Том 1 Глава 467

АРТУР ЛЕЙВИН

Рассказ Мордейна вызвал у меня неприятную меланхолию, которая, словно камень, засела у меня в желудке. Мое общение с лордом Экклеей было странным с первых и до последних минут, и я до сих пор не мог понять всего, что он сказал и сделал, особенно зная этот новый контекст. Было ясно, что старый асура чего-то хочет от меня, но какая услуга будет стоить траурных слез?

В моих мыслях бушевали теории, но у меня не было ни возможности подтвердить их, ни даже желания. Несмотря на то, что я знал, что в Эфеоте происходит какая-то потенциально меняющая мир игра в политику асур, в центре которой нахожусь я, у меня были неотложные заботы, требующие рассмотрения прямо здесь, в Дикатене.

Новость о том, что Сесилия здесь, была нежелательной. Все, во что она была вовлечена, скорее всего, будет достаточно масштабным, чтобы изменить лицо войны, но это была не единственная причина, по которой я чувствовал себя неуютно. Мне не нравилась мысль о битве между Наследием и драконами, и я не был уверен, какого исхода боялся больше: что Сесилия окажется достаточно сильной, чтобы убить даже полнокровных воинов-асур, или что она падет, и Тессия будет уничтожена вместе с ней.

Мне казалось опасным не искать ее сразу, но, не получив представления о Судьбе, я не был уверен, чем вторая битва будет отличаться от первой.

— Пойдем, Артур, оставим Чула отдохнуть и завершить его выздоровление, — сказал Мордейн, по-дедовски погладив по волосам потерявшего сознание Чула. — Авиер, не окажешь ли ты мне любезность присмотреть за ним, пока он не очнется?

Зеленая сова качнула рогатой головой:

— Конечно.

Мордейн поблагодарил и отпустил двух других фениксов, после чего вывел меня из маленькой комнаты. Бросив последний взгляд на Чула, тело которого теперь светилось от маны, я последовал за ним.

Мордейн повел нас вниз, идя по дну широких туннелей, которые явно были предназначены для полетов. Мы оставили позади центральное гнездо и вошли в более мелкие, старые туннели, и я понял, что он ведет меня по тому же пути, по которому мы раньше добирались до разрушенного портала реликтовых гробниц. Через несколько минут мы снова вошли в покрытую мхом пещеру, освещенную светящимися кристаллами, которые, словно сталактиты, росли вниз с потолка. В отличие от предыдущего, в прямоугольной каменной раме в центре пещеры не светился портал — эфирная магия угасла.

— Что мы здесь делаем? — спросил я, когда Мордейн опустился на колени и провел пальцами по зеленому и золотому мху.

— Говорим там, где нас не подслушают, — просто сказал Мордейн. Повернувшись ко мне лицом, он опустился на мох — странное обыденное действие и поза для такого старого и нечеловеческого существа. — Ты только что прибыл из Эфеота. Я все еще чувствую, как его энергия цепляется за тебя.

Прислонившись к стене пещеры, я скрестил руки и внимательно осмотрел Мордейна:

— Так и есть.

— Когда на тебя свалилось столько всего, ты вернулся из Эфеота и решил прийти прямо ко мне. Как бы удачно это ни было, я вижу только одну причину, по которой ты так поступил, — сказал он, медленно выговаривая слова. — Ты знаешь, что у меня есть ключ.

Я почувствовал, как мои глаза расширились, не в силах сдержать удивление на лице:

— Значит, ты признаешь это? Один из мятежных джиннов украл третий ключевой камень и отдал его тебе?

Мордейн, казалось, старел на глазах, когда он всматривался в какое-то призрачное видение своего прошлого:

— Очень немногие джинны считали, что могут изменить судьбу своей цивилизации. Даже среди тех, кто искал убежища у моего народа, такое мнение было редкостью.

Гробницы были не только грандиозной библиотекой, хранящей все собранные знания джиннов, но и содержали кусочки эфирного знания, которые, если их разгадать, как головоломку, могли позволить повлиять на саму судьбу. Джинны коллективно хранили эти знания в надежде, что со временем появится кто-то, способный использовать их не по назначению, но те, кто стремился дать отпор, были готовы сами попытаться совершить подвиг, даже если это убьет их.

— Я пытался отговорить их от этого, проповедуя мудрость их коллектива, но, отбросив своих сородичей даже в попытке спасти их, они не желали слушать подобное даже от меня. Но по мере того, как все больше из них уходили в реликтовые гробницы и не возвращались, их поиски становились все более мрачными и отчаянными.

Мордейн сделал паузу в своем рассказе, его глаза дрогнули и закрылись, как будто ему было больно:

— Они намеревались использовать эту скрытую силу, чтобы разорвать связь этого мира с Эфеотом, чтобы положить конец геноциду.

— А это сработало бы? — спросил я, впервые задумавшись о том, как именно можно использовать аспект Судьбы для решения множества проблем, стоящих сейчас передо мной.

Глаза Мордейна распахнулись, вспыхнув от гнева. Я инстинктивно отпрянул от него, но эмоции были подавлены так же быстро, как и появились, и он испустил долгий, усталый вздох.

— Эфеот был когда-то частью этого мира, и в очень реальном смысле он все еще является таковым. Если... пузырь, окружающий его, будет отрезан от этого мира, Эфеот будет медленно истощать ману. Мир, который асуры построили для себя, разрушился бы и потускнел, и в конце концов стены, отделяющие его от измерения, в котором он находится, истощились бы. Не думаю, что мне нужно экстраполировать, что бы тогда произошло.

Я тяжело сглотнул, понимая, почему это может быть больной темой для феникса:

— Это был бы совершенно другой тип геноцида. И ты не мог этого допустить.

— Нет, я не мог, — сказал он, его поведение было одновременно напряженным и меланхоличным. — Когда им удалось захватить этот камень, я разрушил их путь в реликтовые гробницы — тот самый портал, который, по иронии судьбы, позже починил ты. Те, кто встал на их путь, ушли, решив, что наши цели больше не совпадают, но большинство остались и дожили остаток жизни здесь в мире. Как, например, отец Чула.

Я рассматривал огненно-темпераментного воина, родившегося у двух представителей мирных кланов. Он так отличался от всех остальных членов клана Асклепия. Или от джиннов, которых я видел, если уж на то пошло.

— Он получил свой темперамент от матери или отца? — спросил я, внезапно что-то заподозрив.

Рот Мордейна искривился в язвительной улыбке:

— И то, и другое. Такая пара. Думаю, именно этот внутренний огонь и свел их вместе. Доун была великим воином. Думаю, она предпочла бы, чтобы весь наш клан погиб в славной битве с Индратами, но она была не менее верна, и когда я решил забрать всех, кто придет, и покинуть Эфеот, она тоже была первой в очереди за мной. А отец Чула... он был не совсем обычным представителем расы джиннов.

— Это ведь отец Чула забрал ключевой камень, не так ли?

Мордейн, казалось, не удивился моей догадке:

— Так и есть.

— Но он не ушел, когда это сделали остальные?

Мордейн был задумчив несколько долгих мгновений:

— Я убедил его, что есть ради чего жить, а не ради растущей тьмы внутри его товарищей. Дело чуть не дошло до насилия, когда он решил остаться и сохранить ключевой камень, но Доун... убедила остальных, что такой поступок был бы неразумным.

— Он когда-нибудь разгадывал ключевой камень?

Мордейн ответил небольшим покачиванием головы, и мы погрузились в молчание. Мои мысли упрямо молчали. Я чувствовал себя ребенком, которому читают сказку на ночь, полусонным и уже неспособным полностью следить за происходящим.

Немного поколебавшись, я попытался заставить себя пережить этот момент, пристально глядя в глаза Мордейну:

— Ты знал, что я ищу ключевые камни, и все это время один из них был у тебя. Зачем скрывать его от меня?

Его выражение лица не изменилось, пока он размышлял над моим вопросом.

— Это нелегко — дать человеку — любому человеку — возможность переписать правду о власти в этом мире. Как может одно существо держать в своих руках ключ к судьбе и не поддаться неизбежному разложению такой вещи? Тогда я считал, что лучше бы ключи никогда не были разгаданы, и я не уверен, что мое мнение сильно изменилось, но...

Он сел прямо и окинул меня серьезным взглядом:

— Два мира, по крайней мере, оказались зажаты между махинациями Кезесса и Агроны. Я начал верить, что изменение баланса сил — это именно то, что нужно этому миру, и все же...

Я не смог сдержать кривой улыбки, которая пересекла мое лицо:

— Как ты можешь знать, действительно ли я тот, кто должен обладать этой силой?

— Действительно, как же так, — размышлял Мордейн, переводя взгляд на раму портала. — Отчасти именно поэтому я позволил Чулу сопровождать тебя. Он чистый дух, страстный, но временами почти... детский. Я подумал, что если кто-то и сможет проникнуть в твое сердце, то это будет Чул. Он не знал, — быстро добавил он. — Я послал его не для того, чтобы шпионить за тобой, а только для того, чтобы узнать тебя получше. Через его глаза я хотел увидеть, кто ты на самом деле, Артур Лейвин. И... теперь я это увидел.

Я ждал, когда он продолжит, не удивляясь тому, что он сказал о Чуле, но любопытствуя, к чему это приведет.

— Ты пришел ко мне в этот день с делами мировой важности на плечах, и все же, несмотря на то что ты недолго знал Чула, ты отбросил все остальные заботы и думал только о нем, без колебаний предлагая все, что тебе доступно, чтобы спасти его, даже артефакт совершенно неисчислимого богатства. — Голос Мордейна стал немного хриплым, и он сделал паузу. — Чувствуя конфликт между Рейфами и драконами, я понимал, что ситуация обостряется. Мне вдруг показалось, что нужно срочно поговорить с Чулом, посмотреть ему в глаза и понять истинность его переживаний. Потому что только у кого-то столь же сосредоточенного и самоотверженного есть шанс прикоснуться к самой судьбе и не поддаться внутреннему стремлению к власти.

— Но даже в этом мы видим происки судьбы, ведь если бы я не призвал Чула, этого нападения не было бы, а ты, Артур, не смог бы проявить себя. В свою очередь, я, возможно, не оказал бы тебе достаточного доверия, чтобы отдать камень... И в этом я вижу доказательство, которое мне нужно. Кажется, сама судьба хочет, чтобы ты нашел его, Артур. Но прежде, чем я смогу с чистой совестью способствовать твоему успеху в этом поиске, я должен знать одну вещь: что ты будешь делать с силой, если сможешь на нее претендовать?

Я отстранился от стены и подошел к Мордейну, опустившись в позу со скрещенными ногами у его собственных. Он сменил позу, зеркально отражая меня.

— Как я могу ответить на этот вопрос? — спросил я, мой голос был ровным, а разум ясным. — Сказать тебе, что я буду делать с аспектом Судьбы, значило бы понять его, но я не понимаю. Я не могу вынести решение, пока не обрету понимание, к которому меня ведут эти камни.

Я крепко держал взгляд Мордейна, как будто я был древним, а он зависел от каждого моего слова.

— Ты просишь слишком многого и тем самым обрекаешь мир на падение либо перед видением Кезесса Индрата, либо Агроны Вритры. Твой страх парализовал тебя, и поэтому вместо того, чтобы рискнуть и потерпеть неудачу, ты предпочтешь потерпеть неудачу, не попытавшись. Такова цена выбора пассивности в войне, где проигрыш означает конец всему.

Взгляд Мордейна упал на золотисто-зеленый мох между нами. Он рассеянно провел пальцами по шершавой поверхности. Затем, неожиданно для себя, он издал небольшой смешок.

— Ты предлагаешь оскорбления, когда тебе следовало бы вести себя политически, даже если тебе приходится придумывать свои доводы. Менее честный человек стал бы утверждать, что работает ради мира и всеобщего процветания, или еще какие-нибудь расчетливые, но невесомые заявления. Но ты... ты говоришь свою правду, и говоришь мудро. Я слишком долго держался в стороне. Я не буду сражаться в этой битве за тебя, Артур, но я больше не буду стоять на твоем пути. Ты можешь взять ключ.

Он взмахнул рукой, и мана зачерпнула землю у основания портала. Не зная, чего ожидать, я все же был удивлен, когда мана обнаружила скелет, погребенный в нескольких футах под каменным прямоугольником. Кости имели голубой оттенок, определяющий их как нечто иное, чем человек.

Темный матовый кубик, идентичный остальным камням, мягко выплыл из цепких пальцев скелета и вылетел из ямы, затем земля снова осела на скрытой могиле, и камень перекочевал ко мне в руки.

Несмотря на его вес, прохладную, слегка шероховатую поверхность, я был настороже. Несмотря ни на что, получить тот самый предмет, на поиски которого я потратил столько времени, так просто... Мне нужно было убедиться.

С помощью усика эфира я пропитал реликвию.

Мое сознание устремилось к ключевому камню, взмыло вниз и вошло в ожидаемую завесу фиолетовой энергии. Я уперся в нее, проталкиваясь сквозь стену, пока не оказался по другую сторону. Внутри царства ключевого камня я обнаружил себя окруженным... я не был полностью уверен, чем.

Они выглядели как царапины в воздухе, эфирные следы, которые горели по краям. Каждая из них отличалась друг от друга, царапины пересекались, как руны, но, когда я фокусировал внимание на одной, она исчезала, обнажая еще больше по краям моего зрения.

Мое развоплощенное сознание вращалось вокруг, показывая, что в царстве камня полно этих эфирных меток, но где бы я ни сосредоточился, они исчезали, а те, что были на периферии, светились еще ярче.

Сделав паузу, я позволил своему разуму занять свое место, активно позволяя ему расфокусироваться. Не глядя, я искал смысл в разметке вокруг внешних границ моего видимого пространства. Поначалу я боролся, не в силах сфокусировать их, не глядя прямо на них. Они были не более чем размытыми фигурами, парящими в эфирном воздухе царства ключевого камня.

Опираясь на свой многолетний опыт медитации, я позволил своему разуму глубже погрузиться в это расслабленное состояние, позволяя себе видеть, не видя, не пытаясь активно понять, а ожидая, когда понимание придет ко мне, пока мое подсознание будет разгадывать формы.

«Семья»

,

— понял я, узнав в одной из фигур вырезанную руну. «Защищать». «Поощрять». «Формировать». «Будущее»...

Все они были рунами. И когда я осознал это, мой взгляд переместился на руну с надписью «Будущее», и она растаяла. Я начал снова, погружаясь в медитативное состояние и читая руны. Некоторые повторялись, и кроме этих первых нескольких было еще много других, но я чувствовал себя неуверенно. Когда я завершил первый камень, головоломка — действие, которое я должен был предпринять, — казалась относительно простой, даже если решение не было таким. Но здесь я видел части достаточно четко, но не понимал, что делать и как двигаться дальше.

Поразительное сравнение пустого пространства передо мной со вторым ключевым камнем прервало мое медитативное состояние, и я почувствовал толчок беспокойства. Что, если я не вижу всей головоломки, и, как и раньше, что-то упущено, потому что мне не хватает какого-то чувства, которым обладали джинны? Но мое чувство маны вернулось по мере того, как укреплялось мое понимание Сердца Мира, и в любом случае, понял я, это выглядело намеренным. Оставалось только выяснить, что это за намерение.

Я подумывал о том, чтобы отступить от ключевого камня и вернуться к разговору с Мордейном, но смысл, казалось, задерживался лишь на границах моего понимания. Всего пара минут, сказал я себе, снова погружаясь в медитацию.

Бремя. Озарение. Эволюция. Семья. Учись.

Я читал каждое слово по очереди, не сосредотачиваясь на рунах, в поисках какой-то закономерности или смысла. Защитить семью. Научиться проницательности.

«Формировать будущее»

, — думал я, пытаясь соединить их в пары на случай, если мои мысли вызовут какие-то изменения в моем окружении, но ничего не происходило. Далее, взяв за основу то, чему я научился с первым ключевым камнем, я послал пальцы эфира в сторону парных рун, пытаясь, возможно, связать их своей силой, но когда мой эфир столкнулся с рунами, они исчезли.

Я попытался провести этот эксперимент несколько раз с разными парами слов, затем с совпадающими словами и, наконец, с совершенно случайной последовательностью рун, но каждая попытка приводила к одному и тому же результату.

Отложив это в сторону, я вернулся к медитации, чтобы успокоить свой разум. Еще минута, и я уйду, — заверил я себя.

Не принимая сознательного решения, мои мысли обратились к Элли и маме. Руна «Семья» дрейфовала вокруг меня и горела на фоне тьмы, так что, полагаю, в этом не было ничего удивительного. Но когда я думал о них, надеясь, что у них все хорошо, и гадая, что за тренировки Элли проводила с Гидеоном и Эмили, мои мысли заметно проецировались на пустое пространство, куда был направлен расфокусированный центр моего зрения.

Моя мать и Элли, обе выглядящие так, как я видел их в своем воображении, — некая смесь между тем, как они выглядели десять лет назад, и тем, как они выглядят сейчас, — висели в этом центральном пространстве, обрамленные рунами. Но некоторые из рун исчезали, и мне потребовалось сконцентрированное усилие воли, чтобы не отвести взгляд, чтобы посмотреть, какие именно.

Вместо этого я четко держал эту картинку в мыслях и пытался успокоить свой взгляд, чтобы вытащить значение плавающих рун с периферии моего зрения, как я делал это раньше.

Семья. Защищай. Направляй. Люби. Озарение. Поощряй. Расти. Учись. Обременять.

Мое внимание переключилось на последнюю руну, и она исчезла, как и изображение Элли и мамы. Все недостающие слова снова появились по краям моего зрения.

«Чувство вины»,

— прочитал я, это слово горело из темноты ярче всех остальных.

«Подсознательная связь»

, — подумал я, или ключ реагирует на мои собственные эмоции?

«Моя семья - это не бремя»

, — решительно заявил я, не ожидая никакой реакции со стороны камня.

Но я кое-чему научился, и мне нужно было проверить, смогу ли я это повторить.

Перебирая руны по периферии, я позволил своему разуму блуждать по узловым точкам их значения. На этот раз я создал образ оставшихся Копий: Мики Землерожденной, Байрона Уайкса и Варай Аурей. На картинке они были в своих мундирах, бело-золото-красных, еще не окровавленных годами сражений, с незапятнанными чертами лица. Такими же они были, когда их изображения проецировались над улицами Ксайруса для всеобщего обозрения.

И пока я удерживал мысль о них в своем центральном сознании, я наблюдал, как одни руны исчезали, а другие появлялись в фокусе моего периферийного зрения.

Защищай. Расти. Преодолевай. Формируй. Провалиться. Защищайся. Учись. Обременяй.

На этот раз я сосредоточился, не позволяя поверхностному значению ни одной руны отвлечь меня. Я не мог взаимодействовать с рунами через эфир, но должен был существовать какой-то другой способ взаимодействия с ключевым камнем.

Расти. Учись. Я держал в уме значение этих слов, связывал их с Копьями. Их смысл, их связь были очевидны. Копья должны были расти и учиться, чтобы быть в состоянии сражаться в грядущих битвах, но они также были важной частью моего роста и обучения. Руны можно было читать в любом случае.

Когда ничего не происходило, я менял такт.

Преодолевать. Потерпеть неудачу.

Эти слова оба относились к Копьям, но они были противоположны, противоречили друг другу. Копья не смогли защитить континент от превосходящих сил Агроны. У магов белого ядра просто не было шансов победить Кос или даже Рейфов. Но они преодолели свои ограничения и не прекращали попыток развиваться.

Что-то изменилось в атмосфере, какой-то заряд резонировал между рунами Преодолеть и Потерпеть неудачу.

Потянувшись к эфиру, я снова попытался манипулировать рунами, притягивая их к себе. На этот раз они не исчезли, а были притянуты с края моего зрения прямо в центр моего нематериального сознания, посылая заряды озарения, как молнии, покалывающие мой мозг.

Я внезапно понял. Это было почти просто — вызов, к которому я невольно готовился, тренируясь с эфирными клинками, расширяя свое сознание, когда контролировал и реагировал на несколько направлений одновременно. Благодаря всем тем ложным смертям, когда я учился управлять несколькими клинками одновременно на широком поле боя, я учился фокусироваться совершенно новым способом.

И мне казалось, что я вижу, к чему все идет.

Я начал быстро перебирать мысли, которые, казалось, образовывались на стыке нескольких рунических значений, формируя цельную картину, а затем соединяя противоположные руны с прикрепленными значениями. Это требовало не только одновременного рассмотрения противоположных идей, но и активного раздвоения мыслей, чтобы увидеть картину по-разному с нескольких точек зрения, удерживая в голове несколько мыслей одновременно.

Как будто владеешь пятью клинками двумя руками.

Понимание текло, как из открытого крана. Руны по две или три за раз исчезали, а сфера ключевого камня становилась все более пустой, когда мой разум, казалось, раздувался от понимания.

С внезапностью, которая показалась мне обескураживающей, царство краеугольного камня опустело, и меня потянуло назад сквозь стену фиолетовой энергии. Мои глаза распахнулись, когда мелкая черная пыль проскочила сквозь мои пальцы, рассыпавшись в плотный ковер мха.

Пара ярко-желтых глаз встретилась с моими, и Мордейн сделал шаг назад:

— Артур? Что?..

Я сжал кулаки и попытался успокоить дыхание, так как мой пульс участился.

Со спины я чувствовал, как она — новая божественная руна — тяжелеет в моем сознании. Как и раньше, имя и история предстали передо мной, столетия замысла, цели и намерения, вплетенные в понимание, словно гобелен.

Я потянулся к земле, чтобы встать на ноги, и только потом понял, что парю над мшистым полом. Атмосферный эфир, казалось, прижимался ко мне, словно я был вплетен в него, удерживая меня против силы гравитации. Двигаясь, словно в трансе, я развернулся и твердо встал на ноги, внезапное чувство ностальгии смешалось с возбужденным смятением от моего успеха в ключевом камне.

— Что случилось? — спросил Мордейн, его голос был напряженным и неуверенным. Для него, как я понял, это выглядело так, будто я впал в кататонию на короткое время, пока парил в воздухе.

— Я его разгадал, — ответил я, в моем голосе звучало недоверие. После долгих испытаний первых двух ключей я не смел надеяться, что третий можно разгадать так быстро. — Я нашел его, Мордейн. Третья сила ключевого камня, еще одна божественная руна...

Я протолкнул эфир вниз по позвоночнику и в божественную руну. Пещеру залило золотистое сияние, а мой разум засветился, словно бесконечная паутина ветвящегося звездного света, переливающаяся через вечность моих собственных мыслей.

— Корона, — мягко сказал Мордейн, его взгляд сфокусировался на макушке моей головы, откуда, как я понял, в первую очередь излучался золотой свет. — Корона света...

Нащупав эманацию, которую он видел, я понял:

— Королевский гамбит...

Я деактивировал божественную руну и, затаив дыхание, моргал от последствий её использования. Мне понадобится время, чтобы полностью понять, что она может делать, но если эта короткая активация была хоть каким-то признаком...

— Мне нужно идти. — Я повернулся к двери, отвлекаясь. — Пожалуйста, пусть Чул благополучно вернется в Вильдорал, как только...

Сильная рука схватила меня за запястье, останавливая:

— Артур, прежде чем ты уйдешь... есть кое-что, что ты должен знать. — Лицо Мордейна внезапно стало серьезным.

Я заставил себя погрузиться в этот момент — это было непросто после того, что я только что пережил, — и полностью уделил ему внимание.

— Ты должен быть настороже. Джинны мало что открыли об этих ключевых камнях, но есть одна вещь, которую я узнал от отца Чула в более поздние годы. Четвертый камень... когда ты войдешь в него, Артур, ты не сможешь выйти, пока не обретешь понимание, которому он пытается тебя научить. Это своего рода... защита от ошибок. Если задача окажется невыполнимой, то твой разум навсегда окажется внутри камня. И пока ты будешь искать озарение, твое физическое тело будет уязвимо.

Я обдумывал его слова, стискивая челюсти, борясь с нарастающим напряжением под кожей. Наконец я жестко кивнул ему, а затем отвернулся.

СЕСИЛИЯ

Ключевые камни, божественные руны, эфир... Судьба.

Так много было открыто, так много деталей, о которых я раньше ничего не знала. О прошлом и даже о возможном будущем... но не все это имело значение. Нет, я сосредоточилась на самом важном.

Артур ищет силу, которая позволит ему изменить саму «судьбу», но даже он, похоже, не знает, что это на самом деле значит.

— Но он будет уязвим, когда использует последний «ключевой камень», — тихо сказала я, обращаясь наполовину к себе, наполовину к Тессии, которая, как я чувствовала, внимательно вибрировала, так же, как и я, заинтересованная в том, что мы узнали.

«Это может быть оно»,

— сказала Тессия, и ее волнение прорезалось острой гранью страха. —

«Ты должна это увидеть, правда, Сесилия? Мы должны помочь Артуру найти это, что бы это ни было. Он может...»

Я рассмеялась, несмотря на себя, а затем быстро затихла, вспомнив, где нахожусь. Помочь ему? С чего бы это? Я оторвалась от земли и быстро, но осторожно полетела сквозь нижние ветви деревьев. Это мой шанс победить его, пока он не может сопротивляться.

Волнение бурлило внутри меня, вибрируя прямо под поверхностью. Я поняла, насколько сильно я надеялась избежать новой конфронтации с Греем, и теперь я обнаружила ответ на вопрос, как я могу победить его, не испытывая себя снова против его магии.

«Сама судьба, Сесилия. Ты веришь, что Агрона может отправить тебя обратно к какой-то жизни на Земле, но Артур не сможет даже с этой новой силой?»

— спросила Тессия, в ее тоне звучало недоверие.

Я слегка всхлипнула, тошнотворное, виноватое чувство корчилось внутри меня, как лианы Хранителя Бузины.

— Я знаю, что он не стал бы этого делать. После всего, что мы с Нико сделали, зачем ему...

«Я знаю, что это неправда, я знаю... я...»

— заверения Тессии угасли, и я почувствовала ее сомнения.

— Может, Агрона и хотел, чтобы я боролась с Греем, чтобы росла наша сила, но он никогда не позволит Грею претендовать на эту силу.

«Я в твоей голове»,

— без необходимости напомнила Тессия. —

«Я знаю, что ты понимаешь, что это неправильно. Ты не такая, какой хотела быть. За две жизни сколько людей проявили к тебе доброту, Сесилия? Не те, кто хотел превратить тебя в оружие — монстра под их контролем. Но Артур-Грей, он и Нико были рядом с тобой, они и сейчас могут быть рядом, Нико хочет...»

—

Ты не знаешь, чего он хочет!

— я сорвалась с места, мой голос жутко звенел в тихом лесу. — Нико понимает меня, что от меня требуется, что мне нужно сделать, и он меня поддержит. Ему приходилось принимать трудные решения, как и мне, и я прощаю его за них! Так же, как он прощает меня...

Было что-то еще, чему я не решалась дать голос, что-то новое, что пугало даже тогда, когда я думала о Нико. Раньше, на Земле, я делала все, что могла, чтобы они не использовали Нико против меня, потому что знала, что рано или поздно до этого дойдет. И если бы я когда-нибудь обратилась против Агроны, он сделал бы то же самое. По сравнению с ним все эти мучительные эксперименты покажутся прогулкой по парку, я была уверена в этом.

— Агрона... Он — мой единственный шанс получить то, что я хочу.

«Но это не так, ты просто...»

— Хватит! — я снова закричала, уже громче, и вокруг меня выплеснулся всплеск маны, вырвав несколько деревьев с корнем и отбросив их в сторону.

Из-под земли выскочило гигантское инсектоидный мана-зверь, его шипастая голова металась туда-сюда в поисках помехи. Инстинктивно я взмахнула кнутом маны, и мана-зверь раскололся от головы до самой глубины длинного ствола, который был его телом. Оно издало булькающий, стрекочущий крик и рухнуло в мокрую кучу.

Тяжело дыша, я рванула вперед еще быстрее, позволив своему разуму стать пустым, поскольку я не чувствовала и не думала ни о чем, кроме ураганного порыва ветра в моих глупых серых волосах. Внутри моего черепа царила благословенная тишина.

Несмотря на свое умение прятаться, Рейфы не смогли полностью скрыть от меня свое присутствие, и найти их снова, вместе с Нико, было достаточно просто.

Я не приземлялась, сохраняя несколько футов между собой и сырой землей болота, где они ждали:

— Нико, нам нужно немедленно возвращаться в Алакрию. Есть новости для Агроны.

— Кажется, я нашел то, что нам нужно! — Нико вспыхнул от восторга, как ребенок в день рождения. Он ухмыльнулся, не обращая внимания. — Я решил обыскать еще одно подземелье, пока тебя не было, и...

— Позже, — огрызнулась я, стремясь добраться до Агроны, пока вся эта информация была еще относительно свежа в моей голове.

Глаза Нико сверкнули обидой, и я понял,а что мой тон был гораздо резче, чем я хотела.

— Прости, — быстро сказала я, опускаясь к тому месту, где он стоял и смотрел на меня сверху. — Нико, я многое поняла. Разлом, план, все остальное теперь подождет. Нам нужно попасть к Агроне.

Кивнув, он извлек свой артефакт телепортации из артефакта хранения, который носил.

— Конечно, Сесил.