Том 1 Глава 488

АРТУР ЛЕЙВИН

Сквозь какофонию неразличимых звуков я услышал приглушенный голос.

— Убей ее.

— Нет.

Яркое пятно в сердце тьмы. Горький фон для эха десяти тысяч разрозненных аспектов разума, зашедшего за грань возможностей и здравомыслия.

На задней стороне моих закрытых век эфир просачивался, как кровь, из пор между мирами. Поверх этого изображения было другое: золотые нити, тянущиеся за пределы одного мира в другой, через разлом, простирающиеся далеко и широко от узловой точки, которой был один человек, человек, чьи руки были красны от крови цивилизации за цивилизацией. На картинке я перерезал нити судьбы и наблюдал за падением империи. Я смотрел на свои руки, и они были такими же красными, как у него.

Но не так. Я отбросил видение. За спиной росла маленькая точка света.

Я попытался заговорить. Слова прозвучали как крик.

Другой образ.

Я рассматривал его дольше и дольше: я, корона света над моим челом, нити Судьбы обвиваются вокруг меня, как броня, Агрон бессилен против меня. В видении я поразил его десятью разными способами, и все же каждый Судьбоносный удар отражался от времени и пространства, гарантируя неудачу и разрушение, и десять разных видений внутри видения рушились вокруг меня. Я, стоящий в эпицентре провала.

С некоторым трудом я отбросил этот образ.

Свет стал ближе, ярче.

Я размышлял о последнем видении, о единственном пути. Это была дверь, которую я мог открыть, но не мог увидеть за ней. Но это был единственный путь.

Видения слились в яркое пятно. Я попытался закрыть глаза, но они уже были закрыты.

Неразборчивые звуки били по ушам.

— Убей ее.

— Нет.

— Артур-Грей.

Молния за глазами. Дыхание задерживается в легких. Мир, написанный огнем, виднеющийся сквозь закрытые веки.

Я открыл глаза, и слабый крик вырвался из моих губ.

Я увидел себя сверху, сознание вышло из тела. Я сидел, скрестив ноги, в бассейне с насыщенной эфиром жидкостью, которая слегка пульсировала и отбрасывала неровный сине-фиолетовый свет на внутреннее пространство большой подземной пещеры, где так давно спряталась Сильвия. Рядом со мной в такой же позе сидела Сильви. Ее лицо было напряженно нахмурено, глаза по-прежнему закрыты, веки шевелятся, а глазные яблоки под ними бегают туда-сюда, как будто она видит мучительный сон.

В том, что я видел перед собой, не было никаких эмоций. Сцена все еще была слишком отстраненной от меня, слишком далекой и нереальной.

Тессия — нет, Сесилия — стояла на руках и коленях возле бассейна. Ее волосы цвета металла свисали перед лицом. Миндалевидные глаза сузились и сквозь серебристые пряди смотрели на стоящего над ней мужчину. Кровь запеклась вокруг ее пальцев и вылилась в бассейн, окрасив тусклый голубой свет.

Мне не нужно было искать источник, чтобы понять, что это не ее кровь, но мой взгляд все равно переместился на Нико. С каждым слабым ударом его умирающего сердца из неземного ветвистого черного шипа, торчащего из спины, вытекало все больше крови.

Не нужно было гадать и о том, как это произошло. Мана, из которой было сотворено смертельное заклинание, все еще плавала вокруг Агрона, едва контролируемая. Он уже забыл Нико, я знал. Вся его воля была сосредоточена на Сесилии, когда он ответил на ее сердитый взгляд взглядом жестокого, выжидательного приказа.

Между ними протянулось множество золотых нитей. Те, что окружали Нико, начали обрываться одна за другой. Большинство из них вели от него к Сесилии, обвиваясь вокруг нее, и меньше — к Агроне. Пара нитей связывала Нико со мной, но и они подрагивали от напряжения, готовые вот-вот оборваться.

Хотя Нико и Агрона связывало совсем немного нитей, сам Агрона излучал их больше, чем я мог сосчитать.

И все же я был покрыт еще большим количеством золотых нитей, чем остальные. Обернутые вокруг каждого сантиметра моего тела так, что я почти скрывался под ними, золотые нити соединяли меня со всеми остальными, а затем, как и у Агроны, расходились по всему миру. Нити были намотаны так густо, что я почти походил на...

— Артур-Грей.

Сквозь сплетенные нити, тускло светящиеся вокруг меня, как обертки древнего мумифицированного короля, я увидел его. Аспект Судьбы, находящийся во мне и вокруг меня, связанный со мной, сидящий прямо за мной и надо мной — не в трехмерном пространстве, а во времени и в спрессованных слоях ткани Вселенной, разделяющих физический мир и эфирное царство, в котором он был заперт.

— Я принимаю предложенное тобой видение будущего как находящееся в рамках естественного порядка, как необходимое продвижение стрелы времени, — продолжал аспект, его голос предназначался только для моих ушей. — Но я также предлагаю предупреждение.

Мое зрение еще больше расширилось, и я вышел сквозь потолок пещеры и почву над ней на открытый воздух. Вместо того чтобы смотреть вниз на Звериные Поляны, я оказался над Этистином, как в тех видениях, которые Судьба показывала мне о событиях прошлого.

Теперь оно показывало мне будущее.

Как и прежде, появились белые размытые пятна, изображающие драконов, и Этистин, каким я его знал, был стерт с лица Сапина. Без города бухта выглядела одинокой и заброшенной, но время шло, и вскоре здесь зародилась новая цивилизация. Простые строения, которые они возвели, просуществовали недолго, прежде чем их тоже стерли с лица земли. Скорость видения, казалось, увеличивалась, так что я видел лишь вспышки строительства каждого нового города, прежде чем он был разрушен.

Я отдалялся все дальше, пока весь мир не стал лишь отдаленным пятном на фоне бескрайнего темного неба, пустого, если не считать далеких звезд. Вся широкая вселенная предстала передо мной в преувеличенных красках: звезды, яркие булавочные уколы света на фоне клубящегося, как масло на воде, пурпурного, голубого и серого.

А прямо под поверхностью, давя на стены реальности, гудело нарастающее давление эфирного царства. Из эфирного царства, подобно биению сердца, стал раздаваться равномерный ритм, и с каждым ударом звезды становились все ярче и ярче. Удары становились все сильнее, быстрее, и я вдруг понял, что сейчас произойдет.

Как будто мое понимание вызвало его к жизни, мир раскололся. Это было похоже на то видение, которое я видел раньше, — будущее, которое Судьба пыталась вызвать через меня, — но катаклизм, который произошел в результате, не имел глобального масштаба.

С глубоким, смутным ужасом я наблюдал, как эфирный взрыв пронесся по небу, стирая звезды и оставляя после себя лишь бесконечную пустоту.

Сцена померкла, и я снова смотрел вниз на себя и на Аспект Судьбы, сидящий внутри и вокруг меня.

С исчезновением видения исчез и мой ужас. То, что он оставил после себя, было похоже на далекий сон, лишь полузабытый в глубокой темноте ночи. Но не смотря на это, сновидец не хочет возвращаться ко сну, опасаясь, что кошмар повторится.

— Убей ее.

Холодные слова вырвались у Агрона, и он с убийственным намерением надавил на Сесилию, прижав ее к земле на четвереньках.

Она закрыла глаза, ее боль была написана на золотых нитях, соединявших их. Одна за другой нити, связывающие ее с Агроной, обрывались и исчезали.

Сквозь стиснутые зубы она произнесла единственное слово.

— Нет.

Мои глаза распахнулись, и с губ сорвался слабый крик.

Голова Агрона начала поворачиваться ко мне, а его намерение превратилось в убийственный клинок. Глаза Сесилии, присевшей у его ног, переместились на меня, и сквозь них я увидел, как глубоко в ее сердце распускается и тянется наружу дрожащая Тессия. Узелки золотых нитей протянулись между ними взад-вперед, мутная, хаотичная путаница прошлого и будущего связывала их вместе.

Еще одна нить, связывающая Нико с Сесилией, оборвалась, и я почувствовал, что дыхание, покинувшее его легкие, было последним, которое он сделает в этом мире.

— Нико!

Бассейн всколыхнулся, когда рядом со мной Сильви вскочила на ноги. Ее руки взметнулись, и вокруг меня начал образовываться серебристый полусформированный щит.

Коса намерения Агроны ударила по нему, и он лопнул со звуком, похожим на звон колокола. Сильви подняло вверх, ее тело закружилось в воздухе, как тряпичный мячик.

Тепло хлынуло в мое пустое ядро, когда Реджис в отчаянии выпустил весь свой эфир, пропуская его через врата вокруг моего ядра. Сила потекла по моим каналам, как лава, обжигающая и неумолимая.

Агрон отшатнулся назад от щита Сильви, споткнувшись о ступеньку.

Рядом с ним поднялась Сесилия.

Подобно тому как Судьба витала надо мной и за мной, словно золотая тень, вместе с Сесилией поднялась серебряная тень. Изумрудные лианы извивались в серебряном свете, когда Сесилия и Тессия стояли вместе. Связывающие их золотые нити разматывались. Не разрывались, а разматывались, каждый потрепанный узел развязывался и быстро распрямлялся.

Серебряная тень, которой была Тессия, подняла руку. Через полсекунды Сесилия сделала то же самое.

Изумрудные лианы вырвались из рук Тессии и, словно зеленые молнии, пронеслись по воздуху между ней и Агроной. Они врезались в него, отбросив еще на полшага назад и вцепившись в запястья и рога.

Рука Сесилии сжалась в кулак, а нити вокруг нее напряглись и завибрировали, пульсируя золотым светом. Ее челюсти сжались, глаза закрылись, и из них потекли слезы. Ее рука опустилась на дюйм.

Агрона зашипел, и Сесилию подняло с земли. Она летела по воздуху, пока не ударилась спиной о потолок пещеры, рассыпавшись градом мелких камней, а затем упала обратно на землю, тяжело приземлившись передо мной. Между Сесилией и Агроной вспыхнуло и сгорело не меньше дюжины нитей.

Серебристая тень, которая была Тессией, исчезла, втянутая обратно в тюрьму своего тела.

Алые глаза Агроны задержались на Сесилии, его губы скривились в разочарованной гримасе.

Я поднял руку. Глаза Агроны переместились на меня и расширились.

Многие нити по-прежнему связывали Сесилию и Агрону. Эфир затвердел между большим и указательным пальцами, и я сжал золотой пучок, рассекая нити Судьбы так, словно они были не более чем прядильной шерстью.

Ударная волна откатилась в обе стороны от разреза, врезавшись в Агрону и перекинувшись на лежащую Сесилию, отбросив ее в бассейн у моих ног.

Агрон споткнулся и упал, опустившись на одно колено. Его глаза потеряли фокус, и в ряби пространства и времени я увидел, как сгорают все возможные варианты будущего, в которых Агрона мог использовать Наследие — как оружие в виде Сесилии или как свою собственную силу. Ударная волна продолжала пронизывать его, поражая снова и снова, когда каждое потенциальное будущее рушилось в его сознании.

Наклонившись вперед, я притянул Сесилию к себе, удерживая ее лицом вверх на поверхности густой жидкости, которая теперь была лишена эфира и излучала слабый фиолетовый свет. Множество нитей все еще связывали ее с окружающим миром. Я потянулся к ним, но даже слабый край эфира вокруг моей руки было трудно удержать.

Потянувшись в окружающую меня пустоту, я ухватился за реликтовую броню.

Черные чешуйки начали проступать на моей коже по мере формирования доспехов, распространяясь от груди и покрывая все тело.

Но по мере того как доспех распространялся, на нем начали появляться блестящие белые пластины и гребни, превращаясь в набедренники и поножи поверх черной чешуи. Тяжелые пластинчатые сапоги органично вписались в поножи, а на руках, между моей кожей и кожей Сесилии, выросли изящные перчатки.

У меня не было времени размышлять о последствиях этой перемены, и, когда доспехи начали втягивать эфир из окружающей атмосферы, я переключил свое внимание на поглощение того, что мог. Эфирные края вокруг моих испещренных перчатками пальцев снова стали твердыми, и я снова потянулся к золотым нитям, тянущимся от Сесилии.

Время словно застыло. Подо мной кровавая лужа вздымалась вверх, превращаясь в мечи, топоры и копья. Ветер с черной полосой налетел на меня, как таран, и я притянул Сесилию к себе, прикрывая ее, как мог. Ветер начал подхватывать оружие и вращать его, оставляя меня в центре смертоносного вихря.

Когда жидкие мечи и топоры обрушились на меня, доспехи потянулись к моему скудному эфирному резерву, пытаясь восстановиться, но каждый удар разрывал их на части.

Сквозь бурю мечей я встретился взглядом с глазами Агроны, которые теперь были цвета свернувшейся крови.

Дрожащей рукой я потянулся к золотым нитям. Мои пальцы сомкнулись вокруг горсти нитей судьбы, и эфир вгрызся в них.

По нитям снова прокатились ударные волны, распространившиеся по всему миру. Я чувствовал каждую из них, видел перед глазами сотни различных каскадных эффектов, навсегда изменивших жизнь алакрийцев и дикатенцев во всем мире. Мои ноги дрожали, а руки тряслись под тяжестью всего этого.

Вихрь утих, и зачарованное оружие брызнуло обратно в бассейн, теперь уже окрашенный и моей собственной кровью. Агрона стоял на руках и коленях, его тело вздымалось при каждом вдохе, а лицо выражало гримасу боли и отчаянного упорства.

Вокруг Сесилии осталось всего несколько нитей, а золотые линии, исходящие от Агроны, были бесчисленны. В поисках пути вперед, чтобы судьба освободила меня от своих уз, я увидел в этом камне столько возможностей. Я не знал, что бы я сделал, если бы столкнулся с этим моментом раньше. Даже сейчас мне было трудно принять это решение. Оно казалось неправильным. Это было несправедливо.

От Агроны не тянулась нить, которую я мог бы перерезать, чтобы одержать здесь победу. Ни один удар, который я мог бы нанести ему напрямую, не привел бы к тому, чтобы в мире наступило то будущее, которое я показал Судьбе.

Я снова посмотрел на Сесилию. Ее глаза распахнулись. В них не было и намека на Тессию; она исчерпала свои силы и была погребена глубоко под сильным духом Наследия, связанная магией Агроны и заклинаниями, втянутыми в ее плоть.

Еще одна нить между Тессией и Нико оборвалась. Осталась лишь одна тонкая золотистая линия.

Мана начала вытекать из ядра Нико и подниматься от его кожи, как пар.

Некоторые воли были сильнее других. Некоторые видения будущего были настолько сильны, что переписывали вероятность и потенциал, заставляя реальность меняться, чтобы воплотить это будущее в жизнь. Теперь я знал, что это правда о том, как можно изменить судьбу: с помощью действий, воли и неоспоримой веры. Это не была еще одна сила, которой можно манипулировать или управлять. В ключевых камнях никогда не говорилось о контроле над Судьбой, а только о ее понимании. А понимая, на нее можно было влиять.

Но не только моя воля влияла на судьбу.

— Мне очень жаль, — сказал я, и все мои сожаления о том, как я справлялся со всем, что было между нами, выплеснулись наружу вместе с этими двумя словами.

Сесилия ничего не ответила, только смотрела на меня. В ее взгляде не было ни отчаяния, ни надежды, ни страха. Не было и доверия. Заглянув в эти бирюзовые глаза, я увидел лишь принятие. Она знала, что это ее конец, и у нее больше не было сил бороться с ним.

Я не признавал своих собственных чувств. Я чувствовал вину за свои поступки, но не считал, что Сесилия или Нико заслужили мое милосердие. Ни одному из моих бывших друзей не была уготована справедливая жизнь ни на Земле, ни в этом мире, и я не винил их за это. Но оба предпочли относиться к этому месту — к этой жизни, ко всему этому миру — так, словно он не имеет значения. Если для меня Земля была не более чем дурным сном, то для них она стала чем-то неотъемлемым, как прошлым, так и будущим, а к моему миру и моей семье они относились как к бессмысленной ступеньке для перехода от одной жизни на Земле к другой.

Я не признавал своих чувств. Но если бы признал, то знал, что найду в них горечь и злость. И ненависть. Я не признавал своих чувств, потому что не хотел реагировать на них эмоционально. Я не хотел повторять их ошибки, позволяя прошлому разрушить возможность лучшего будущего. Они не заслужили моего милосердия и уж точно не заслужили искупления.

Но и наказывать их было неважно. Не в великой схеме вещей. Судьба показала мне это.

Грохот потряс пещеру, и сверху посыпались камни и пыль. Из тени, пурпурный свет которой плясал на черной чешуе, над нами пронеслась Сильви. Земля задрожала, когда ее когти сомкнулись вокруг Агроны, прижав его к земле.

Коса из прозрачной черной маны прорезала бассейн рядом со мной, едва не оторвав мне руку и голову Сесилии.

Я потянулся к золотой нити, которая вела от Сесилии вверх через потолок пещеры. Я ухватился за нее, но не стал перерезать. Вместо этого я направил в нее Реквием Ароа, усиливая потенциал и вызывая резонансный гул, распространяющийся в обоих направлениях. Все остальные нити вокруг Сесилии начали распускаться, треща, как паучий шелк, и превращаясь в золотистый свет, а затем в ничто, кроме далекой, недоступной возможности.

Последние узлы, связывающие Сесилию с Тессией, развязались. Когда узлы исчезли, исчезли и эти нити.

Остались только две: нить силы, вибрирующая во вселенной, и истершаяся нить, связывающая ее с Нико, который уже испустил свой последний вздох в этом мире. Последняя порция маны вырвалась из его ядра и растеклась по венам. Из него выплыл узел ярких аметистовых частиц энергии.

Маленький узелок золотой нити, неуверенный и мерцающий, протянулся обратно к Сесилии.

— Иди, — сказал я, мой голос был хриплым и слабым.

Из глаз Сесилии потекли слезы, а ее губы задрожали. На мгновение я не увидел ни Сесилии в теле Тессии, ни самой Тессии. Вместо этого я увидел девочку-сироту, которая изо всех сил старалась завести друзей, боясь причинить им боль. Слегка кивнув, она перевела взгляд на нить. Хотя я знал, что она не видит ее, она чувствовала, как она тянет ее дальше.

Ее глаза закатились, и сущность ее существа ярко вспыхнула в золотом свете нити Судьбы — этой, связывающей ее с Землей. Эфирные мотивы, поднявшиеся от Нико, тоже растворились в нити, и вместе с ними сквозь золото поднялись два маленьких фиолетовых огонька. Позади них нить исчезла.

Последняя ударная волна вырвалась из Агроны, отбросив Сильви, словно сухой осенний лист. Сила волны обрушилась на нити судьбы, связывающие Агрону с миром, и вместе с ней из пещеры вырвался мой разум.

Я увидел Звериные Поляны под рябящим порталом в небе. Устройства явно алакрийской конструкции окружали разлом, отрезая его от мира и обрушивая на него волны разрушительной силы. Десятки Рейфов парили в воздухе внутри щита, защищавшего их от небольшой армии драконов снаружи.

Ударная волна прокатилась по золотым нитям и обрушилась на Рейфов и Инстиляторов, словно физический удар. Словно насекомые в урагане, они заметались в воздухе.

Когда первый Рейф врезался в один из генерирующих щит артефактов, из устройства полетели искры, а щит начал мерцать. Затем второй, третий и четвертый Рейф приземлились среди хрупкого оборудования, и взрыв потряс укрепление Алакрии. Начиная с одной точки, щит вокруг них начал разрушаться. Отверстие становилось все шире и шире, пока не стало больше самого щита, а затем щит исчез.

Драконы зависли по краям, потрясенно глядя на них. Чарон, парящий впереди в своей покрытой шрамами драконьей форме, издал пронзительный крик, и драконы опустились на распростертых алакрийцев.

В то же время на другом конце континента еще одна ударная волна обрушилась на сотни заключенных алакрийцев. В их камерах раздались крики, эхом прокатившиеся по подземному городу. Спины людей выгнулись дугой, и они бросились на землю, хватаясь когтями за формы и ядра заклинаний. Среди них я увидел Корбетта Денуара и воина Ариана, защитника Каэры, а также молодого высокородного из Ксайруса, Августина Рамсиера и многих других, с кем я был знаком.

Я видел, как Сет Милвью и Майла из города Маэрин прижались друг к другу, их лица исказились от боли и страха, когда они содрогнулись от удара. Серис, Лира Драйде и Каэра двигались среди них, похоже, единственные трое из всех алакрийцев, не искалеченные столкновением с изменчивой Судьбой.

В другом месте я пронесся на ударной волне, пронесшейся над Этистином. Она нашла Косу Мелзри, которая рыскала по ужасному замерзшему полю боя. Коса наклонилась, чтобы проверить, не подает ли признаков жизни бледнокожая женщина с короткими белыми волосами — ее Слуга Мавар. Копье Варай лежала неподалеку, слегка пошевеливаясь. Мелзри настороженно смотрела на нее, а затем выхватила клинок как раз в тот момент, когда ударная волна настигла ее, подняв с земли и пронзив полем ледяных шипов.

Через широкий океан к Алакрии протянулись новые нити. Там мое понимание происходящего начало разрушаться, поскольку последствия взрыва были слишком масштабными, чтобы мой уставший разум мог уследить за всем сразу.

Вместо этого, то ли по собственной воле, то ли по какому-то ухищрению судьбы, я сосредоточился на Таэгрине Каэлуме, далекой горной крепости Агроны. Множество нитей Судьбы соединялись с точками крепости, и такой силы ударная волна ударила в каменные стены, что гора задрожала, а камень начал трескаться. Высокая башня разорвалась у основания, обрушив лавину осколков камня на нижние уровни, а крыша башни опустилась на разрушающееся основание в облаке пыли.

Вдалеке, далеко за Таэгрином Каэлумом, из кальдеры горы Нишан вырвался гейзер ярко-оранжевой лавы. Черный дым вырвался наружу и окутал горы Клыка Василиска непроницаемым черным облаком, а земля задрожала.

Словно в один голос, закричало все магическое население континента, а затем я снова оказался в пещере Сильвии, лежа в неглубоком, почти пустом бассейне рядом с Тессией.

Аспект Судьбы больше не маячил за спиной и надо мной. Он исчез, а вместе с ним исчезло и мое видение нитей Судьбы, связывающих нас всех.

Я перекатился на спину и посмотрел на Агрону. Он лежал на животе, его спина плавно поднималась и опускалась, а глаза пусто смотрели вперед, пустые и безжизненные.

Удар стаккато о мокрую землю вернул мое внимание к Тессии: она билась в конвульсиях, все ее тело сотрясалось с такой силой, что каблуки дико стучали о камень. Я притянул ее к себе на колени, прикрывая голову от конвульсий ее тела.

Золотые глаза блеснули в темноте, и Сильви, спотыкаясь, направилась к нам, обхватив одной рукой другую, которая безвольно повисла у нее на боку.

— Что происходит?

Ответ был очевиден.

Мана высокой плотности, спрессованная в теле Тессии, начала выплескиваться из нее, создавая некую радужную ауру, которая мерцала и танцевала в воздухе, как созвездие Авроры.

— Она не может контролировать это.

Из моей груди вылетел Регис, который теперь был не более чем темной тенью с яркими глазами. Он на мгновение завис перед моим лицом, затем опустился и исчез в теле Тессии.

«Она пытается, борется. Сесилия учила ее, или пыталась, но... этого было недостаточно. Она... умирает».

Я провел руками по ее рукам и шее, где татуировки в виде заклинаний помогали привязать Сесилию к телу и сохранить контроль над духом Тессии, а также другие темные узоры, которые Агрона вплел в них для своих целей. Но их больше не было. Заклинания были уничтожены в процессе извлечения Сесилии из ее тела.

— У нее нет ядра, и она не Наследие, — сказал я, крепко прижимая ее к себе, чтобы унять дрожь. — Именно Сесилия прошла через процесс Интеграции.

«Арт...»

— мысль Реджиса на мгновение прервалась. —

«Она говорит... что все в порядке. Она хочет, чтобы ты знал... что поступил правильно».

Я сглотнул и провел рукой по волосам Тессии. Было странно снова думать о волосах Тессии. Ее тело. Ее.

Я вздрогнул, сжимая ядро. Раны, нанесенные атакой Агроны, затягивались с трудом. Несмотря на жертву Реджиса и реликтовую броню, моему телу не хватало эфира. Веки отяжелели, каждое движение казалось вялым и болезненным. Я чувствовал себя слабым, слабее, чем когда-либо за долгое время.

Мое рассеянное внимание вернулось к Тессии. Мана все еще вытекала из нее, создавая танцующие огни вокруг нее.

Без аспекта Судьбы, связывающего меня непосредственно с ключевым камнем и всем тем, что я видел внутри него, многие потенциальные варианты будущего, которые я рассматривал, используя комбинацию Королевского Гамбита, Судьбы и самого ключевого камня, казались размытыми и далекими. А ведь раньше все было так ясно, вплоть до того момента, когда я отрезал Сесилию и Наследие от нашего мира...

Только будущее эфирного царства сохраняло ясность. Это я понимал. И знал, что с этим делать. Надеюсь, я смогу сделать то, что должно быть сделано...

— Артур, — произнесла Сильви совсем рядом со мной, заставив меня вздрогнуть. Я не заметил, как она опустилась на колени рядом со мной. - Мы должны что-то сделать.

— Я знаю, я...— Я закрыла глаза, крепко зажмурившись, а затем снова расслабившись. — Прости, мне просто трудно... сосредоточиться.

Немного поколебавшись, я заставил себя подняться и устроил Тессию у себя на коленях.

«Она говорит... ах, черт, Арт. Лучше бы мне не быть промежуточным звеном».

Реджис поморщился, и это мысленное выражение вызвало судорогу на моем лице.

«Она говорит, что понимает. Все в порядке. Ты сделал все, что мог. Она хочет, чтобы ты знал, что после всего... ну, в конце концов, она рада, что ты здесь. Ты и Сильви. И я, но она добавила это как бы в конце, и я... ладно, ладно. Она... она любит тебя, Арт. И она хочет, чтобы я сказал тебе... прощ...»

«Стоп»

, — сказал я, внезапно полностью проснувшись. «Не надо. Это не прощание».

Я оглядел пещеру, как будто мог найти решение, лежащее где-то на виду.

Агрона по-прежнему лежал в коматозном состоянии. Мутный фиолетовый свет бассейна потускнел, его эфир был израсходован. По щеке Сильви скатилась одна слезинка, она прислонилась к моей руке, дыхание ее было неглубоким.

Свет маны, взаимодействующей с атмосферой вокруг Тессии, начал угасать.

Я попытался поднять Тессию и встать, но не смог. Сильви все же встала, но шаталась на ногах.

— У меня сейчас нет сил на трансформацию. Я... не могу вытащить нас отсюда, Артур.

Не имея сил даже поднять Тессию, я стал мысленно перечислять все имеющиеся в моем распоряжении средства, которые могли бы ей помочь. Я мог общаться с ней через Реджиса, я...

—

Мне жаль, — внезапно сказал я, осознав, что не ответил ей должным образом. — Это не прощание, Тессия. Это добро пожаловать обратно.

Даже произнося эти слова, я не знал, правда ли это. У меня был только один вариант, но я не знал о нем достаточно, чтобы быть уверенным, что он сработает. Ее тело не было сильно изранено. Может ли эликсир дать ей силу, чтобы управлять телом без ядра?

С небольшим запасом эфира я наложил форму заклинания на руку и вынул из руны измерения две маленькие ярко-синие жемчужины.

— Помоги мне удержать ее.

Я вылез из-под Тессии, которая больше не билась в судорогах, но все еще изредка подергивалась. Мы с Сильви приспособили ее так, чтобы она лежала на спине, и Сильви изо всех сил старалась стабилизировать Тессию, чтобы та не дергалась. Держа жемчужины в одной руке, я наколдовал небольшой эфирный клинок в другой. Боль пронзила мои виски и ядро, когда я с силой втянул клинок в себя. Лезвие слегка замерцало, затем затвердело.

С большой осторожностью я прорезал ее топ, затем гладкую кожу над грудиной. Лезвие рассекло хрящи и кости так же легко, как и кожу, открыв место, где должно было находиться ее ядро.

Хотя ее глаза были закрыты, тело Тессии задрожало, когда я протолкнул одну из траурных жемчужин в полость. Она засела там, как крошечное ярко-голубое ядро в ее груди. Ядро младенца-левиафана, у которого не было шанса прожить свою жизнь... жизнь, подаренную теперь Тессии. Сжав зубы, я почувствовал, как работает моя челюсть, напряжение стало ощутимым, и заставил себя расслабиться.

По моей команде Реджис отступил от ее тела; до ее разума уже было не добраться. Она была полностью без сознания, пульс едва бился.

И Реджис, и Сильви разделяли мои воспоминания об использовании другой траурной жемчужины на Чуле, но я чувствовал их ожидание и тревогу, когда секунды продолжали тикать, а ничего не происходило.

— Нужно время, — заверил я их.

Я почувствовал, как внимание Сильви переключилось, и проследил за ее взглядом, вернувшимся к отцу.

— Наследие было так же неотъемлемо от его планов, как жилы маны для заклинателя. Устранение его — даже возможность этого — вызвало в Судьбе ударную волну, прокатившуюся по всему нашему миру. Это было все равно что заглянуть ему в грудь и выдернуть половину каналов, проходящих через его тело.

Сильви посмотрела на коматозное состояние отца.

— Я видела некоторые части этого. Я... не могла уследить за всем. Что мы будем с ним делать?

— Я никогда не мог видеть дальше этого, — сказал я, замирая. Усилия, затраченные на разговор, истощили последние силы. — Ударная волна — я не уверен. Она подействовала как вспышка молнии, ослепив меня от всего последующего. Я видел множество других возможностей, но это не было похоже на видение будущего. Скорее... как если бы я разработал план и убедил себя, что ничего не произойдет, кроме того, что я запланировал. Но я так и не нашел способа нанести прямой удар Агроне — или Кезессу, если уж на то пошло, — который бы сработал.

Я покачал головой.

— Мне жаль. Без аспекта Судьбы здесь, чтобы связать меня со всем этим, я не могу этого объяснить.

— Но ведь в конце концов он проснется, верно? — спросил Реджис, покачиваясь вверх-вниз и гневно сверкая своими яркими глазами. — Я знаю, что, используя технику «Ножницы Судьбы», мы не получим желаемого будущего, но почему бы просто... не отрубить ему голову сейчас, пока он без сознания? А другую жемчужину используй, чтобы восстановить силы, если понадобится.

Я посмотрел между нами тремя, затем на последнюю жемчужину, все еще зажатую в руке. Болезненным импульсом эфира я отправил ее обратно в руну хранилища.

— Не знаю, поможет ли мне эта жемчужина. Признаюсь, сейчас мне не хватает сил даже на то, чтобы призвать эфирный клинок, но я не стану рисковать, тратя последнюю траурную жемчужину.

Сильви с трудом поднялась на ноги. Она справилась с задачей, но выглядела так, словно в любой момент могла упасть.

— Возможно, у меня хватит сил... задушить его, пока он без сознания. Может, судьба ценит... иронию.

Реджис одобрительно рассмеялся, а я устало улыбнулся, несмотря на себя. Сильви выглядела очень серьезной, как будто она всерьез пыталась вырвать жизнь у раненой хищной белки. Выражение ее лица треснуло, и тогда она тоже засмеялась про себя. Я присоединился к ней, и каждое пожатие моих плеч отдавалось болью во всех моих частях, но в основном в висках и основании шеи.

Однако была одна часть меня, которая не болела.

Заглянув внутрь, я понял, что шрам, оставленный Сесилией на моем сердце, зажил, а зуд утих.

Внезапно из пореза на грудине Тессии хлынул сине-белый свет, такой яркий, что мне пришлось отвести взгляд. Сначала это была лишь струйка, но она быстро превратилась в поток. Мана вытекала из пореза и счищала царапины и синяки. Внутри нее мана затвердела, превратившись в темно-черную яму вокруг маленькой голубой жемчужины. По мере того как все больше и больше маны просачивалось сквозь твердую черную оболочку, она светлела, становясь красной, затем оранжевой, желтой и серебряной. Наконец вновь образовавшееся ядро стало ярко-белым.

Дыхание успокоилось, напряжение в бровях и губах ослабло. Она не сразу проснулась, но на ее спящем лице играла уютная улыбка, как будто она видела приятный сон.

Я разгладил ее волосы, желая лишь одного — заключить ее в свои объятия и не отпускать. Но какая-то часть меня тоже колебалась, возможно, даже боялась. Она жила в голове человека, который хотел только одного — убить меня. Она узнала бы обо мне много интересного... и, возможно, подверглась бы любой лжи. До сих пор наша история была совсем не простой, и было бы неразумно думать, что мы можем вернуться к тому, на чем остановились в начале войны.

Внезапное появление гнетущей сигнатуры маны отвлекло мои мысли от столь обыденных вещей, как романтика.

Она приближалась с абсурдной скоростью, нечто среднее между полетом и телепортацией, и ее сопровождала целая группа менее мощных, но все равно нечеловечески мощных сигнатур.

Его вес был слишком велик, и я, не удержавшись, опустился на землю и лег на спину. Реджис укрылся в моем ядре, и мелкая дрожь пробегала по его шершавой форме. Сильви опустилась на колени и уставилась на основание длинной шахты, соединявшейся с поверхностью.

Пыль взметнулась в воздух, когда приближалась сигнатура, и мне пришлось отвернуться и закрыть глаза от жгучего облака. Когда я наконец обернулся, то без удивления обнаружил, что там стоит Кезесс. Мгновение спустя прибыли Виндсом, Чарон и... человек, которого я не видел очень давно.

Чарон поспешил мимо Кезесса, не обращая на нас внимания, и направился к Агроне, который все еще не двигался.

— Жив, — сказал он, слегка приподняв голову Агроны за один рог, а затем с грохотом опустив ее на пол.

Леди Майра, жена Кезесса и давным-давно моя наставница, стояла рядом с мужем со всей грацией, которую я помнил. Ее взгляд, казалось, проникал сквозь Агрону к чему-то более глубокому.

— Он... неправильный внутри. Сломан.

Легко коснувшись руки Майры, Кезесс сделал несколько шагов вперед, двигаясь в непринужденной, неторопливой манере, которая была слишком слаба, чтобы меня раздражать. Его лавандовый взгляд скользнул по мне и Тессии, затем остановился на Сильви.

— Приведите его. Приведите их всех. Призовите всех асуров немедленно вернуться в Эфеот. Там мы закроем разлом и навсегда покончим с этой войной.