Том 1 Глава 483

АРТУР ЛЕЙВИН

— Мне кажется, он болен, — сказала мама, покачивая меня взад-вперед на руках. — Он не ест, Рейнольдс, и весь день не проронил ни слова.

Мой отец встал рядом с мамой. Он нервно смотрел на меня.

— Я могу послать за доктором?

Он сделал это заявление вопросом, его голос повысился вместе с бровями, когда он неуверенно посмотрел на мою маму.

Мамины брови, напротив, грозно опустились.

— Ты можешь, Рей? Это было бы чудесно!

Мой отец вздрогнул, неловко потер затылок и пробормотал:

— Конечно, я...

Все, что он еще мог сказать, оборвалось, когда он поспешил прочь.

Мама закатила глаза, глядя ему в спину, а затем переключила свое внимание на меня.

— Этот твой отец...

Она попыталась улыбнуться, но выражение лица не дошло до ее глаз. Она легонько ткнула меня в живот, покачивая пальцем взад-вперед, чтобы пощекотать меня.

— Если повезет, ты получишь его внешность, но мои мозги, малыш Артур.

Я знал об этом обмене, но не думал о нем. Мое сознание находилось внутри моего младенческого тела, контролируя его и живя с ним от момента к моменту, вместо того чтобы позволить ключу оттянуть от меня время, как можно выдернуть ковер из-под ног. Я цеплялся за него, отчаянно желая остаться собой, быть собой.

«Я не потеряю себя снова только для того, чтобы проснуться с воспоминаниями о жизни другого человека»,

— повторял я себе, стараясь не думать о душераздирающих событиях моей предыдущей попытки. И я собирался сдержать данное себе обещание. Только... я все еще не понимал, как.

Но, по крайней мере, я начинал понимать, что такое ключ. После двух последних жизней я был уверен, что вижу в нем ловушку — причину, по которой человек не может уйти, пока не «завершит» работу над камнем, и почему это так маловероятно. Прожитые жизни оказались наказанием, которого я не ожидал. Уже сейчас мои воспоминания об этих жизнях полны горечи, сожалений и потерь. Несмотря на то что во время этих событий я не был самим собой, воспоминания о моих решениях, о моих чувствах — о моих смертях — были яркими.

Я все еще не был уверен, что Сильви и Реджис, а также их способности сыграли главную роль в моем дальнейшем прогрессе, но теперь я был уверен, что дело не только в этом. Несмотря на способность джиннов к предвидению, казалось, что они слишком далеко зашли, чтобы считать, что они учли, ожидали или даже требовали присутствия трех связанных разумов, чтобы войти и изменить ключевой камень так, чтобы он выполнил свою задачу. С другой стороны, они учитывали, что маг должен владеть тремя очень специфическими эфирными искусствами, чтобы достичь этой точки.

Способности, которым обучали предыдущие камни, служили ключами к этой головоломке, но по мере того как я просиживал дни и недели в раздумьях, я все больше убеждался, что они должны быть не просто ключами.

После первого прибытия и второго переживания чуда собственного рождения я не должен был видеть эфир, собирающийся для моего пробуждения, но я видел. Важность этого была утеряна для меня в последующих попытках вернуться в эту жизнь, но в ретроспективе этот странный факт казался некой подсказкой или намеком на разгадку ключа.

Но поиск любой подсказки сам по себе был проблемой, которую я не был уверен, как решить. В конце концов, как я мог попытаться изменить ситуацию, чтобы узнать о ней больше, если само изменение означало, что я потерял всякое представление о том, что делаю, по крайней мере до тех пор, пока не родился заново с воспоминаниями о совершенно новой жизни, вбитыми в мой измученный мозг.

«Должен же быть способ ориентироваться здесь более целенаправленно»,

— сказал я себе, вспомнив о реликтовых гробницах и Компасе.

Из моей крошечной формы вырвался крик, и я отступила назад, позволив времени пройти, пока моя мать чистила и кормила меня, на чем мне было крайне неприятно сосредоточиться. Не успел я опомниться, как снова стал малышом, уже близким к своему пробуждению.

Я вернулся в настоящее с толчком страха. Я не готов идти дальше. Пока не готов.

Возможно, из-за временной близости ко дню моего пробуждения мне снова вспомнилось странное зрелище эфирных частиц, роящихся, словно зрители этого события.

Я не должен видеть эфир, но иногда мне это удается. Что это может означать?

Осторожно я потянулся к Сердцу Мира. В моем младенческом теле, конечно, не было божественных рун, но в моем настоящем физическом теле они были. Если я и мог видеть эфир, то только потому, что между ментальной сферой и физическим миром существовала какая-то связь.

Но если и существовала какая-то физическая связь, я не мог ее найти. Как и в случае с поисками Сильви, попытка активировать Сердце Мира ничего не дала.

«Сильви...»

«Я здесь».

Передо мной возникла призрачная фигура моей связи. Она сидела, скрестив ноги, и внимательно наблюдала за мной.

«Это восхитительно. Я вижу все это в твоем сознании, все, что мы уже обсуждали в этих многочисленных жизнях, которые ты прожил».

«Хорошо, по крайней мере, это избавит меня от необходимости объяснять все снова и снова»,

— ответил я, понимая, что вовсе не экранировал свои мысли, потому что в этом не было необходимости.

«Продолжая наш предыдущий разговор, я думаю, у меня есть идея».

Я подождал, молча поощряя ее к продолжению.

«Если нам нужен катализатор, чтобы пробудить разум настоящей Сильви и позволить мне привязаться к ней, возможно, мы можем направить энергию твоего пробуждения».

«Как?»

«Понятия не имею».

Я некоторое время сидел с этой идеей, пытаясь использовать все, что знал о магии, чтобы найти возможное решение. Однако, в отличие от воскрешающего яйца Сильви, мне не дали какого-то странного мистического ответа. Что бы я ни сделал, все зависело только от меня, и если бы это не сработало, я мог бы кардинально изменить временную линию и в итоге забыть все заново.

Я снова начал тянуться к Сердцу Мира, больше в качестве медитативной практики, чем ожидая, что мне действительно удастся установить связь. Это было похоже на попытку разогнуть пальцы руки, которая больше не была привязана к моему телу. Мы с Сильви оставались там, как мне показалось, несколько часов, но я был уверен, что моя мама пришла бы проведать меня, если бы это было так.

Пухлые пальцы поднялись и впились в мою голую грудину.

Я скривил лицо и почесался еще энергичнее. Глубоко в груди зудело, и я никак не мог до него добраться.

Мое зрение замерцало, и на мгновение Сильви засветилась, как старая земная рождественская елка: ее тело состояло из света, как маны, так и эфира.

От внезапной перемены я вздрогнул, и она отшатнулась.

«Что это было?»

— спросила Сильви, глядя на меня со смесью беспокойства и волнения. —

«Повтори еще раз».

Я посмотрел на нее и попытался расфокусировать глаза, скрестить их, уставиться так сильно, чтобы свет появился снова. Когда он не появился, я полностью закрыл глаза, сжимая маленькие кулачки и напрягаясь, чтобы достичь того сознания, которое только что промелькнуло мимо меня, как мотылек в темноте.

Внезапно раздался грохот, и комната наполнилась неприятным запахом. Я скорчил гримасу, и мама снова появилась, чтобы вымыть и переодеть меня. Я терпел, боясь выскользнуть из оков этого момента. Когда она закончила, вместо того чтобы оставить меня заниматься своими делами, она вынесла меня из комнаты на своем бедре, покачивая меня и тихонько напевая.

«Я была так близко»,

— ворчала Сильви, которая терпеливо шла рядом с матерью. Мои пальцы снова впились в грудину.

— У тебя зуд, Арт? — неожиданно спросила мама, протягивая меня для осмотра. Ее пальцы провели по месту с тихим жужжанием. — Я ничего не вижу, но...

Ее пальцы заискрились магией, и я почувствовал, как успокаивающая мана проникает в меня. Хотя она и уняла боль в ногах и спине от долгого неподвижного сидения, но лишь усилила странный зуд, который я ощущал в...

Моем ядре!

Я зажмурился, и моя речь превратилась в булькающее воркование.

— Арт, что-о-о!

Я отшатнулся от матери и, как ребенок, побежал в спальню.

— Ладно, тогда я понимаю намеки, — с легким сарказмом сказала мама, когда я уполз.

Усевшись обратно, я как можно лучше сосредоточился на себе. Закрыв глаза, я снова потянулся к Сердцу Мира.

Зуд усилился.

Я почувствовал, как по моему лицу дрогнула однобокая ухмылка.

«Мое ядро, Сильв. Я чувствую свое настоящее ядро. Этот проклятый зуд... я его чувствую».

Следуя за неприятным ощущением, как за маяком, мое сознание, связанное ключом, потянулось к физическому телу.

Хотя мои глаза были закрыты, воздух в спальне стал теплым от внезапного свечения маны и эфира.

Медленно открыв глаза, я уставился на плывущие вокруг меня красные, желтые, синие, зеленые и фиолетовые пятна. Я глубоко вздохнул, и по позвоночнику пробежала мелкая дрожь. С активным Сердцем Мира я просто сидел и смотрел. Это было прекрасно, и это все меняло.

Я быстро начал чувствовать усталость, поэтому разрядил связь с божественную руну. Плавающие частицы маны исчезли, остались только фиолетовые частицы эфира. Еще через несколько секунд исчезли и они. Несмотря на усталость, я не унывал. Более того, я был в восторге.

У меня появилась идея.

Несмотря на то что большую часть сознательного времени я проводил в настоящем моменте, следующие пару месяцев пролетели как в тумане. С призрачной версией Сильви рядом со мной я практиковался в подключении и активации Сердцу Мира, Реквием Ароа и Королевскому Гамбиту. Хотя Сердце Мира, казалось, работал более или менее так, как ожидалось, я не мог использовать Реквием Ароа, чтобы починить сломанный предмет, как в реальной жизни, а Королевский Гамбит больше путал мои мысли, чем прояснял их, и мне еще предстояло повторить эффект раздвоения сознания и рассмотрения множества возможностей одновременно. Я подозревал, что это связано с моей неспособностью манипулировать эфиром внутри камня.

Тем не менее у нас с Сильви был план, в котором мы были уверены.

Наконец наступил день моего пробуждения. Я, как обычно, начал медитацию, медленно сгущая всю ману в своем теле к грудине. Сильви парила внутри меня, зависнув в центре этой точки, как это часто делал Реджис. Она молчала, но ее мысли были сосредоточены на дремлющем разуме настоящей Сильви. Несмотря на то что она спала, ее связь со мной сохранялась.

Это означало, что внутри меня находились две половинки Сильви.

«Начинается»,

— спроецировал я Сильви. «Держись, там может быть немного неспокойно».

Используя зуд в ядре как связь с телом, я активировал Реквием Ароа и сосредоточился на призраке Сильви. В то же время я открыл свой разум для настоящей Сильви, потянувшись к ней через нашу связь, чтобы дать ей сильную ментальную встряску. Или, по крайней мере, попытался это сделать. Я не мог с уверенностью сказать, удалось ли мне это.

Из меня вырвалась мощная выталкивающая сила, когда сформировалось мое ядро, и я пробудился. Закрыв глаза, я направил Реквием Ароа в Сильви, желая, чтобы она снова стала целостной и полной. Я спроецировал свое желание и просьбу на эфир, который, как я знал, собрался вокруг нашего дома, чтобы наблюдать за разворачивающимся взрывом, влекомый каким-то неизвестным поворотом судьбы. Я не мог управлять им так, как своим собственным очищенным эфиром, но если я прав...

Как бы вторя моей конденсирующейся мане, атмосферный эфир тоже тяготел ко мне, через меня. Внутри толкающей силы, внутри моего тела, внутри ядра, которое быстро формировалось из взрыва, сравнявшего наш дом с землей, фиолетовые мотивы мерцали и танцевали вокруг призрачного воплощения Сильви. Сила моего пробуждения распространялась не только в пространстве ключевого камня, но и вибрировала через мое физическое тело и связи, которые я поддерживал со своими спутниками.

Где-то за пределами моего «я» я почувствовал, как глаза Сильви распахнулись.

Ее призрачная форма выплеснулась из меня, прозрачные золотистые глаза широко раскрылись, когда она закружилась вокруг. Мгновенно оторвавшись от реальности и не понимая, что происходит, ее мысли замелькали и заискрились на поверхности моего сознания, как чешуя молниеносного дрейка. В ее прозрачном теле была какая-то жидкая текстура, и казалось, что она меняется и преображается, стареет, а затем быстро деградирует, колеблясь между более молодой, до перерождения, версией себя и чуть более взрослой Сильви, с которой я познакомился за последние месяцы.

«Сильви, с тобой все в порядке. Не волнуйся, ты просто просыпаешься».

Моя связь посмотрела вниз на свое бесплотное тело, издала крик, который мог слышать только я, а затем вырвалась наружу, превратившись в дракона. Ее широкая, покрытая черной чешуей грудь тяжело вздымалась и опускалась, а длинная шея извивалась взад-вперед, сканируя окружающее пространство. Если бы в меня не вселялся самый настоящий страх, зрелище огромного прозрачного дракона, мечущегося вокруг, пока мама с папой ни о чем не подозревали, было бы почти юмористическим.

Только когда мама и папа начали вытаскивать меня из-под обломков нашего дома, Сильви, казалось, сосредоточилась: ее голова опустилась, а глаза устремились на них, словно на маяк, видневшийся в долгой буре.

Ухватившись за это внимание, я снова попытался достучаться до нее.

«Сильви, все будет хорошо. Это я, Артур. Мне удалось разбудить тебя и... связать с призраком твоего прошлого».

Мне с трудом удалось облечь эту странную мысль в реальные слова, которые, как я знал, она поймет.

«Мы в четвертом ключевом камне. И ты мне нужна».

Несмотря на то что я мог видеть сквозь них, я держал ее золотые глаза. Ворчание и пыхтение ее массивного тела замедлилось. Неуверенно ступая, она последовала за матерью и отцом, которые несли меня, — их разговор был уже бессмысленным фоновым шумом. Ее огромные когтистые конечности не оставляли отпечатков на обломках дома, когда она проходила мимо.

«Артур?»

Я выпустил дыхание, которое, как оказалось, не сдерживал. Это сработало.

Сильви открыла рот, чтобы заговорить, но я удержал ее разум и сосредоточился на воспоминаниях обо всем, что происходило в камне до сих пор. Сильви потребовалось время, чтобы разобраться с общими видениями, но я не торопил ее. Вместо этого мы сидели с мамой в тени небольшого дерева, пока отец осматривал руины и разговаривал с соседом, прибежавшим на шум.

Наконец внимание Сильви вернулось к настоящему. Она снова обрела человекоподобную форму и теперь с недоверием смотрела на меня.

«Я видела кое-что из того, что происходило, как во сне. Это все...»

— Она замолчала, покачав головой.

Сильви минуту или две смотрела, как моя мать медленно проводит пальцами по моим волосам, а затем продолжила.

«Мне очень жаль, Артур. Мне очень жаль. То, что тебе пришлось пережить здесь... это отвратительно».

«Думаю, ты получаешь от этого то, что привносишь в это»,

— ответил я, наблюдая за тем, как отец копается в обломках, не видя их по-настоящему. —

«Жизнь, которую я прожил здесь, была прямым результатом моего собственного выбора. Отклонение от опыта моей реальной жизни почти всегда приводит к...»

Я остановился, нахмурившись, когда мне в голову пришла новая мысль. Почти неуверенно я снова последовал за далеким зудом в свое физическое тело и активировал Сердце Мира. Хотя физического проявления активации божественной руны на моем теле не было, эфир и мана вплыли в мое зрение.

Огненный коготь сжал мое сердце, которое начало учащенно биться.

Среди привычных цветов, которые я ожидал увидеть, под воздействием Сердца Мира засветилось что-то еще.

«Что это?»

— спросила Сильви, разделяя мое видение через нашу ментальную связь.

От дома исходил нимб золотистого света. Тонкие золотые нити, казалось, соединяли разрушенный дом, меня, моих родителей и места, которые не были местами, а скорее временами, как вперед в будущее, так и назад в прошлое.

«Судьба»

, — задыхаясь, подумала я. —

«Это должно быть Судьба».

Шестеренки моего разума вращались, пока я пытался определить, что изменилось, какой катализатор позволил мне внезапно увидеть это проявление. Было ли это Сердце Мира, или пробуждение Сильви в сочетании с моим собственным, или какое-то более тонкое понимание, которое я получил, расширив свойства моих способностей?

Любопытствуя, я отключил Сердце Мира. И снова видимые частицы маны исчезли мгновенно, в то время как эфир задерживался и исчезал медленнее. Золотые нити оставались дольше — настолько дольше, что я начал думать, что это вообще не связано с Сердцем Мира, — прежде чем нити наконец начали тускнеть и гаснуть, оставляя в глазах призрачные изображения. В конце концов и эти образы растаяли.

«Если это Судьба, то, возможно, ты видишь ее сейчас, потому что она решила, что ты можешь это сделать?»

— с сомнением спросила Сильви.

«Ты думаешь, что Судьба может быть... чем-то сознательным? Осознанным?»

Сильви растерянно моргнула.

«Я не совсем это имела в виду, но... это возможно, не так ли? Эфир ведь обладает сознанием. А Судьба, если она — аспект эфира, не обладает сознанием? Пока что кажется, что урок, который ты извлекли из своей жизни — твоей «судьбы», — заключается в том, что ты уже прожил наилучший сценарий. В конце концов, ты сам сказал, что каждый раз, когда ты что-то менял, это приводило к худшему развитию событий».

«И ты думаешь, что Ключ, или Судьба, или джинн — кто бы ни управлял этой чередой событий — пытается показать мне, что все произошло не просто так?»

Сильви пожала своими бесплотными плечами.

«Я не смею надеяться, что все так просто, и, похоже, это противоречит тому, что ты прожил жизнь точно так же, как и раньше, поскольку это привело лишь к своего рода временной петле... Но что касается того, почему ты вдруг видишь эти золотые нити, соединяющие моменты твоей жизни, если это понимание направляет тебя на правильный путь, значит, ты обрели некое понимание, которого хочет от вас Судьба».

Я медленно кивнул. То, что она сказала, имело смысл, но в то же время сильно расходилось с тем, что я думал о мане, эфире, прозрении и даже с предыдущими предположениями о самом аспекте Судьбы, и мне было трудно закрепить эту новую парадигму в своем сознании.

«Почему бы нам не продолжить путь»

, — предложила Сильви.

«Мы можем проверить и другие моменты твоей жизни на наличие этих следов или нитей. Возможно, нам удастся узнать больше об этом или открыть новое понимание».

«Мы не знаем, можешь ли ты путешествовать по временной шкале вместе со мной», — заметил я.

«Если я отвлекусь и позволю событиям развиваться своим чередом, ты можешь выпасть с того пути, по которому изначально шла в течение этого времени».

«Тогда мы увидимся на моем рождении»

, — ответила Сильви с язвительной улыбкой.

Я заерзала в маминых руках, и она позволила мне вырваться. Бросив последний обеспокоенный взгляд, она встала и вернулась к моему отцу.

Я сел на колени рядом с Сильви.

«Войди в мое тело. Это всего лишь предположение, но, возможно, оно защитит тебя или сохранит нас вместе».

Она вошла, и я отстранился от мира, позволив времени промчаться мимо.

«Ты все еще со мной?»

— спросил я.

«Да»,

— подтвердила Сильви, и я почувствовал, как меня охватывает облегчение.

Прогресс. Мы продвигались вперед.

Я снова погрузился в стремительно летящее время, когда мы снова приблизились к горному перевалу, где произошло нападение, и я был разлучен с семьей. Я обнаружил, что сижу в тележке с матерью, которая смотрела на проплывающие мимо пейзажи, болтая с Анджелой Роуз и не обращая на меня внимания.

Ориентируясь на зуд в своем реальном ядре, я потянулся к своему физическому телу и сосредоточился на божественной руне Сердце Мира.

Как и ожидалось, мир озарился частицами эфира и маны. И сквозь них протянулась тонкая нить золотистого света, ведущая к месту засады и обрыву. От светящейся ауры вокруг склона горы к каждому из нас, а также к спрятавшимся бандитам тянулись более тонкие и слабые нити. Кусочки вставали на свои места.

— Остановитесь, — приказал я своим тоненьким голоском.

Дурден натянул поводья, остановив нашу повозку. Все взрослые с удивлением посмотрели на меня.

«Что ты делаешь?»

— спросила Сильви, а затем

«О!»

, когда мои мысли перешли к ней.

— Впереди засада.

Я продолжил, объясняя Рогам-Близнецам и моим родителям, что должно произойти. Пока они спешили занять позиции, чтобы противостоять бандитам, я отключил Сердце Мира и активировал Реквием Ароа.

На этот раз, хотя частицы маны и эфира исчезли из виду, золотые линии остались.

Я протянул руку, взял в пальцы золотую нить, ведущую прочь от места сражения, и слегка потянул ее. Окружающий мир пронесся мимо меня, только он двигался в обратном направлении. Это небольшое натяжение вернуло меня на несколько минут назад. Когда я отпустил ее, тележка снова двинулась вперед, а мама по-прежнему сидела рядом со мной и болтала с Анжелой Роуз, не обращая на меня внимания. Точка, где я остановил тележку, была пройдена, и мы покатили вперед, к драке, разлучившей меня с семьей.

Снова активировав Реквием Ароа, я потянул нить вперед.

Бой пронесся мимо меня, словно время ускорилось, но это было не так, как когда я отсоединился от своего тела и отошел в сторону, позволив жизни идти своим чередом без сознательных усилий и вмешательства. Такое ускорение событий ощущалось более намеренным, а мое сознание и местоположение оставались релевантными моему месту во времени. События развивались все так же, но, похоже, не было риска, что меня подхватит стремительный поток времени и эффект вихря, с которым я сталкивался раньше.

Даже когда я в очередной раз падал со скалы, я усмехнулся.

Все начинало обретать смысл.

Я поспешил вперед к пещере Сильвии. Это была еще одна точка во времени, отмеченная золотой аурой Судьбы, что было неудивительно.

«Я чувствую, как яйцо тянет меня внутрь»,

— сказала Сильви, когда мы спустились в пещеру, где я впервые встретилась со своей бабушкой Сильвией — матерью Сильви.

«Все в порядке, иди к ней. Увидимся на другой стороне».

Несмотря на мое любопытство использовать Сердце Мира и Реквием Ароа для изучения различных потенциальных исходов моего пребывания с Сильвией, было и кое-что более насущное, чего я хотел добиться. Сильви возродилась сама собой, и, как я и надеялся, разум настоящей Сильвии оставался бодрствующим и сознательным в ее новорожденном теле.

Мы мчались вперед, изучая каждый важный поворотный момент в моей жизни и не удивляясь тому, что все они были отмечены Судьбой. Когда Виндсом впервые перенес нас в Эфеот, меня посетила неожиданная и довольно неприятная мысль.

«Все эти моменты, отмеченные Судьбой... неужели им суждено было случиться именно так? Судьба ли заставила эти моменты произойти?»

Услышав мои мысли и поняв их суть, Сильви ответила утешительным тоном.

«Ты сам сделал этот выбор, Артур. Ты знаешь это. Никто не дергал за ниточки, заставляя их происходить».

И все же я чувствовал отсутствие уверенности в ее словах, лишь частично завуалированное нашей связью. Было так много мест, где все могло пойти не так. Даже когда я делал лучший выбор в ключевом камне, результатом всегда была моя преждевременная смерть. Что, если... судьба ставит мое выживание выше блага всего мира?

«Или»,

— начала Сильви, ее тон был похож на тон человека, объясняющего что-то очень простое кому-то очень дремучему, —

«твое выживание — это то, что лучше для этого мира. Но мне кажется, я должна заметить, что этот камень и события, которые он создает, не реальны. Как он может знать, что произошло бы в каждом конкретном случае?»

«Судьба»

, — напомнил я ей.

— Артур, леди Сильви. Я вынужден настаивать на том, чтобы мы продолжали путь, — сказал Виндсом, повернувшись, чтобы посмотреть на нас на фоне разноцветного моста и замка Кезесса, пиков-близнецов горы Геолус, поглощенных бесконечным пространством тумана.

Активировав Реквием Ароа, я ускорился, пройдя основную часть обучения, пока не достиг определенной точки.

— Дело в том, что ты — ходячая коллекция статистических невероятностей, — сказал Врен, глядя на меня с явным раздражением. — У тебя врожденная способность постигать работу четырех основных элементов, а также некоторых отклоняющихся от них элементарных форм, что как нельзя лучше совпадает с тем фактом, что постижение всех четырех элементов необходимо для раскрытия тайн эфира, который сама принцесса драконов так уж получилось, что любезно даровала тебе. Все в тебе необычно, мальчик. Даже у асур нет столько врожденных талантов и удачи.

— Если это твой способ подбодрить меня, то спасибо, — усмехнулся я, поднимаясь на ноги. — Итак, что у нас дальше по списку дел?

— Прежде дай мне свою доминирующую руку.

Врен поднялся со своего зачарованного глиняного трона и подошел ко мне.

Протянув правую руку ладонью вверх, я уставился на асура в предвкушении. В следующем шаге я был менее уверен, чем в предыдущих откровениях, касающихся Реквиема Ароа и Сердца Мира, или даже в объединении Сильви с ее «призрачным я» из ключевого камня.

Врен достал из кармана пальто черный футляр размером с кулак, открыл его и вынул небольшой пирамидальный непрозрачный драгоценный камень.

— Это минерал под названием акклорит. Сам по себе он представляет собой довольно редкий, но бесполезный кусок породы. Однако при правильном процессе переработки и синтеза, который я буду хранить до гроба, так что не трудитесь спрашивать, он способен на нечто удивительное.

— Например, создать оружие. Или даже, при подходящих обстоятельствах, живое существо, — ответил я.

Брови Врена приподнялись, и он посмотрел на меня с нескрываемым изумлением.

— Значит, кто-то выбалтывает секреты раньше времени, я вижу, — сказал он через мгновение, придя в себя и кисло оглядевшись по сторонам, словно хотел найти виновника, спрятавшегося за камнем. — Как непрофессионально.

— Я собираюсь сказать тебе кое-что, и у тебя нет другого выбора, кроме как поверить мне, — начал я, уже убедившись, что это один из тех моментов, которые отмечены судьбой. Я был уверен в том, что в случае неудачи смогу изменить курс и повторить попытку.

Врен скорчил гримасу, но я продолжил.

— Хотя на это уйдет гораздо больше года, этот аклорит действительно превратится в оружие: сознательное существо, сочетающее в себе аспекты Сильви, меня и вритрийского Слуги по имени Уто.

Рот Врена искривился в язвительной улыбке, словно он решил, что я его дразню.

— Послушай, Рен. Это существо родилось в месте под названием реликтовые гробницы — системе подземелий или «глав», созданных джиннами, и поэтому оно способно питаться и использовать эфир. Часть сознания этого существа — его зовут Реджис — сейчас спит во мне, вроде как, только мое тело находится... вне этого пространства и времени, и мне нужно его разбудить. Думаю, этот акклорит - ключ к этому.

Ухмылка Врена медленно сползла с его лица. Он смотрел на меня хмуро, словно я был в бреду или еще хуже.

— Откуда ты можешь знать все это, мальчик? Эльфийская провидица? Даже если бы она поделилась с тобой каким-то видением, как бы...

— Все гораздо сложнее, — прервал я наставника, нахмурившись. — Достаточно сказать, что я с полной уверенностью знаю, что сознание, которое вырастет из этого акклорита, находится здесь, сейчас, с нами. Спящий. Я хочу, чтобы ты помог мне привязать сознание обратно к камню и разбудить Реджиса раньше времени.

В выражении лица Врена что-то щелкнуло. Это была не вера, а скорее... интрига и реальная готовность изучить эту возможность.

— Что ты предлагаешь?

— Для начала установите акклорит под моей кожей, — сказал я, снова протягивая руку.

Врен испустил долгий вздох, затем взял мою руку и начал вдавливать непрозрачный драгоценный камень в мою ладонь. Я почти не почувствовал боли, и вскоре акклорит исчез под моей кожей.

Я несколько раз сжала руку, глядя на ладонь. Ничего не произошло.

— И что теперь? — спросил Врен.

— Это твоя компетенция. Как этот камень мог превратиться в сознательное живое существо?

— Это редкость, — ответил Врен. Он тоже смотрел на мою руку. — При должном внимании, решимости и затратах энергии оружие, выращенное из акклорита, будет обладать определенной степенью самоопределения. Это рождается от владельца и полностью связывает оружие с его пользователем. Но чтобы акклорит вырос в полностью самосознательное, сознательное существо, эта передача энергии должна сопровождаться невероятной волей и, как правило, значительной долей отчаяния. Существенную роль играет твое состояние в момент проявления оружия, а также источник и разнообразие исходных данных, предшествующих проявлению.

Я забавно улыбнулся, поняв, что слова Врена — это отголосок того, что он сказал, когда узнал, что Реджис был сознательным проявлением в моей реальной жизни.

— И что-то из акклорита все же осталось. Ты сказал... ну, неважно, но если бы Реджис был здесь в теле, ты бы смог почувствовать энергию акклорита, верно?

Врен положил руки на бедра и быстро постучал пальцами.

— Смог бы. Существо, рожденное из акклорита, изменчиво по своей природе, но сигнатура его происхождения должна быть ощутима, даже если бы она присутствовала только в развоплощенном виде. Если только эта форма не скрыта в теле другого живого существа, где его собственная сигнатура будет замаскирована маной и естественным ритмом носителя — сердцебиением, дыханием, циркуляцией от ядра к каналам и так далее. Все это может быть еще более сложным, если существо находится — как ты выразился? - вне пространства и времени, что бы это ни значило.

— Но если бы ты знал, что оно там есть, и носитель позволил бы тебе это сделать, смогли бы ты найти этот спящий разум?

Врен смотрел на меня так, словно я совсем потеряла рассудок.

— Я не буду притворяться, что полностью понимаю, что это значит, но...

Его глаза сузились, и он взъерошил свои и без того спутанные волосы. С насмешкой он взмахнул рукой и наколдовал плоское ложе из камня, указывая, что мне следует лечь. Я так и сделал, а он встал надо мной.

— Закрой глаза и останови шумные шестеренки твоего бессмысленного мозга, чтобы я мог сосредоточиться.

Я сдержал язвительный смешок и постарался выполнить его приказ, позволив своему разуму успокоиться и отключиться. Мое дыхание замедлилось, как и пульс. Вспомнив о многочисленных жизненных практиках, я погрузился в медитативную пустоту.

Руки Врена прошли по мне. Я чувствовал их, но не сосредотачивался на них. Он задумчиво хмыкнул, потом раздраженно хмыкнул, и его теплое дыхание омыло мое лицо. Затем, спустя, как мне показалось, очень долгое время:

— Ага...

Физические пальцы надавили на мою грудину, а пальцы магии проникли глубже, пробираясь сквозь плоть и мясо и даже глубже моего ядра к чему-то бесплотному и неотъемлемому от моего существа — узлу, где мое бодрствующее сознание в камне встречается с моим физическим телом за его пределами. Я сосредоточился на слабом ощущении спящего разума Реджиса, которое почувствовал еще в тот первый момент после появления внутри камня, и надеялся, что свет моих мыслей укажет Врену правильное направление.

— Прекрати, мальчик. Просто лежи здесь и веди себя как безмозглый псих, которым ты и являешься. Я беру назад все положительные слова, которые когда-либо говорил о тебе. Ты никак не можешь быть никем иным, кроме как полным и абсолютным чудак...

Он резко выдохнул, и я почувствовал, как бесплотные пальцы сомкнулись вокруг чего-то.

— По мнению древних, ты прав. Существо, рожденное акклоритом... Я чувствую, как оно привязано к тебе — нет, вплетено в тебя и проникает сквозь тебя, так же привязано, как твоя собственная нервная система...

Теплая, знакомая энергия поплыла вверх от грудины через грудь к руке, затем вниз по руке к кисти, направляемая магией Врена. Он фыркнул от удовольствия.

— Мне еще никогда не доводилось перерождать уже существующее сознание в кристалл акклорита. Это не должно сработать, но если ты права и этот... Реджис... действительно родился из этого акклорита...

Акклорит раскалился в моей ладони, как расплавленное железо, и я задохнулся от боли. Врен схватил меня за запястье, прижав руку к камню.

Фиолетовый свет проникал сквозь кожу, казалось, что она сгорит в любой момент.

«Артур, что случилось? Что происходит?»

— раздался в голове голос Сильви из замка Индрат, где она все еще тренировалась со своим дедом.

Мои глаза закатились, а тело затряслось. Сильная рука прижалась к моей груди, удерживая меня на месте и не давая причинить себе боль. Да я и не почувствовал бы этого, если бы не агония акклорита.

Из моей плоти выплыл черный блуждающий огонек размером со сжатый кулак, и боль исчезла. Я откинулся назад, больше не вырываясь из рук Врена, пот заливал лицо, а дыхание вырывалось отчаянными вздохами. Я едва различал шар темного света, внутри которого сверкали две яркие искры, как глаза, а черная полоса под ними напоминала кривую улыбку.

Мне не хватало дыхания, чтобы говорить, не хватало концентрации, чтобы произносить слова. Даже мой разум казался затуманенным, и я не мог уловить мысли ни Реджиса, ни Сильви.

Блуждающий огонек подлетела ко мне ближе и низко опустилась.

— Узри, хозяин. Я, Реджис, могучее оружие, подаренное тебе асурами так давно, наконец-то явился во всей своей красе!

Две яркие искры сверкнули, словно моргнув, и палочка медленно развернулась по кругу.

— Подожди, что, черт возьми, происходит?