Том 5 Глава 395

Глава 3 Встреча с призраком

Рифтан шагал по снегу, стараясь сосредоточиться на своих обязанностях и тем самым заглушить всё растущее внутри чувство пустоты. Если бы каким-то чудом им удалось выжить в этой экспедиции, Рифтан уже не был уверен, что хочет найти дома, когда вернётся. Он вспомнил о больших, одиноких, пыльных покоях в Анатолии. Думал об этом какое-то время, и представил себя лежащим в той громадной кровати в полном одиночестве — по спине пробежал холодок. Он отчаянно пытался докопаться до глубин сознания, пытаясь понять, осталось ли у него что-то ещё, к чему он тянется. Рифтан боялся, что он слишком привык быть в движении — стоило ему остановиться, и все его внутренние призраки пробуждались, насмехаясь над ним. Что именно он хочет от жизни, он и сам уже не знал… впрочем, считал, что не узнает уже никогда.

Когда-то давно он мечтал о тихой мирной жизни, среди бесконечных убийств, кровопролития и вечных странствий. Может быть, в один из дней ему бы довелось просто отдохнуть и вздохнуть полной грудью без чувства тяжести на сердце. Может, он бы наконец ощутил, что значит проживать свою юность как обычный человек. Рифтан вспомнил, как однажды под дождём увидел клочок диких цветов — ярко-синих, сверкающих среди сорняков. Он хотел собрать их в букет и принести домой, но вовремя остановился. Для кого ему это делать? Рифтан до сих пор не знал ответа.

В глубине души он всё ещё жаждал увидеть пару ясных серых глаз, обращённых к нему с теплотой — чтобы она улыбалась ему с любовью, а не дрожала в его присутствии. Ему хотелось поцеловать край её платья и предложить ей свою жизнь, поклясться, что она никогда больше не останется в одиночестве, что ни один человек и ни одно чудовище не причинят ей вреда. Он хотел услышать её лёгкий смех, уткнуться носом в её волосы, ощутить нежное тепло, способное унять боль, затаившуюся у него в костях. Он не желал больше никогда оставаться в одиночестве. Но четыре года назад пришли слова: «Максимилианы Кросс не стало», — и всё его томление рассеялось по ветру.

Теперь всё казалось тщетным. Забавно, как он мог вообразить, что способен обрести счастье в таком жестоком мире. Да и если бы обрел… было бы это взаимно? Этого ему уже не узнать.

- Если я выживу… — Собственные слова звучали в его голове словно жуткое эхо. — Если мы убьём дракона, я сделаю всё, чтобы мои люди вернулись домой. А потом я наконец смогу…

Рифтан внезапно остановился, увидев впереди чью-то фигуру, склонившуюся над озером.

Человек был здесь один и осторожно полоскал руки в проруби, которую Рифтан прорубил раньше.

Он нахмурился: кому хватит безрассудства сунуть руки в этот леденящий холод? Было очевидно, что вода кусает, судя по тому, как незнакомец вздрагивал, когда она касалась его кожи. Сам Рифтан, конечно, мог выдержать и не такое — но он был годами закалён выживанием в самых суровых условиях. Будь на то воля судьбы, он бы и по леднику прошёлся в одном плаще и паре сапог с крепкой подошвой. А человек у озера был хрупок и выглядел так, будто его могло унести ветром, словно крошечную пичугу.

Порыв ветра колыхнул плащ незнакомца, а руки по-прежнему осторожно отмакивали в ледяной воде. Рифтан неловко застыл на месте, словно врос в землю.

Почему-то при виде этого человека он ощутил себя настороженным, словно дикий кот.

Будто кто-то включил все системы в его теле, зажёг каждую нервную клеточку под кожей и направил всё внимание на эту одинокую фигуру.

Рифтан отступил в сторону, скрываясь меж деревьями, и прислушался к своему беспокойству.

Он мог только смотреть, как тот человек вдруг повернул голову, словно отвлечённый чем-то невидимым.

Тонкая, бледная рука потянулась к маленькому гладкому камешку у кромки льда. Камешек был почти белым, едва ли темнее самой руки.

Человек разглядывал его с любопытством, будто это была не обычная галька, разбросанная по всему свету, а самое драгоценное сокровище.

И тут Рифтана накрыло волной дежавю такой силы, что он чуть не пошатнулся.

Та фигура медленно встала, осторожно отряхивая руки от воды и пряча камень в карман. Казалось, будто человек нашёл забавную игрушку, которую хотел принести кому-то из родных…

Капюшон сдвинулся чуть сильнее, обнажив кончик носа и обветренные розоватые губы.

Рифтан почувствовал, как его чувства внезапно обострились: кожа покрылась мурашками оттого, что он разглядел бледную кожу и россыпь коричневатых веснушек. Что за наваждение? Он глухо выругался про себя. Может, тут какое-то искажение маны? Отчего он так реагирует —

Порыв ветра встряхнул волосы, ударив прядями по глазам.

Рифтан мигом моргнул —

— и, когда открыл глаза, увидел, что капюшон у незнакомца… нет, незнакомки, слетел.

И тут словно вспышка взорвалась перед ним.

Каскад кудрявых рыжих волос, ярких, как рассветное солнце, хлынул из-под капюшона, будто река, прорвавшая плотину.

Цвет её волос сиял оранжевым огнём на фоне безжизненно-белого пейзажа, разлетаясь по ветру, словно живое существо со своим собственным нравом. И всё же Рифтан различил золотистые отблески в свете утреннего солнца, а где-то в глубине, у корней и затылка, проступали тёмные фиолетовые тени. Ни один цвет не мог бы полностью описать эту шевелюру — она ускользала от словарного определения.

Рифтан словно прирос к земле, не в силах двинуться, позволил этому образу выжечься на сетчатке, точно раскалённое клеймо на коже преступника. Девушка, лицо у неё было почти белое, а щёки порозовели от холода. Увидев, как несколько снежинок опустились на её ресницы, она удивлённо моргнула.

Она подняла голову, прикрывая глаза и давая снежинкам растаять на коже. Девушка казалась воплощением самого покоя, который Рифтан когда-то желал заполучить любой ценой. Он почти физически ощутил потребность протянуть к ней руку и спрятать её от всего мира, лишь бы она вновь не исчезла.

Весь воздух покинул легкие Рифтана за долю секунды, когда он, наконец, сосредоточился на ее лице.

Он встречал сотни и сотни людей, но никогда не забыл бы ее.