Том 1 Глава 15

— Воспоминания навевает. Помню, в столице такая же погода была. — сказал Болдуин. Баронесса, сидевшая в соседнем кресле, спросила:

— Что Вы хотите сказать?

— Ничего такого... Просто подметил, что был в столице всего два раза, и оба раза гремел гром. В первый родился внебрачный сын его величества, а во второй любовница сбежала с этим дитя.

В гостиной на мгновение воцарилась тишина. Кэмпбелл, читавший на диване, поднял глаза. Похоже, у него всё ещё есть сомнения насчет Болдуина, и, вероятно, поэтому он решил остаться. Если Лоуренс сопровождает Болдуина, то Кэмпбелл – Авеля.

А Лоуренса всё больше и больше интересовала личность слуги, которого защищает учитель из высшего общества.

— Не внебрачный сын, а принц Ибронда, я думаю, так лучше. И, мне кажется, миссис Кримхильда больше, чем любовница.

— Храм ещё не признал незаконнорожденного ребёнка принцем. — подметил Кэмпбелл.

Болдуин фыркнул. Да, по правилам – король должен получить признание его потомства от незаконной жены у храма. Если это не сделать, наследник не будет считаться официальным, из-за чего ребёнок потеряет много прав.

Повисло молчание.

Кэмпбеллу понятно, что храм стелился под семью королевы, в то время их денег хватило отсрочить признание бастарда, поэтому любовница, решившая не дожидаться смертельного удара клинком, сбежала с ребёнком.

— И что? Даже если рабыня получила титул графини, от языческой рабской крови никуда не деться. — сказал Болдуин прямо.

Король так не думал... Он выдал её замуж за графа Кримхильда, но тот не видел лица своей жены даже в день свадьбы. Его величеству казалось, что если он дарует любимой любовнице дворянской титул, то и обращаться с ней станут лучше.

— Ну, перестаньте говорить глупости. Хотя какая разница, они всё равно давно мертвы.

Священник пожал плечами.

— Могу я налить Вам ещё чаю? — спросило давно умершее тело.

Болдуин радостно кивнул.

* * *

День вроде совсем обычный, отличает его только весть о мельнике, который умер прошлой ночью из-за лихорадки после 70 ударов плетьми. А в замке всё также кипит жизнь, ведь на носу день рождения Эдвина. Празднование религиозной годовщины прошло скупо, но вот светское торжество отметить хорошо шанс велик, баронесса считает, что так она сохранит лицо, ведь гости не разъехались. Даже Болдуин, сказавший, что уедет на рассвете, валяется в замке уже больше недели.

И вот, наконец, день, когда наследнику рода Бэйман исполняется 15 лет. Из-за того, что барон не явился, дерзость священника стала ярче.

— Вы хоть понимаете, насколько мы задерживаемся? Как долго это ещё будет продолжаться? — разочарованный Лоуренс впал в ярость. Болдуин застонал:

— Ну не можем же мы уехать посреди праздника. Всё, сегодня точно последний день.

Явно кого-то выискивая, он постоянно ночами бродил по коридорам. Если Лоуренс застукает его за этим ещё раз, то скорее выколет себе глаз.

Болдуин пока не достиг цели, ведь оказалось, что она по ночам возвращается в деревню. Но! Сегодня банкет в честь дня рождения Эдвина...

— Аве...

— Авель! Помоги мне с этим.

Болдуин попытался позвать мальчика, но другая служанка оказалась проворнее. Авель последовал за ней на кухню. Недовольный священник успокоил себя, ведь сегодня ему наконец-то выпадет шанс получить желаемое.

— Если мы останемся на вечерний банкет, то завтра уже не проснёмся. Так что, а?

Болдуин вздрогнул. Лоуренс предполагает, что священник напьётся и им снова придётся задержаться. В мыслях его обитает множество бранных слов для уважаемого господина.

— Тогда, сэр Лоуренс, пожалуйста, поезжайте первым.

— Извините? Вы серьёзно? — глаза молодого человека расширились.

Болдуин мысленно взвешивает "за" и "против". Если Лоуренс сегодня уедет, ему удастся затащить красавчика вечером к себе, но тогда, когда он будет возвращаться в храм, велик шанс, что атакует монстр, а без поддержки Белого Ястреба выживание маловероятно. Что ж, плевать, решено, что Авель важнее. Болдуин откашлялся.

— А я потом последую за Вами.

— ...Ну смотрите. — с подозрением и одновременно облегчением сказал Лоуренс. Общество отвратительного священника невыразимо болезненно.

Да, его обязанность сопровождать толстяка, но, если он немного пренебрежет этим, храм должен понять... Лоуренс поднялся по лестнице, чтобы собрать вещи.

* * *

— Тебе не кажется, что у священника странный взгляд? О, спасибо. — сказала Мишель, когда Авель забрал тарелки, сложенные горой, из её рук.

— Думаешь? Даже не знаю... — легкомысленно ответил он.

— Другие тоже так считают. Он всегда странно пялится на тебя...

Горничная никак не может сказать, что считает священника бисексуалом. Она толкнула Авеля в спину.

— Ладно, в общем, мы решили, что не оставим тебя с ним наедине. Ты слишком наивен... Просто доверься сестричкам.

"Как мило, когда ничтожные существа встают на мою защиту", – подумал Авель.

Спустя долгое время дьявол расщедрился на сентиментальность. Это напомнило ему о случае, когда один из его последователей отрезал себе ногу, чтобы накормить голодного господина.

"Может, даже пощажу."

Возможно, на устраиваемой им вечеринке, если повезёт, он позволит хотя бы одной крысе сбежать.

Не замечая улыбающегося мальчика, Мишель взяла поднос. Затем она посмотрела на еду на нём.

— О, как же я не хочу идти туда... — вздыхая, пожаловалась горничная.

— Куда?

— В комнату барона...

Никто не любит прислуживать господину лично. Он редко в здравом уме и его комната тому полное подтверждение.

— Тогда давай я схожу.

— Что? Правда? — лицо Мишель расцвело от радости.

— Да. Мне не сложно.

Авель поднял поднос. Мишель так благодарна, что не знает как отблагодарить. На вопрос, может ли она что-нибудь для него сделать, он лишь оглянулся по сторонам и попросил:

— Сходи покушай.

Мишель не смогла смотреть ему дальше в глаза. Когда она стала уходить, Авель внезапно спросил:

— У тебя осталось сало после готовки?

— Да, на этот раз его много, а что такое?

— Ах, моя мать была не осторожна, ей посоветовали прикладывать сало к больному месту.

Авель почесал затылок. Мишель рассмеялась.

— Хорошо. Вообще, таскать продукты с кухни нельзя... Но раз уж это ты, то ладно.

— Спасибо, сестра.

Авель подмигнул. Затем поднялся по лестнице на третий этаж. Ответа на стук не последовало. Он открыл дверь.

* * *

Плотные шторы, закрывающие окна, не пропускают свет. В гавани тьмы барон как-будто постоянно проживает прошлое.

— Я уже... Кушал... — пробормотал мужчина. Его смазанный маслом стул скрипел каждый раз при раскачке.

Авель вошёл внутрь и закрыл дверь, затем поставил на стол поднос, мужчина никак не отреагировал.

— Я кушал… Ел...

Авель сел за стол, не отходя. Он наблюдал за его расфокусированными глазами.

— Что ты видел?

Барон был ошеломлён незнакомым голосом, эхом разнёсшимся по комнате. Когда он повернул голову, мальчик смотрел на него уже сверху вниз.

— Ты… Что… Слуга…

— Что ты видел в тот день? — снова спросил юноша.

Мужчина пытается вспомнить.

— Тот день?.. Тот день... Тот день!

Безучастно повторяя это, он рвал на себе волосы, пока не почувствовал резкую боль в голове. Ему хочется опустить её, но красные глаза не отпускали. Алый вспыхнул во тьме.

— Что ты видел, Бэйман? В тот день 13 лет назад, в день гибели твоих коллег и подчинённых, что ты видел?

— А-а-а-а-а-а-а! — Бэйман наконец закричал от боли.

Нет, на самом деле это крик Джиллиана.

— Сэр Бэйман! Бегите!

Сила толчка отбросила Бэймана назад. Раздался крик. Джиллиан схватил себя за бедро и закричал. Оторванные куски плоти разлетелись. Умерший солдат укусил его за ногу и отказывался отпускать.

Бэйман не мог поверить в то, что видел перед собой. Это хаос. Смерть и жизнь переплелись друг с другом, мертвецы воскресли. Всадники с копьями ползли на спинах по земле, пехотинцы без голов бросались на ещё живых.

— Бессмысленно, этого…

Не может быть, если только это не проклятие.

Подчинённые звали Бэймана, загипнотизированного развернувшимся на Земле Адом:

— Лорд Бэйман, мы должны немедленно отступить!

Однако всё, что двигалось, съедалось. Кричавший  не стал исключением. Десятки трупов цеплялись за его обнаженные рёбра.

Он не видел выхода. Кусок железа, соединявший броню, разваливался. Лорда Бэймана, с которого сняли перчатку, укусили за руку. Он завопил от боли. В конце концов, его запястье оторвали.

— Я отвлеку их! Убегайте через западный переулок! — воскликнул друг и подчинённый Колтон.

Бэйман пытался отказать, ведь его друга ждёт дома новорожденная дочь. Однако позади ожидают и немногие живые.

Колтон улыбнулся своему хозяину, который потерял дар речи.

— Если я не вернусь, стань её крёстным отцом, Джеффри.

Бэйман задыхался, но быстро перевёл дух:

— Пойдём с нами, ты должен застать свадьбу своей дочери, стать моим сватом.

Колтон расхохотался. Всё.

Пути рыцарей разошлись. Жужжание мух настойчиво цеплялось за его уши.

Они бежали и бежали. Один выпал, потом другой. В живых остались только уже безрукий лорд и Патрик.

— Патрик...

Авель представил как Бэйман без руки и Патрик стучались в дверь жены Колтона, чтобы сообщить о смерти её мужа. Представил как она упала в обморок, держа на руках дочь.

— Я кушал... Всё... — пробормотал Бэйман. Из его рта потекла слюна, Авель осторожно вытер её.

— Ты ведь должен присутствовать на дне рождения своего сына, да, Джеффри?

Дьявол усмехнулся. По иронии судьбы, это первое имя знакомого, которое он назвал спустя 13 лет.

Авель стряхнул платок и повязал его на шею лорда. Будь вместо платка верёвка, было бы красивее, но пока нужно довольствоваться и этим.

— О, он так вырос.