Том 1 Глава 18

— А-а‐а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Ватные ноги не выдержали, Эдвин упал на пол и пополз назад на согнутых локтях с неудержимыми слезами. Его промежность промокла от страха.

— Боже, ты прям как отец.

Авель выцепил голову барона и поднял на уровне своего лица, раздался голос старшего Бэймана:

— Эдвин, раз уж тебе 15, ты должен уметь прикрываться.

Эдвин плакал, задыхаясь. В оцепенении от ошеломляющего зрелища он выпалил несколько слов:

— Ты, ты... Что... Какого чёрта...

Он понял, что существо перед ним за пределами его понимания. Авель снял лицо Бэймана и рассмеялся.

— Что такое, тебе не нравится? Не разочаровывай меня, смотри, я принёс жирненькое.

Авель потряс связкой шеек, скрепленных в виде букета. Косноязычный священник встретился взглядом с Эдвином.

— А-а-а-а-а! Что ты, что ты!.. Почему… Да ведь это должен был быть я!

Мальчик, подбрасывавший головы, продолжил:

— Ты ведь не сделал ничего плохого... Хе-хе-хе...

— Что я сделал не так... Что мы сделали не так... — Эдвин горько заплакал из-за катастрофы, свалившейся на него из ниоткуда.

Почему здесь? Почему именно он, его семья и род?

— Эдвин, это не имеет значения. — тепло сказал дьявол с доброжелательной кровавой улыбкой.

"Не имеет значения." — эти слова одни из самых искренних, сказанных им за всё время.

В пустом взгляде Эдвина иногда всплеском отображалось недоумение, то ли из-за того, что он видит сейчас, то ли из-за осознания, что люди деревни и замка уничтожены.

— Ладно, давай резать торт.

Авель вытащил клинок, который таскал по коридорам. Эдвин узнал меч Патрика.

Рыцарь бросал его только тогда, когда встречал кого-то сильнее себя. Будущее было определено в тот день, когда Авель заблокировал атаку Патрика. Что тогда, что сейчас – Эдвин бессилен.

Всё произошло в мёртвой тишине. Когда юный Бэйман перевёл взгляд на левую грудь, лезвие меча глубоко скользнуло внутрь. Авель непринуждённо вырезал кусок, ведь плоть такая мягкая, процесс ничем не отличается от нарезки хлеба.

— С днём ​​рождения, Эдвин.

Рухнув, мальчик заметил колокольню вдалеке. В его ускользающем сознании прозвенело ровно двенадцать раз. Полночь.

* * *

В темноте скачет чёрный конь. Позади цитадель, охваченная пламенем, горела. Огонь при помощи сального масла достиг своего апогея. Сгорающие живьём люди царапали запертые двери и оконные рамы, их крики путались в ушах.

Сытно покушавший дьявол смаковал послевкусие. В эту ночь даже не сияли звёзды. Человеческие страдания придавали ему жизненных сил.

Уголки губ держащего поводья удовлетворённо приподнялись.

Гнев, страх, ненависть, обида и отчаяние самых разных людей... Все их откровения разразились перед лицом смерти, они доставляли ему волнующее удовольствие. Из-за этого покинуть Землю он не может и не хочет.

"С последней было веселее всего."

Съев Эдвина, он спустился, затем заметил вышедшую из охваченного огнём замка женщину.

— Авель!

Джоанна схватила его за подол и повисла. Авель удивленно посмотрел вниз. Удивительно, что она всё ещё жива.

— Авель, Авель… Здесь опасно. Там пожар... Уходи.

Авель с ухмылкой поднял умоляющую женщину.

— Это я устроил, мама.

— Авель?..

Джоанна смущённо посмотрела на своего странно говорящего сына.

— И это я съел твоего настоящего ребёнка Авеля. На вкус он оказался хуже, чем мне казалось.

Дьявол поцеловал ладонь женщины. Её рука стала дрожать как осина. Как она отреагирует? Заплачет или разозлиться и проклянёт его?

— Здесь опасно, Авель. Давай вернёмся домой.

Но Джоанна бросила вызов всем ожиданиям, она просто смотрела на него так же нежно, как прежде, словно ничего ранее не услышала. Её дрожь прекратилась. Демон какое-то время тупо смотрел на спокойную женщину.

— … Да, мама. — Авель лучезарно и почтительно улыбнулся мачехе.

Пламя буквально за углом. Он сжёг всё, что мог. Джоанна сделала шаг назад. Рука, за которую он её держал, упала. Затем дьявол высунул свой длинный и жадный язык, чтобы сожрать оставшееся. И женщина сама пошла навстречу в его глотку.

— Спасибо.

На её предсмертном выражении лица застыла нежная улыбка. Так улыбаются матери, когда касаются волос своего ребёнка, напевая колыбельную.

Принц не смотрел на то, как оставшееся тело женщины пожиралось огнём. Он вышел из замка, когда убедился, что в нём осталась лишь носимая им кожа.

— Кукушка носит перья, звери мех, а тьма – кожу. Детишки прячутся и ждут своей еды.

Подковы ударились о землю. В тихой ночи зазвучал голос:

— Подождите, скоро жертва укусит. Когда вырастет, она обязательно сполна вернёт должок и подарит вам самый сладкий и желанный конец...

Всадник, державший вожжи, хмыкнул. Это детский стишок, передающийся из уст в уста, чтобы заставить детишек,  не знающих страха, быть осторожнее в своих желаниях и чувствах. Кто знает, вдруг сбудутся?

Поля горят. Тепло от пламени согревает прохладный ночной воздух. На фоне старого замка и ячменного поля на холме скачет чёрный конь.

У груди Авеля зашуршал пергамент. Это наследие наставника, чьё горло он продырявил пером, которым тот написал мальчику билет в жизнь. Кэмпбелл в моменте ничего не понял. Его милость оказалась безответной.

Люди не замечают чужеродных подкидышей, спрятавшихся в их гнезде. Птенец, взращенный кровью и плотью, наконец раскрыл крылья и ответил на чужое милосердие беспощадностью.

— Спокойной ночи.

Лошадь, несущая на себе жнеца, рассекала темноту, скача вперед. Пункт назначения – Салифа.

* * *

На северо-востоке много мелких территорий. Бесплодные земли были такими и раньше, однако после присоединения к Сакарту, жизнь в них стала похожа на хаос, ведь правящий ими лорд погиб. Заброшенных поселений предостаточно. К ним стекаются крепостные, уголовники, крестьяне и бежавшие купцы.

— Одно хамьё. — такая ходит слава. И именно этими людьми всё тут управляется.

Однако, несмотря на надежды, свободный от господ город не всегда гарант лучшей жизни.

— Я устал до смерти. — охранник зевнул. На самом деле он скорее наемник, ведь его жалованье зависит от заказчиков, но ладно. Мужчина со скуки смотрел вниз склона холма, затем вдалеке заметил лошадь. Наёмник вытянул голову.

Тёмная лошадка цокала копытами и всё приближалась. Наемник, заметивший на ней человеческую фигуру, пробормотал:

— Кто это?

Точно не сбежавший из близлежащих поместий крепостной, они не умеют на лошадях ездить. Но и не купец, ведь багаж не заметно.

Пока он хмурился, размышляя над его личностью, незнакомая фигура постепенно становилась ближе. Достигнув видимого расстояния, наемник обнаружил, что всадник куда меньше, чем казалось.

— Привет?

И раздавшийся голос оказался писклявее. Наёмник, ожидающий смелого великана, смутился, ведь дороги давным-давно захвачены дикими зверями и разбойниками, невозможно добраться до города в одиночку, ведь это очень рискованно.

— Кто ты?..

— Я ученик Кэмпбелла ЛаТоуина. Наставник решил доверить меня здешнему  купцу.

— Кто?.. — спросил наёмник.

Он не грамотный, поэтому не понимает сложных слов. Всадник протянул ему пергамент.

— А это что?

— Документ, удостоверяющий личность. Его заверил наставник.

Мужчина неохотно открыл его. Все равно он никак не прочитает текст, из всего написанного он узнал только завитушку внизу. Похоже на роспись Кэмпбелла. Наемник, испуганный изящным почерком, свернул пергамент.

— Понял. Тогда...

Собираясь вернуть его, он заметил небольшое тёмное пятно в углу и заколебался. Оно появилось точно не от воды, может, от вина или...

— Достаточно.

Всадник, сжав губы, выхватил документ у него из рук, когда понял, что подозрительный наёмник близок к разгадке.

— Я поехал.

— Стой, подожди.

Мальчик повернул голову, улыбка под капюшоном исчезла.

— Ты хоть понимаешь, куда приехал?

Пацан выглядит робко. Наемник не может избавиться от тревоги. В любом случае, как охранник, он обязан всё узнать.

— Да, в Салифа, конечно.

Наёмник закатил глаза.

— Хорошо… Чтобы войти, нужно заплатить.

— Кто же собирает налоги в вольном городе? — всадник выглядел озадаченно. Какой человек и какого чина собирает въездные и выездные на заброшенной земле?

— Лорд, которому город доверен.

Наёмник кашлянул. Он казался разочарованным собственным враньём. Мёртвый граф никак не мог отдать такой приказ.

— Кто такой Роднер?

— Самый уважаемый в Салифе.

— Тогда что ты делаешь?

— В смысле?

— Какая у тебя основная работа? — любезно перефразировал всадник.

Терпение наёмника на исходе.

— Эм-м-м... Я много чем занимаюсь: у меня и своё прибыльное дело есть, и...

Дьявол понял сразу.

— Ты просто торговец, который из-за денег потерял голову, став жадным ещё и до власти.

— Что?

Наёмник засомневался в услышанном.