на Виндсома.

Виндсом смотрел то на меня, то на Чарона, раздражение было написано на его лице. Он раздражённо хмыкнул.

— Ну что ж, Артур. Похоже, я превратился в простого таксиста между королевствами.

Не теряя времени, он достал круглый плоский предмет и аккуратно положил его на пол. Зачерпнув кончиком пальца каплю крови, он дал ей упасть на диск. Диск расширился, проецируя столб света, как тогда, много лет назад, когда он впервые взял меня на обучение в Эфеот.

«Будь осторожна»,

— подумал я, обращаясь к Сильви. Чарон всё ещё играет роль разумного лидера, но я пока не знаю, можно ли доверять его намерениям.

«Ты тоже»,

— подумала она в ответ. —

«События развиваются стремительно, а мы ещё так многого не знаем».

Глубоко вздохнув, я шагнул в портал.

Воздух стал прохладным, и я, как и в первый раз, оказался на вершине горы. Надо мной возвышался замок Индрат, величественный и зловещий, высеченный из самой земли и сверкающий тысячей драгоценных камней. Многоцветный мост, как и прежде, перекинут через две вершины, и лёгкий ветерок колышет розовые лепестки деревьев, покрывающих вершину горы.

Когда меня привели сюда в первый раз, меня охватило чувство потустороннего благоговения. Но теперь холодный огонь моего подавляемого гнева выжег из меня всё, кроме желания покончить с этим.

Виндсом не стал дожидаться меня, а пошёл прочь по мосту, даже не оглянувшись. Я последовал за ним, но не переставал ощущать прощупывающие усики магии, пронизывающие меня насквозь, пока я пересекал мост из драгоценных минералов.

Мы подошли к входной двери, которую открыл сам Виндсом. Когда я переступил порог, обширный холл за дверью неловко дёрнулся, а затем, казалось, рухнул сам на себя, увлекая меня за собой.

Я вышел, спотыкаясь, в гораздо меньшую круглую комнату. Я крутанулся на месте, пытаясь сориентироваться, эфирный меч уже был зажат в моем сжатом до белизны кулаке.

Виндсома рядом со мной уже не было, но через секунду я узнал своё окружение.

В центре башенного зала доминировал хорошо утоптанный Путь Озарения.

Мощное присутствие сжало эфир в моём кулаке и вытолкнуло его силой.

— Здесь это не понадобится, — раздался в комнате голос Кезесса.

Я огляделся по сторонам, но сначала не увидел его. Потом, с дезориентирующей внезапностью, он оказался на противоположной стороне вычерченного в полу круга.

Я понял, что он играет в игру власти, пытаясь вывести меня из равновесия и поставить в неудобное положение. Я взял себя в руки, дыхание стало спокойным, сердцебиение замедлилось. Небрежно обращаясь к нему, я тихонько вздохнул.

— Ты уже знаешь, что произошло?

Кезесс слегка наклонил голову, пустив волну движения по своим светло-русым волосам.

— Кое-что Виндсом уже объяснил. Остальное, как он сказал, ты мне расскажешь.

— Не очень-то ты приветлив. Сколько я уже здесь нахожусь? Ты, конечно, понимаешь, как важно моё скорейшее возвращение на Дикатен.

Он рассматривал свои ногти, не глядя на меня.

— Возможно, ты бы не так торопился, если бы взял с собой мою внучку и Олудари из клана Вритра.

Я позволил себе лишь слегка нахмуриться.

— Ты обещал защиту Дикатену, гарантировал, что конфликт между асурами не выплеснется на континент, но я только что прибыл с места битвы, в которой погибло более двухсот дикатенцев, и я понятия не имею, сколько алакрийских беженцев было до этого. Как я могу доверить тебе Сильви или Олудари, если ты не собираешься выполнить свою часть нашего договора?

— Да, Рейфы и их нападение... нападение, о котором ты предупредил Чарона за несколько дней до этого, — размышлял Кезесс, не двигаясь, его ярко-аметистовые глаза были остры и серьёзны, как острие меча. — Виндсом так и не смог прояснить для меня этот вопрос. Как именно ты узнал, что Рейфы собираются напасть на Этистин?

— Не меняй тему, — возразил я. — Мне нужна уверенность в том, что драконы, якобы охраняющие Дикатен, правильно расставят свои приоритеты. Нам не нужны бездушные фигурки.

Кезесс раздул ноздри, что было единственным признаком его раздражения.

— Бездушные фигурки? Что дальше, ты снова будешь огрызаться по поводу моих действий против джиннов? Я уже говорил тебе, Артур, я без колебаний пожертвую одной низшей жизнью ради высшего блага, а то и двумя сотнями, и мои солдаты тоже. Но, впрочем, ты и сам это прекрасно понимаешь. Не ты ли говорил, что не станешь убивать миллионы алакрийцев, чтобы спасти тысячи дикатийцев? Ты произвёл моральную арифметику, как и я.

— Я здесь не для того, чтобы обмениваться колкими словами, хотя у меня их накопилось предостаточно, — сказал я после нескольких секунд молчания. — Главное — это наше соглашение. Твои солдаты не делают того, что ты обещал, а ты сам не говоришь мне всего, что знаешь. Я видел, как Чарон и Виндсом отреагировали на известие о бреднях Олудари. Они знали больше, чем хотели допустить.

Поза Кезесса смягчилась, он расслабился.

— Ты прав. Твои познания в области эфира не принесут мне пользы, если Агрона выиграет войну в твоём мире. Я не могу позволить Агроне узнать всё, что я знаю, или даже то, о чём я догадываюсь, и поэтому я изолировал тебя от определённой информации. Я буду продолжать это делать, но теперь я вижу, что есть необходимость в том, чтобы некоторые вещи стали известны.

Я скрестил руки и прислонился к стене, слегка расслабившись.

— Может быть, для начала ты расскажешь мне, почему ты позволил событиям зайти так далеко? Ты мог бы смыть Алакрию потоком крови много веков назад. Армия асур против одного клана?

— Агрона покинула Эфеота со всём его кланом на буксире, да, и это было частью проблемы. И не только Вритры, но и некоторые союзники. — Кезесс начал медленно обходить вытоптанный круг, который представлял собой Путь Озарения. — Эта акция представляла собой экзистенциальную угрозу для всех — и для низших, и для асур. Конфликт такого масштаба в твоём мире был бы разрушительным.

— Для низших — да, а для асур? — Я нахмурился и покачал головой. — О чём ты умалчиваешь?

— Агрона практически тянул нас, чтобы мы вступили в войну, — ответил Кезесс, глядя на тропинку, медленно шагая по кругу. — Его клан и их союзники были расставлены очень стратегически, чтобы любое сражение почти наверняка привело бы к уничтожению твоего мира.

Я старательно контролировал свой тон и выражение лица, подавляя недоверчивую насмешку.

— Если предположить, что это правда, то ты уже совершил геноцид против доминирующей в мире культуры. Где же грань? Что остановило тебя с Агроной, но не остановило, когда джинны-...

— Всё! — огрызнулся он, и его маска полного самообладания на мгновение спала. — Всё, что я делал, было направлено на то, чтобы сохранить этот мир, и было бы разумно, если бы ты поставил это во главу угла при любых дальнейших предположениях обо мне.

В тишине, наступившей после неожиданной вспышки Кезесса, мне вспомнились слова, сказанные во время последнего испытания ключевого камня. Он сказал джиннам, что их использование эфира представляет опасность для мира. А леди Саэ-Ареум сказала, что он дал им какое-то предупреждение, что-то, что побудило их искать за пределами нашего мира, но что это было?

Несмотря на желание надавить на Кезесса, я держал свои мысли при себе. Мне нужно было понять, но я должен был быть осторожен.

Кезесс стал выше, его спина выпрямилась. Напряжение, казалось, разом исчезло из его позы, и он снова начал вышагивать.

— Вместо того чтобы развязать катастрофическую войну, независимо от того, сможем ли мы победить, я послал убийц, столько и таких сильных, сколько мог рискнуть. Многие Вритры погибли, но до Агроны оказалось невозможно добраться.

Это, по крайней мере, соответствовало тому, что мне говорили раньше, но слова Саэ-Ареум и Суверена Олудари всё ещё беспокоили меня.

— Так чего же, в конце концов, хочет Агрона? Для чего всё это?

Кезесс перестал вышагивать и повернулся ко мне лицом.

— Позволь мне рассказать тебе немного нашей истории, Артур, чтобы ты мог лучше понять.

— Когда Эфеот был ещё третьим континентом в океане между Дикатеном и Алакрией, асуры были очень похожи на эльфов Эленуара. Наши предки были народом, подчинённым окружающему миру природы и находящимся в равновесии с ним. Но равновесие означает борьбу, а через постоянную борьбу — рост.

— Мы росли так, что наша магия превзошла пределы наших физических форм. Когда это произошло с джиннами, они стали использовать формы заклинаний, расширяя свои тела и усиливая связь с маной и эфиром с помощью рунических татуировок. Но для асур всё было совсем по-другому.

— Мы искали новые формы. Физические проявления тех необработанных магических способностей, которые мы оттачивали на протяжении многих веков. Мы стали драконами, гамадриадами, пантеонами. И ещё через много веков эти черты стали неотъемлемым аспектом наших рас, которые отдалялись друг от друга, каждая ветвь родословного древа асур со временем становилась всё более уникальной.

— Мы стали хозяевами мира, подчинив себе и магию, и природных зверей — существ куда более ужасных, чем те, что сейчас населяют ваши Звериные Поляны. А потом, когда наши ресурсы иссякли, а постоянное стремление к росту расширилось, мы стали подчинять себе друг друга. Рейфы — не низшие солдаты Агроны, а древняя ветвь родового древа асур — были самыми страшными преступниками. Они были расой войны и строили себя на костях тех, кого завоевывали. В конце концов, все расы, все кланы были втянуты в войну, которая очистила мир, затопив континенты и испепелив моря. Мы забыли о том, что когда-то находились в равновесии с землёй, а конфликты подталкивали нашу магию к всё большим и большим разрушениям.

— И только когда пал последний из Рейфов, остальные асуры увидели, во что они превратились.

Кезесс сделал паузу, оценивая мою реакцию.

Я внимательно рассматривал все слои его рассказа.

— Это история или аллегория?

Кезесс весело улыбнулся.

— Полагаю, и то, и другое. Это то, что произошло, как рассказывают наши записи, но я не просто даю тебе урок истории. Агрона создал для себя народ, полностью подчиняющийся ему. Он устранил всех соперников в Алакрии. И со своими армиями — магами, покрытыми рунами, Рейфами и даже Наследием — он стремится подчинить себе твой мир, а затем придёт за моим. Вот чего, Артур, хочет Агрона: забрать то, что построил твой народ и мой, завоевать наши миры и присвоить их себе. Он хочет править всеми, контролировать всех любой ценой.

Я понимающе кивнул, обдумывая его слова и скрывая растущее сомнение. Олудари был ясен в одном: Агрона стремится к индивидуальной силе, лишая себя при этом самых могущественных союзников. За время, проведенное в качестве короля, мне пришлось понять, насколько важны те, кто тебя окружает. И если предположения Олудари верны, то даже Наследие было задумано не просто как оружие Агроны, а как инструмент, позволяющий ему впитывать ману своих сородичей.

Агрона снова и снова показывал, что опережает меня на три шага, обращая любую ситуацию в свою пользу. И тогда я понял, что мне всегда не хватало чего-то главного для победы в войне: понимания.

Того самого, от чего меня уберегал сам Кезесс.

Я внимательно обдумал его ложь, и выражение моего лица смягчилось до благодарной улыбки.

— Спасибо за откровенность, Кезесс.