К несчастью, Хейнли был очень проницателен. — Нет.

Это не то. что ты сказала минуту назад »,— сказал Хейнли. — Ты меня неправильно понял…»,— снова солгала Навье.

Но он был настойчив и снова спросил, не обращая внимания на мои слова: — Мой образ все время всплывает у тебя в голове?» — Я сказала, что нет »,— вновь повторила Навье. — Королева…»,— сказал Хейнли. -…?»,— Навье уставилась на него вопросительным взглядом. — После нашей свадьбы я смогу каждый день показывать тебе свое тело »,-сказал Хейнли.

Хоть я и выпила еще воды, чтобы не задохнуться, но это было неизбежно, когда я услышала его слова.

Слезы навернулись на моих глазах, когда я закашлялась.

Я резко взглянула ему в глаза.

Хейнли в ответ застенчиво отвёл взгляд и протянул мне свой носовой платок.

Но он тут же пожалел об этом, почувствовав на себе мой убийственный взгляд и убрал его.

Однако я успела узнать этот платок.

Это был платок, который был повязан вокруг шеи Королевы.

Я спросила его об этом: — Разве это не мое?» Услышав мой уверенный тон, Хейнли нехотя протянул мне платок, и в свою защиту добавил: — Ты не просила меня вернуть его обратно…» — Потому что я отдала его птице, а не тебе »,— сказала Навье. — Я и есть та птица.

Поэтому можно считать, что королева дала его мне.»,— сказал Хейнли.

Я хотела было возразить, но вдруг в голову мне пришла мысль о шее Хейнли.Хейнли обнажен, когда становится королевой.

Значит ли это, что в тот момент он был голый, с повязанным на шее платком? Просто не думай об этом… Это был очень неловкий образ, поэтому я вернула ему платок вместо того, чтобы спорить. — Королева?»,— спросил Хейнли непонимающим тоном. — Я ни о чем таком не думала…»,— ответила Навье.

Хейнли, складывавший платок, прикусил нижнюю губу.

Из-за своих мыслей я в конце концов сказала то. чего не должна была говорить.

Поэтому я намеренно сделал холодное выражение лица.

Но вместо того, чтобы остановиться.

Хейнли с ухмылкой прошептал: — Если ты хочешь увидеть что-то ещё, ты можешь просто сказать мне.» -…!» — Я могу воплотить в жизнь любые мечты моей королевы.»,— добавил Хейнли. -…!»,— Навье молчала, на её лице было смущение.

Всю ночь Совешу несколько раз складывал и разворачивал одну и ту же газету.

Он снова и снова перечитывал интервью Навье от корки до корки.

Он понятия не имел, сколько раз уже проделал это.

Даже запомнив интервью слово в слово.

Совешу не мог оторвать глаз от газеты.

Он почувствовал, как его сердце сжалось, боль была такой сильной, что он не мог заснуть. — Она слышала, как я обещал Раште развестись с ней? Навье слышала это собственными ушами?»,— вслух размышлял Совешу.

Трудно было предположить, как сильно это повлияло на нее из-за ее гордого характера.

Ему было трудно дышать, как будто он задыхался.

Ему казалось, что его голова вот-вот взорвется, а сердце словно скрутилось в трубочку.Совету несколько раз стукнул кулаком в область своего сердца.

Почему-то даже думать об этом ему было больно.

Он повторял это действие всю ночь.

К тому времени, как взошло солнце, даже простое прикосновение к этой области причиняло ему боль.

Слуги заметили его синяки, когда помогали ему переодеться.

Проинструктировав встревоженных слуг не поднимать об этом шума.

Совету приказал позвать маркиза Карла.

Он сел на кровать и закрыл глаза.

Со временем он начал думать, что это должно быть какое-то недоразумение.333277

К несчастью, Хейнли был очень проницателен. — Нет.

Это не то. что ты сказала минуту назад »,— сказал Хейнли. — Ты меня неправильно понял…»,— снова солгала Навье.

Но он был настойчив и снова спросил, не обращая внимания на мои слова: — Мой образ все время всплывает у тебя в голове?» — Я сказала, что нет »,— вновь повторила Навье. — Королева…»,— сказал Хейнли. -…?»,— Навье уставилась на него вопросительным взглядом. — После нашей свадьбы я смогу каждый день показывать тебе свое тело »,-сказал Хейнли.

Хоть я и выпила еще воды, чтобы не задохнуться, но это было неизбежно, когда я услышала его слова.

Слезы навернулись на моих глазах, когда я закашлялась.

Я резко взглянула ему в глаза.

Хейнли в ответ застенчиво отвёл взгляд и протянул мне свой носовой платок.

Но он тут же пожалел об этом, почувствовав на себе мой убийственный взгляд и убрал его.

Однако я успела узнать этот платок.

Это был платок, который был повязан вокруг шеи Королевы.

Я спросила его об этом: — Разве это не мое?» Услышав мой уверенный тон, Хейнли нехотя протянул мне платок, и в свою защиту добавил: — Ты не просила меня вернуть его обратно…» — Потому что я отдала его птице, а не тебе »,— сказала Навье. — Я и есть та птица.

Поэтому можно считать, что королева дала его мне.»,— сказал Хейнли.

Я хотела было возразить, но вдруг в голову мне пришла мысль о шее Хейнли.Хейнли обнажен, когда становится королевой.

Значит ли это, что в тот момент он был голый, с повязанным на шее платком? Просто не думай об этом… Это был очень неловкий образ, поэтому я вернула ему платок вместо того, чтобы спорить. — Королева?»,— спросил Хейнли непонимающим тоном. — Я ни о чем таком не думала…»,— ответила Навье.

Хейнли, складывавший платок, прикусил нижнюю губу.

Из-за своих мыслей я в конце концов сказала то. чего не должна была говорить.

Поэтому я намеренно сделал холодное выражение лица.

Но вместо того, чтобы остановиться.

Хейнли с ухмылкой прошептал: — Если ты хочешь увидеть что-то ещё, ты можешь просто сказать мне.» -…!» — Я могу воплотить в жизнь любые мечты моей королевы.»,— добавил Хейнли. -…!»,— Навье молчала, на её лице было смущение.

Всю ночь Совешу несколько раз складывал и разворачивал одну и ту же газету.

Он снова и снова перечитывал интервью Навье от корки до корки.

Он понятия не имел, сколько раз уже проделал это.

Даже запомнив интервью слово в слово.

Совешу не мог оторвать глаз от газеты.

Он почувствовал, как его сердце сжалось, боль была такой сильной, что он не мог заснуть. — Она слышала, как я обещал Раште развестись с ней? Навье слышала это собственными ушами?»,— вслух размышлял Совешу.

Трудно было предположить, как сильно это повлияло на нее из-за ее гордого характера.

Ему было трудно дышать, как будто он задыхался.

Ему казалось, что его голова вот-вот взорвется, а сердце словно скрутилось в трубочку.Совету несколько раз стукнул кулаком в область своего сердца.

Почему-то даже думать об этом ему было больно.

Он повторял это действие всю ночь.

К тому времени, как взошло солнце, даже простое прикосновение к этой области причиняло ему боль.

Слуги заметили его синяки, когда помогали ему переодеться.

Проинструктировав встревоженных слуг не поднимать об этом шума.

Совету приказал позвать маркиза Карла.

Он сел на кровать и закрыл глаза.

Со временем он начал думать, что это должно быть какое-то недоразумение.