Том 1 Глава 479

СЕСИЛИЯ

Все становилось на свои места.

Генераторы щитов сдерживали драконов, и Инстиляторы могли свободно работать и создать кольцо разрушающих артефактов, которые искажали и прерывали разлом между Эфеотом и Дикатеном. В то время как генераторы щита защищали нас от драконов в Дикатене, эти разрушающие артефакты не позволяли Индрату посылать поддержку из Эфеота, эффективно отрезая два мира друг от друга.

Плотная мана самого разлома питала оба массива. Если Индрат каким-то образом сможет остановить поток маны, у нас будет достаточно энергии в батареях, чтобы осуществить следующий этап плана. А если это не удастся, источником маны станут сами Рейфы.

Инстинктивно я ждала осуждающей оценки своих мыслей от Тессии, которая витала у поверхности моего сознания.

«Ты уже обдумал свои обоснования необходимости столь жестокого поступка»,

— сказала Тессия в ответ на мое пристальное внимание. —

«Все, что я могу сказать, это то, что ты проделала долгий путь, Сесилия, если чувствуешь вину за свою жестокость по отношению к этим солдатам, ведь до этого ты смотрела на них только как на инструменты».

Я вздрогнула, но поняла, что нет смысла спорить с чувством вины, прокладывающим себе путь через мои внутренности. Не тогда, когда человек, с которым я спорила, уже был в моей голове. Это может быть неприятно, но от этого не становится менее необходимым. Кроме того, это план Агроны, а они — его солдаты, с которыми он поступает по своему усмотрению.

Я вздохнула, даже когда слова сложились у меня в голове, зная, как они прозвучат.

«В любом случае, мне не нужно твое подтверждение».

«И все же в последнее время ты все чаще заглядываешь в мой разум, чтобы узнать, о чем я думаю».

«Твой взгляд на эти события очень ценен»,

— признал я, с силой отгоняя более честную, но и более постыдную причину моего поведения.

«Я рада, что ты признаешь этот факт»

, — голос Тессии, проецируемый в мою голову, был ровным и без сарказма.

Отмахнувшись от короткого, но разочаровывающего разговора, я вернула свое внимание к ближайшему окружению.

Драконы еще час продолжали обстреливать внешний щит, но с появлением их предводителя остановились. Я узнала Чарона из клана Индрат по описанию: большой, костяно-белый, покрытый боевыми шрамами ящер с фиолетовыми глазами и оборванными крыльями. Он некоторое время совещался с другими присутствующими драконами, которых теперь было немало.

«Похоже, они собрали всех драконов в Дикатене»,

— размышлял я.

В конце концов Чарон приблизился к барьеру, летя в своей драконьей форме. Его крылья медленно бились, а голос издавал глубокий, как кость, гул.

— Наследие, главная надежда безумного василиска, который сам уверовал в то, что он бог.

Я холодно посмотрела на него, но не поддалась на его приманку.

— Тогда сразу к делу, — хмыкнул он. — Чего хочет Агрона? Он захватил разлом к Эфеоту, но не может им воспользоваться, как и ты не можешь надеяться его сохранить, а значит, это тактика торга. Расскажи мне о предложении твоего господина, и я посоветуюсь с лордом Индратом.

Я приподнял одну бровь.

— Не лги мне, дракон. Путешествие между мирами требует, чтобы этот разлом был доступен, даже с помощью твоих артефактов телепортации. Ты отрезан. У Верховного Суверена нет для тебя ни послания, ни просьбы. Ты не имеешь значения ни в этом, ни во всем остальном.

Краем глаза я увидела, как один из Инстиляторов на земле просматривает сообщение, его глаза перебегают на меня через каждые пару строк.

— Не стесняйтесь, если нужно, изнурять себя щитами. Или не надо. Шум раздражает так же, как и тщетность ваших усилий.

Повернувшись спиной к Чарону Индрату, я полетела к земле, радуясь короткому обмену мнениями. Победа в словесном поединке мне ничего не дала, но я уже начала испытывать раздражение от своей роли неподвижного стража непроницаемого щита, и, выпустив часть этого разочарования в виде колючих слов, я почувствовала себя немного лучше.

— В чем дело? — спросила я, когда мои ноги коснулись земли.

Инстилятор, краем глаза наблюдавший за моим приближением, заметно сглотнул.

— Депеш от Косы Нико.

Он протянул магический свиток, на котором были начертаны слова, написанные на соответствующем свитке, хранящемся у Нико.

Я быстро прочла его, затем заставила себя просмотреть еще раз, помедленнее.

— Эманация... мощная мана, поддерживаемая каким-то образом, обернутая вокруг аметистового кармана магии, который может быть только эфиром.

Я нахмурился, пытаясь понять все, что Нико пытался объяснить в коротком послании.

Грея не было на Стене. Как и следовало ожидать, он тщательно скрывал свое настоящее местонахождение даже от собственных людей. А вот эманация эфира была интересной. Сигнатура маны, которую я почувствовала перед битвой...

Это был камуфляж. Ложный сигнал, имитирующий присутствие его связи и искажения, вызванные эфиром, мог быть предназначен только для того, чтобы скрыть его настоящее местоположение, разумеется. И я была единственным человеком на Дикатене, который мог это почувствовать. Если только он не скрывается и от своих собственных союзников-драконов...

Далее в депеше подробно рассказывалось об усилиях, предпринятых в Вильдориале, и о новом оружии дикатенцев, о котором стало известно. Сплав органических частей мана-зверя с магическими и механическими компонентами? Я не мог представить себе то, что описал Нико, но была уверена, что даже Агрона не учел такого.

Бывшая Коса Серис нашла способ положить конец войне в Вильдориале и уберечь свой народ от проклятия, которое Агрона спрятал в их крови и рунах, но Нико выразил твердую уверенность, что Артур не спрятался в городе. Кроме того, скрытая цель — захватить сестру или мать — провалилась, и Коса Мелзри пропала.

Когда я перечитала все это во второй раз, мое внимание снова привлекло то, что касалось эфирной эманации у Стены.

Прикусив губу, я напрягла мозги, пытаясь понять, что еще это может означать, но не смогла придумать ничего другого, кроме первого побуждения: Грей напрямую обращался ко мне. Это заклинание должно было ослепить меня от его истинного местонахождения, и он хотел, чтобы я также знала и понимала этот факт.

Мне захотелось, чтобы здесь был Нико, а не только его записка. Я подумывала отправить ему ответ и ждать реакции, но не хотела, чтобы у него сложилось впечатление, что я не способна думать самостоятельно.

Кроме того, я уже точно знала, каковы параметры моей миссии. Вопрос заключался в том, буду ли я и дальше слепо следовать им. В конце концов, разлом запечатан. Я здесь впустую.

Внутри экранированной зоны было мало места, чтобы от кого-то оторваться. Рейфы летали по периметру, глядя на драконов, таких же изможденных, как и я, а десятки инстиляторов следили за тем, чтобы оборудование продолжало исправно работать. Но я отошла в укромный уголок и опустилась на землю между двумя генераторами щита. Закрыв глаза, я позволила себе сосредоточиться на окружающей обстановке.

Сбалансированного потока маны в разломе и из него больше не существовало, атмосфера вокруг щита была насыщена ею, хотя и приглушена ослепляющим присутствием стольких сигнатур маны асур. Но, как и прежде, я продолжала расширять свой охват все дальше и дальше, пока мои чувства не достигли Стены. Там я снова почувствовала намек на ману его связи, а также то самое искажение, которое выдавало мощный источник эфира.

Но я не остановилась на этом. Вместо этого я продолжила пробиваться, достигать, чувствовать даже за Великими Горами и через пустошь Эленуара на севере.

Словно Зевс, смотрящий вниз с вершины горы Олимп, я видела, как прилив маны волнами распространяется по всему континенту, раскинувшемуся передо мной. Затаив дыхание от его красоты, я погрузилась в этот океан, позволяя своему сознанию толкаться и тянуться не под влиянием моей цели, а под влиянием самой маны. Мне казалось, что я уже понимаю ману лучше, чем кто-либо другой в этом мире, но я никогда не испытывала ее так. У меня не было слов, чтобы описать чудо этого явления.

«Ты все еще считаешь этот мир... ненастоящим?»

— Тессия задумалась, ее голос был похож на камень в спокойном океане. —

«Некий лимб, который перестанет существовать, когда ты вернешься в свой прежний мир?»

«Что?»

«Этот твой дар... возможно, ты единственная во всем мире, кто может это видеть»

. — Она помолчала, размышляя, затем продолжила. —

«Я смотрю вниз и чувствую, как разрывается мое сердце, когда я знаю, какие беспорядки и страдания происходят под этими просторами. Мне просто стало интересно, повлияло ли это зрелище на тебя... но какое влияние это может оказать на того, кто не верит в окружающую реальность и, что еще важнее, в свое влияние на нее?»

Я не ответила, потому что, по правде говоря, у меня не было ответа. Я использовала мысль об этой жизни как о неком временном чистилище, чтобы успокоить свою вину за то, что меня попросили сделать, но я не была ребенком, который убедил себя в том, что этот мир не существует.

Эта мысль вывела меня из задумчивости и заставила вернуться к своей цели. Я больше не плыла по течению постоянно движущейся поверхности этого океана маны, а боролась с ним, давя на него, расширяясь, чтобы охватить своими чувствами все большую и большую часть континента. Ощущение покоя улетучилось, и я снова осознала, что драконы сгрудились вокруг щита, мои напряженные солдаты и ученые заполняют небольшое пространство, а в руках у меня депеш от Нико.

Когда мой свободный разум охватил Сапин, Дарв и Эленуар, я почувствовала, как те места, где мана была искажена эфиром, задевают поверхность моих чувств. В каждом месте ощущалось сильное присутствие эфира, смешанного с маной, характерной для драконьей связи Грея. Судя по тому, что сказал Нико, каждое из них, скорее всего, являлось магией — оболочкой из маны, в которой находилось ядро из плотно упакованного эфира.

Ближе всего была Стена, а за ней — уединенное место в глубине Эленуарских пустошей. По сравнению с ними это был крошечный всплеск, едва различимый на фоне серой пустоты из-за отсутствия маны в атмосфере. Окраины пустоши были похожи на штормы, когда новая мана устремлялась в пустоту, но внутренняя часть Эленуара по-прежнему была почти пуста.

Третий сигнал появился в центре Дарва, где, как я полагала, должно было находиться убежище дикатенских повстанцев, обнаруженное после побега Артура с Викториады. Он был сильнее и ярче, чем на Стене. Не с большим отрывом, но разница была очевидна.

Стали видны и другие — возле города Этистин и на острове у юго-восточного побережья Звериных Полян, а потом еще и еще, когда мое сознание расширилось и охватило весь континент.

Но большинство из них по интенсивности не уступали Стене, и я быстро списала их на приманку. У нас уже были войска, двигавшиеся в эти районы, которые идеально совпадали с теми, где мы наблюдали повышенную военную активность, и они без моей помощи проверили бы, действительно ли Грей находится в каждом месте.

Однако сигнатуры в Пустошах и в Дарве отличались. Одна почти скрыта, другая горит ярче и сильнее всех остальных. Ни один из них не был центром сосредоточения дикатенских войск или укреплений, как Стена. Оба находились достаточно далеко от цивилизации, чтобы избежать побочного ущерба в случае нападения.

И оба, как я знала из общих воспоминаний Тессии, были важны для него.

Эманация, которую я чувствовала от Эленуара, была очень близка к тому месту, где раньше находилась столица Тестира. Он прожил там вместе с Тессией большую часть своего детства. А погребенная деревня под Дарвом была тем местом, куда он отправился, когда дикатенцы проиграли войну, и где он воссоединился с матерью и сестрой после того, как Агрона едва не захватил их в плен.

Либо Грей пытается спрятаться там, где, как он думает, я не смогу его почувствовать, — в Эленуаре, где мало маны, чтобы выдать его, — либо он не смог идеально воспроизвести свою собственную эфирную подпись, которая вызывает более сильное нарушение маны, чем эти ложные маяки, которые он создал. В любом случае он совершил ошибку. Но в какую сторону эта ошибка направлена?

Я пыталась вспомнить все, что знала о Грее из нашего мира, и совместить это с тем, что узнала о нем в его жизни в качестве Артура Лейвина.

«Деревня древних магов имеет смысл, если Артур был уверен в своей способности маскировать свое настоящее положение»,

— продолжала я размышлять. Дать столько ложных срабатываний, чтобы спрятаться там, где его настоящая подпись вообще не может быть обнаружена в Эленуаре, было бы поистине поступком труса.

«Артур не трус»,

— спокойно подумала Тессия.

«И все же, так или иначе, он прячется, пока его союзники сражаются и умирают, чтобы скрыть его местоположение»,

— ответила я.

Тессия трезво обдумала мои слова и ответила не сразу.

«Я согласна с тобой»,

— решила я, обращаясь к Тессии. —

«Он не трус. Но он слишком самоуверен в своих силах».

Как только я определилась с выбором, передо мной встала другая проблема.

Встав, я покинула скудное прикрытие из защитных артефактов и осмотрела гладкий щит, окутывающий наше местоположение и уходящий высоко в воздух, чтобы сдержать разлом. Второе кольцо артефактов проецировало искажающую ману прямо в разлом, не позволяя никому пройти с другой стороны.

Но я оставалась внутри щита так же эффективно, как орда драконов — снаружи. Конечно, я могла прорваться сквозь барьер, но это открыло бы меня перед армией Чарона и даже на мгновение открыло бы находящееся внутри оборудование для их атак. Это было неприемлемо. Я проигнорировала тот факт, что Агрона наверняка сочтет мой отказ от поста столь же неприемлемым; впрочем, если я приведу к нему Грея, я знала, что он меня простит.

Я вызвал Лоркана, Рейфа, которому было поручено поддерживать меня и доносить мои приказы до остальных. Иссеченный шрамами, бледный, с зазубренными рогами неестественной формы, Лоркан выглядел неприятно, но он был настоящим солдатом. Ему не хватало самодовольства, присущего многим другим Рейфам, и он лихорадочно и беспрекословно преследовал цели Агроны.

— Наследие? — спросил он, в его рубиновых глазах не было ничего, кроме ожидания.

— Ситуация изменилась, и мне нужно быть на месте, — бесстрастно объяснила я. — Я оставляю тебя за главного в разломе. Следи за тем, чтобы Инстиляторы выполняли свои задачи, а защитные решетки функционировали, и я не сомневаюсь, что все будет развиваться так, как предсказано.

Если Лоркан и был удивлен, то никак этого не показал.

— Конечно, Наследие. По воле Верховного Суверена.

Я кивнула в знак согласия, и он вернулась в воздух, чтобы оповестить командиров каждой боевой группы Рейфов.

Вернувшись в относительное уединение между двумя артефактами щита, я села, скрестив ноги, и стала ждать. С момента прибытия Чарона прошло около тридцати минут, и периодические атаки на щит прекратились. Я не думала, что они будут ждать еще долго, прежде чем предпринять атаку в присутствии своего лидера.

Пока ждала, я прощупывала землю, нащупывая места, откуда исходит щит и где он закрывается под нами, а также места, где почва наиболее мягкая. Если бы я собиралась уходить, то должна была сделать это незаметно, если планировала искать Грея, не преследуемая драконами.

Еще пять минут прошли в относительной тишине, а затем атмосфера за пределами щита разом превратилась в бурю маны, воздух побелел, словно мы попали в сердце молнии. Волосы на моих руках поднялись от заряда, витавшего в воздухе, а кожа покрылась мурашками. Земля и небо раскололись, когда десятки асуранских заклинаний разбились о щит.

Я ухватилась за ману атрибута земли, и почва потекла, как вода, позволяя мне погрузиться в нее. В то же время я крепко сжимала свою ману, не допуская даже малейшей утечки, которая могла бы быть воспринята как сигнатура перемещения маны. Чтобы лучше замаскироваться, я сгладила любые движения атмосферной маны, которые могли бы дать чувствительным драконам хоть какой-то намек на мое местонахождение.

Шум битвы сменился резким раскатом грома и глубоким грохотом лавины. Мана земного атрибута спроецировала меня вперед сквозь саму землю, которая выгибалась, а затем снова заполнялась за моей спиной, словно я плыл по твердой грязи.

Ощутимая сила, составлявшая барьер, вырисовывалась передо мной. Потянувшись к ней, я ухватилась за нить маны и потянула. Словно шов в сшитой ткани, она разошлась, и я прошла сквозь нее. Несколько мгновений я ждала по ту сторону, пока барьер не исцелится сам, подпитываемый постоянным давлением массива артефактов сверху, а затем продолжила путь.

Даже при моем почти идеальном контроле маны рассекать землю и сеть корней, сплетенных в ней, было все равно сложнее и медленнее, чем лететь по воздуху. Но поскольку драконы могли так быстро перемещаться на большие расстояния, а со всего континента их прибывало все больше, я хотела быть уверенной, что меня не обнаружат, и поэтому долгое время летела глубоко под землей. Подземелья и пещеры усеивали ландшафт Звериных Полян, но я лавировала вокруг них, не желая замедлять свое продвижение.

«Если Артур действительно не в состоянии защитить себя, то ему остается только скрываться. И его друзья — все те, кто его любит, — охотно его защищают»,

— неожиданно сказала Тессия.

Мне потребовалось мгновение, чтобы связать ее мысли с нашим предыдущим разговором.

«А ты любишь? Действительно любишь его, я имею в виду».

Я не думала, что мне нужно спрашивать, поскольку наши разумы были связаны, но эмоции Тессии по отношению к Грею были сложными и трудноразрешимыми, даже когда она не пыталась отключить меня от них.

«Я люблю его с тех пор, как была совсем маленькой девочкой, - сказала она после очень долгой паузы. Он был моей первой любовью, я полагаю».

«Но теперь ты знаешь, кто он. Кто он такой. Что он лгал тебе все время, пока ты его знала. Со всем этим багажом ты все еще можешь любить его по-настоящему?»

«Я не думаю, что Артур когда-либо притворялся кем-то, кроме того, кем он был на самом деле»,

— медленно ответила она, тщательно выстраивая каждое слово. —

«Я могу только представить, как ему было тяжело — одиночество, чувство вины за то, что ему пришлось хранить такой секрет».

«Он лгал тебе, потому что был вынужден»,

— продолжила я, мой мысленный голос смягчился.

«А какой у него был другой выбор?»

— спросила она. —

«Я не стану притворяться, что понимаю, что значит строить эмоциональные отношения поверх всего этого. Настоящая ли любовь к ребенку? Возможно, нет. Но я знаю, что забочусь о нем, уважаю его и хочу, чтобы после всего этого у него была счастливая жизнь. Если это не основа для настоящей любви, то я не знаю, что это такое».

Ее слова помогли мне придать смысл моим собственным сложным эмоциям.

«Я почти так же отношусь к той лжи, которую Нико с помощью Агроны вложил в мою голову. Это было сделано с определенной целью, и Нико чувствовал, что должен это сделать. Это было для моего же блага, как Грей для тебя».

«Я... не это имела в виду»,

— неуверенно сказала Тессия. Она сделала паузу на несколько секунд. —

«Артуру нужно было защитить себя ложью. Правильно это или нет, но это не было сделано для того, чтобы контролировать меня».

Нетрудно было прочесть невысказанный подтекст ее слов, которые я некоторое время обдумывал молча.

«Ты считаешь, что оправданно прощаешь ложь Грея, а я глупа, что прощаю Нико и Агрону».

Словно предвидя мои слова, она тут же ответила.

«Я думаю, что ты все еще пытаешься понять, кто ты, Сесилия, и что тебе трудно принимать решения, в которых ты уверена, потому что ты постоянно сомневаешься в источнике любой своей мысли. Кто это — ты или Агрона? Или даже я? Я не хочу быть голосом в твоем ухе, заставляющим тебя поступать по-моему».

И снова у меня не нашлось ответа, и мы оба замолчали, наши мысли были похожи на два мутных облака, лишь смешивающиеся по краям. Я позволила разворачивающейся передо мной почве увлечь меня за собой и вытеснить все мысли о Грее, Нико... или о себе.

Я поднялася с земли, только убедившись, что драконов нет на очень большом расстоянии, и полетела над Великими Горами. Холодный воздух был приятен после клаустрофобии туннелей моего подземного полета.

Горы, а затем и пустыня за ними пронеслись мимо, напомнив мне о телепортационных воротах, используемых дикатенцами. Они были реликвиями древних магов, как и подземная деревня, которую я обнаружила, спустившись через зияющую дыру в полу пустыни, где частично обрушился потолок пещеры. Внизу скопились огромные кучи песка, засыпавшие половину пещеры. То, что я смогла разглядеть, было полностью разрушено.

По слухам, которые пронюхали наши шпионы, Грей сражался здесь с настоящим асурой. Глядя на повреждения, я могла в это поверить.

Находясь так близко, я могла ощущать эманации эфира-маны снизу, даже не расширяя свои органы чувств. Несмотря на извилистую сеть туннелей, расходящихся от разрушенной деревни, эманация была как компас, указывающий, куда мне нужно идти. Кроме нескольких огромных грызунов, похожих на мана-зверей, я ничего не видела, пока мчалась по темным туннелям, а мои глаза были усилены маной, чтобы видеть.

Я уже почти добралась до цели, как вдруг на меня нахлынул ужас, заглушив предвкушение, словно ветер пламя свечи. Мои ноги коснулись земли, а затем я инстинктивно попятилась назад, ища в квадратном коридоре источник своего ужаса. В воздухе висели какие-то миазмы, неосязаемое нечто с очень реальными когтями, которые хотели вцепиться в мои глаза, легкие и сердце, но не было ни заклинания, ни маны, которую я могла бы...

«Эфирный эффект»,

— поняла я. Ужас, через который нельзя пройти или отбросить. Идеальный слой защиты.

Хотя я продолжала колебаться туда-сюда, сомневаясь в своем решении прийти к Дарву, а не в Эленуар, я поняла, что сделала правильный выбор.

Стиснув зубы, я вытолкнула наружу ману — как свою собственную очищенную ману, циркулировавшую в моем лишенном ядра теле, так и атмосферную ману, сохранившуюся в туннелях глубоко под землей. По стенам побежали трещины, пол покрылся паутиной, а в воздухе замерцали видимые искажения света и тепла. На стенах скопился лед, затем он разлетелся на куски и превратился в воду, стекая по полу, а затем с шипением превратился в пар и вернулся в воздух, где его снова вытолкнуло наружу давление, которое я источала.

Ужас уменьшился, а затем отступил, все еще присутствуя, но отдаленно и без силы. Я не могла управлять эфиром, не могла разрушить заклинание и прекратить его действие, но, направив достаточно мощную силу маны, я на мгновение нарушила его. Не теряя времени, я помчалась вперед, быстро оставляя зону ужаса позади.

Повернув за очередной угол, я резко остановилась.

Стена из живого камня разделяла туннель, постоянно перемещаясь слева направо по пути. Несмотря на тонны и тонны быстро перемещающегося камня, она почти не издавала шума.

— Какой еще трюк у тебя в рукаве, Грей? — спросила я, и мой голос громко зазвенел в приглушенном шуме заклинания.

Наблюдая за его движением, я обратила внимание на мелкие детали. Это была не сплошная каменная стена, а множество мелких пластин, скрепленных между собой, как кусочки головоломки, и все они входили в паз, идеально подогнанный под механизм. Она излучала мощный и чужеродный аромат маны. Это, как ничто другое, наводило на мысль о происхождении, которое не было ни дикатенским, ни алакрийским.

Я надавила на ману своей силой, и она отхлынула назад настолько сильно, что я споткнулась и был вынуждена ловить равновесие. Я нахмурилась. Подняв одну руку, чтобы помочь себе сосредоточиться, я ухватилась за быстро смещающийся камень с помощью маны земли, пытаясь прижать его к земле.

Каменные плиты задрожали, когда сила, управляющая ими, стала сопротивляться моей. Не ослабляя давления, я потянулась к этой силе и попытался овладеть ею. Она держалась, тяжелая и неумолимая, такая же неподвижная, как корни мира. Я потянула сильнее, напрягаясь под тяжестью этой силы, пока плиты, образующие движущуюся стену, не разлетелись на куски, не раздробились и не остановились, заполнив коридор осколками камня. Стены задрожали, и страшный грохот грозил разнести в клочья само основание Дикатена.

Затем, так же внезапно, как это произошло, тряска и скрежет прекратились.

Я наклонилась, чтобы осмотреть кусок камня. Он слегка блестел, тусклее обсидиана, и на нем не было заметных гладких полос в местах разломов. Вместо них были слои спрессованной породы, почти как кольца дерева.

Трудно было определить, что это за камень, но в нем чувствовалась какая-то жизнь. Когда я провел пальцем по шероховатой поверхности разлома, по коже побежали мурашки, и я отстранилась.

За стеной из движущегося камня коридор уходил в темноту. Выпрямившись, я уставилась в провал.

— Я знаю, что ты здесь, асура. Уверен, ты меня слышишь. Полагаю, угрозы или обещания будут встречены равным молчанием, поэтому я не стану оскорблять тебя, пытаясь сбить с пути. Но через десять минут, когда ты будешь делать последние вздохи, вспомни этот момент и то, что ты мог бы выбрать иначе.

Из темноты донеслось тусклое хихиканье, и человек вышел из тени в поле моего зрения, усиленного маной. Его спина слегка сгорбилась, подчеркивая хрупкость его телосложения. Темные усталые глаза смотрели на меня из-под завесы сальных черных волос.

— Бравада. Вот что происходит, когда даешь ребенку безграничную власть. Ты тратишь слишком много сил на то, чтобы убедить себя, что ты действительно такая великая, как тебе говорят, несмотря на то, что чувствуешь себя самозванцем в собственной шкуре.

Он слегка наклонил голову, позволив сальной копне волос свеситься вниз.

— Ну, если не считать того, что ты самозванец в чужой шкуре, но это неважно.

Я больно стиснула челюсти и с треском грома и молнией метнула копье. Удар пришелся асуру в грудь, и он разорвался на части, а его плоть и кости с грохотом разлетелись по гладкому полу. Вот только это были не плоть и кости, а лишь еще более полосатый камень.

— Не ожидал, что асура будет играть в детские игры, — сказала я, стараясь сохранить ровный голос и, в основном, преуспевая в этом. — Если я не так могущественна, как говорят, зачем бегать и прятаться?

В ответ я не услышал ни одного слова, только собственный голос, мягко звучащий в тесном пространстве.

С опаской я шагнула через щель в коридор. Туннель почти сразу же разделился в форме буквы «Y», а затем снова коротко повернул в обоих направлениях, ограничивая расстояние, на которое я могла видеть. Стены были сделаны из камня одного типа. Проведя рукой по стене, я обнаружила, что она теплая на ощупь, а затем отдернула руку, когда она запульсировала, как пульс, гораздо медленнее, чем биение моего собственного сердца, но не менее реально.

Эфирная подпись Грея раздалась слева от меня, совсем недалеко.

Молчаливое напряжение Тессии засело в глубине моего черепа, как надвигающаяся мигрень.

Я пошла налево, и низкий узкий туннель через 5 метров снова повернул налево, а вскоре после этого — направо. Когда я дошла до следующего поворота, я все поняла.

«Лабиринт...»

Закрыв глаза, я сосредоточилась на искажениях в мане, которую, как я знала, был Грей. Когда я потянула за ману атрибута земли, влитую в каменную стену в том направлении, весь лабиринт затрясся. Я обрушила на нее всю свою волю, и стена взорвалась.

Лабиринт превратился в молотилку из каменных плит, движущихся во все стороны вокруг меня. Пригнувшись под гильотинно острым куском, я окуталась маной и, затаив дыхание, наблюдала за происходящим.

Казалось, это дикий хаос, но это было не так. Камень, состоящий из тонн и тонн скрепленных между собой пластин, был выверен, как часы, и идеально подходил друг к другу, проскальзывая мимо друг друга. Это было поистине произведение искусства, использование маны, настолько необъяснимо прекрасное, что я никогда не могла надеяться воссоздать его.

Словно камень в часовом механизме, я прервала его, и несколько пластин треснули от моей маны, но другие плавно сдвинулись, заменяя их.

За несколько мгновений весь лабиринт перестроился вокруг меня, оставив меня стоять в тупике, а на месте разрушенной стены появилась совершенно новая.

Закрыв глаза, я ощупала все вокруг, прослеживая линии маны. Лабиринт был густо пропитан атмосферной маной земного атрибута, словно тяжелая пыль, которая прилипала ко всему и удушала воздух. Из центра лабиринта исходила подпись Артура, но яркость маны была такова, что я не могла точно проследить за ней только с помощью своих органов чувств.

Я отпрянула назад и снова врезалась в стены. Они снова взорвались, а образующие их пластины закружились в воздухе, соединяясь и образуя новые стены, а затем плавно опустились на место.

Я попыталась увидеть сквозь дыру, прежде чем она закроется, но хаос ослепил меня, пока лабиринт не восстановился.

Дав себе время подумать, успокоиться и впитать побольше маны, ища кусочки маны асуры, которые я могла бы забрать из большого облака, я начала следовать за лабиринтом, вместо того чтобы снова пытаться пробить себе путь.

Осторожно пробираясь через повороты, я старалася быть терпеливым и методичным. К сожалению, это оказалось не самой сильной стороной.

— Черт бы побрал это место, — выругалась я, наткнувшись на очередной тупик.

Постепенно пробираясь по лабиринту, я улавливала намеки на ману этого асура, и мое понимание его особых свойств росло. Это было не то же самое, что лишить феникса Доун всей ее маны, но я чувствовала, как с каждым мгновением чаша весов склоняется в мою сторону.

— Твой контроль действительно поразителен, — раздался голос у меня за спиной, и я обернулась, чтобы увидеть хрупкого асуру в 10 метрах от себя. — Постигать ману титанов, черпая ее напрямую и отгоняя от меня? Такое мастерство я и представить себе не мог.

Я внимательно осмотрела фигуру, ища хоть что-нибудь, что могло бы подсказать мне, настоящий ли это асура или просто очередной голем. Раньше я этого не замечала, но тонкий рисунок его кожи и четкость черт повторяли текстуру каменного лабиринта.

— Невероятно, что ты смог создать такую убедительную копию самого себя.

Я вытянула вперед обе руки, и по коридору с шипением пронесся шквал градин, каждая из которых вибрировала ядром сгущенной девиантной маны звукового атрибута. Между мной и асурой возникла стена из движущихся каменных плит, и по коридору разнесся звук, похожий на выстрелы старой земной пушки: градины и стена взорвались.

Колдовская стена рухнула, обнажив асура, половина лица которого была снесена. Оставшаяся часть его рта улыбалась, а затем голем опрокинулся назад, ударился об пол и разлетелся на тысячу острых осколков.

Мгновенно я обратила гравитацию против камней, заставив их кувыркаться по полу ко мне. Мана все еще струилась с их поверхности, словно мягко дымящиеся угли. Я потянулась к мане, втягивая в себя как можно больше.

Что-то щелкнуло.

Я встала лицом к стене лабиринта, обращенной к сигнатуре Артура. Я не спеша собрала свою силу, позволяя очищенной мане вытекать из меня, собираться на поверхности каменной стены и просачиваться в мельчайшие трещинки, где пересекались соединительные пластины.

Вместо того чтобы сразу вдавливать свою волю в магию, удерживающую стены на месте, я решительно, но последовательно наращивала давление, начиная с небольшого толчка и постепенно прилагая все большую и большую силу. Вскоре стены снова задрожали, противоположные силы, действующие на ману, сжимали отдельные частицы, словно зажатые в тиски, каменные плиты деформировались, обнажая трещины между ними.

Вдавливая когтистые пальцы в трещины, я раздвигала их, пробивая себе путь сквозь стену. На этот раз, когда всплеск магии начал восстанавливать лабиринт, а я все еще оставалась внутри него, я ухватилась за заклинание. Многие тысячи каменных плит разделились, сместились, а затем застыли в воздухе, вися вокруг меня в распавшемся виде, как отдельные частички снега в снежном шаре.

Пыль и камень закружились передо мной, вновь явив асура. Он рванул вперед, и каменный кулак ударил меня в грудину, оторвав от земли и отправив в полет назад. Когда моя концентрация нарушилась, я ослабила контроль над его заклинанием, и каменные плиты закрутились и встали на место, преобразуя лабиринт.

Я врезалась в прочную стену, которая прогнулась, а затем пролетела сквозь нее. Навстречу мне поднялась еще одна стена, потом еще, и я была пробита сквозь них, как вбитый гвоздь.

Борясь за сохранение чувств, я заставила гравитацию тянуться ко мне со всех сторон, насильно удерживая себя в центре сокрушительного гравитационного колодца. Я скрежетала зубами, стараясь не обращать внимания на кричащую боль, сжимавшую каждую часть моего тела. Выпустив все это напряжение, энергию и боль в виде дикого крика, я толкнулся наружу.

Лабиринт разорвало на куски, стена гравитации, ветра и чистой силы, рожденной маной, унесла от меня целый арсенал каменных плит в приливе кровавого насилия.

Я попятилась, упираясь руками в колени, не в силах удержаться в вертикальном положении. Сопротивление, казалось, уменьшалось, ослабевало. Взглянув сквозь завесу серых волос, я увидела, что вокруг меня открылась большая плоская камера. Она оказалась меньше, чем я могла себе представить, и почти пустой, если не считать разбросанных вокруг обломков.

Неподалеку стоял на коленях асура. Его тело покрывали кровавые порезы — настоящие, я была уверен. Он повернул голову к центру комнаты, где на толстой подушке покоилась вторая фигура, сидевшая со скрещенными ногами и руками на коленях, с закрытыми глазами.

— Артур, проснись! — прохрипела асура, тяжело дыша.

Адреналин и чувство победы заглушили боль, и я направилась к Грею. Взмах руки — и каменные плиты пронеслись по воздуху, сбив асура на землю. Когти маны потянулись к Артуру, от Тессии исходил всплеск страха и неверия.

Глаза Артура распахнулись, и он криво усмехнулся.

Мой желудок сжался, когда земля подо мной провалилась. Всплески маны, словно фейерверки, взрывались у меня перед глазами и эхом разносились по камере, со всех сторон врезаясь в мои чувства. Мысленно чертыхаясь, я окутала себя маной и отчаянно пыталась приглушить чувства и поймать свое падение.

Сверху на меня давила внешняя сила, увлекая вниз.

С яростным криком я вырвала контроль над гравитацией и зафиксировала себя на месте. Глаза распахнулись: темная комната в основном терялась под морем белых пятен, искрящихся в поле зрения, но прямо под собой я увидел маслянистую, тускло поблескивающую непрозрачную поверхность в резной рамке — портал.

Еще одна батарея маны столкнулась со мной сверху, заставив опуститься к порталу, который открылся подо мной, словно пасть какого-то огромного мана-зверя. Поняв это, я толкнулась вниз, в сам портал, искривляя его поверхность и отталкивая от себя, пока я дюйм за дюймом погружалась в него. Моя мана обволакивала раму, и я напряглась, пытаясь разорвать ее на части и уничтожить портал внутри.

Но на меня давило все больше и больше маны — приливные волны маны. Извернувшись, я оглянулась через плечо.

Грей летел надо мной. Там, где был он, теперь возвышался каменный постамент, увенчанный светящимся эллипсоидом из серебристо-белой маны и аметистового эфира. Его лицо, обрамленное развевающимися пшенично-русыми волосами и обрамленное золотыми глазами, было острым, а язвительное выражение — горьким и жестким.

Одной рукой я вцепилась когтями в портал. Другой рукой я потянулась назад и попыталась схватить его. Если бы мне удалось утащить его за собой в портал...

Когти Тессии в панике вонзились в заднюю часть моего сознания, пока она пыталась напрячься.

«Прости, Сесилия, но я не могу позволить тебе сделать это».

Изумрудные лианы обвились вокруг моих рук и горла.

Но после того, что случилось с Мордейном, я была готова.

Внутри меня лианы чистой маны подражали ее собственным, находя ее духовную сущность и обвиваясь вокруг нее, связывая ее, удушая и раздавливая.

Мое внимание было слишком разделено. Я не могла бороться с Греем, Тессией и порталом одновременно.

Я встретилась взглядом с золотыми глазами и отпустила свою власть над порталом. Крутанувшись на месте, я вырвала лианы из-под контроля Тессии и направила их вверх. Они обвились вокруг рук, ног и шеи Грея и рывком притянули его ко мне. Лианы плотно сомкнулись вокруг зажатых конечностей, шипы впились в плоть и пустили по телу маленькие капельки крови.

«Он был у меня! И что еще лучше, я помешала ему сосредоточиться на ключевом камне. Он никогда не сможет управлять судьбой».

Меня охватило облегчение, но не мое собственное. Отвлекшись, я посмотрела в сторону Тессии. Она отступила, больше не сопротивляясь мне.

Сверху, там, где лианы сжимались вокруг конечностей Грея, расходились трещины. Там, где бежали капли крови, они стирали цвет его кожи, обнажая ровный серый цвет.

Мои глаза расширились, перескочив с Грея на эллипсоид, состоящий из маны и эфира, стоящий на постаменте. Я подумала о тяжелой мане земли, покрывавшей всю пещеру, о слегка несовершенных големах и о явном отчаянии асура, который бросилась на меня, когда я контролировала его заклинание. Слой за слоем обман, и все они были выполнены безупречно.

Грей, в котором не было ни капли напряжения между маной и эфиром, которое я должна был почувствовать, подмигнул мне одним золотым глазом, а когда открыл его снова, с серого лица смотрел лишь серый камень. Одна рука разлетелась на куски, и вместо крови и костей заискрился камень, обнаружив те же плотные кольца уплотнения, которые я заметила в каменных плитах.

Когда я прижалась спиной к порталу и почувствовала, как он обхватывает меня и втягивает внутрь, Грей рассыпался в пыль. Асура сидел на парящем глиняном троне, презрительно подняв одну тонкую бровь и глядя на меня, прижав руку к потемневшему от крови боку.

Затем мир стал фиолетово-серым, и портал затянул меня.