Однако, поскольку между столом и дверью было большое расстояние, мне также было трудно сосредоточиться, потому что я нервничала, стоя спиной к двери.У меня не было выбора, кроме как подойти ближе к двери.Когда я положила подушку у двери и села на нее, я, наконец, почувствовала себя немного более непринужденно.Положив бумаги на колени и немного, осторожно приоткрыв дверь, я почувствовала себя еще более непринужденно.Хорошо, значит, теперь я смогу узнать, выйдет ли Хейнли из своей комнаты.— …»,— Навье нахмурилась.Но сколько бы я ни ждала, Хейнли так и не выходил…Мог ли он… все еще стучать в дверь, думая, что я в своей комнате?Отсюда я ничего не слышала, так что у меня не было возможности узнать это.Просматривая бумаги, я почувствовала странное беспокойство.Что, если он будет стучать в дверь так долго, что сломает себе руку? Или сдерёт с неё кожу?В этот момент я собрала все свои бумаги и полностью открыла дверь, чтобы вернуться в свою комнату.— …!»,— от неожиданности вздрогнула Навье.Мое сердце пропустило удар, когда я увидела Хейнли, стоящего прямо перед дверью.Когда он вышел из своей комнаты? Разве я не была внимательна всё это время? Я ведь даже не заметила никакого движения!Пока я смотрела на него стоя в замешательстве, Хейнли пробормотал с расстроенным выражением лица:— Неужели ты так сильно ненавидишь меня, моя Императрица? Так сильно, что убежала от меня сюда?»— Я не убегала от тебя, у меня просто было слишком много работы…»,— ответила Навье.Когда я попыталась объяснить, почему я здесь, в моём горле возник непреодалимый ком.Почему я не пошла в супружескую спальню?Если бы я пожаловалась:«Ты сказал, что я тяжелая…»,— я бы выглядела как маленькая девочка, одержимая тривиальными вещами.В конце концов, я заколебалась, прежде чем придумать правдоподобное оправдание с другим намерением:— Ты поранился, упав с лошади… Я предполагала, что в таком состоянии тебе будет неудобно, когда я буду лежать рядом с тобой или на тебе…»— Моя Императрица.

Ты же знаешь, что со мной ничего не случилось, ты делаешь это нарочно, верно? Ты что, специально дразнишь меня?»,— спросил Хейнли.— Сначала подумай, кто начал дразнить.»,— резко сказала Навье.Я развернулась и направилась в свою комнату.

Хейнли последовал за мной и настаивал на своем.— Я сожалею о своей плохой актёрской игре.

Я просто хотел привлечь внимание моей Императрицы, даже если это было так…»,— сказал Хейнли.Мне действительно… захотелось шлепнуть и поцеловать его в этот момент.

Почему он так мило разговаривает, даже когда оправдывается…?Когда я уставилась на его рот, Хейнли заколебался и быстро добавил:— Конечно, это не значит, что я не сделал ничего плохого…»— Очевидно…»,— сказала Навье.— Ты очень сердишься на меня, моя Императрица?»— Не так уж и сильно… Кроме того, не твоя плохая актёрская игра заставила меня почувствовать себя оскорбленной…»,— сказала Навье.— Правда? А что же тогда!?»,— спросил Хейнли.— Подумай об этом хорошенько.

Хотя я не знаю, будет ли твоя совесть так же тяжела, как моя…»,— тонко намекнув, сказала Навье.— …!»,— Хейнли нахмурился с непонимающим выражением лица.384624

Однако, поскольку между столом и дверью было большое расстояние, мне также было трудно сосредоточиться, потому что я нервничала, стоя спиной к двери.

У меня не было выбора, кроме как подойти ближе к двери.

Когда я положила подушку у двери и села на нее, я, наконец, почувствовала себя немного более непринужденно.

Положив бумаги на колени и немного, осторожно приоткрыв дверь, я почувствовала себя еще более непринужденно.

Хорошо, значит, теперь я смогу узнать, выйдет ли Хейнли из своей комнаты.

— …»,— Навье нахмурилась.

Но сколько бы я ни ждала, Хейнли так и не выходил…

Мог ли он… все еще стучать в дверь, думая, что я в своей комнате?

Отсюда я ничего не слышала, так что у меня не было возможности узнать это.

Просматривая бумаги, я почувствовала странное беспокойство.

Что, если он будет стучать в дверь так долго, что сломает себе руку? Или сдерёт с неё кожу?

В этот момент я собрала все свои бумаги и полностью открыла дверь, чтобы вернуться в свою комнату.

— …!»,— от неожиданности вздрогнула Навье.

Мое сердце пропустило удар, когда я увидела Хейнли, стоящего прямо перед дверью.

Когда он вышел из своей комнаты? Разве я не была внимательна всё это время? Я ведь даже не заметила никакого движения!

Пока я смотрела на него стоя в замешательстве, Хейнли пробормотал с расстроенным выражением лица:

— Неужели ты так сильно ненавидишь меня, моя Императрица? Так сильно, что убежала от меня сюда?»

— Я не убегала от тебя, у меня просто было слишком много работы…»,— ответила Навье.

Когда я попыталась объяснить, почему я здесь, в моём горле возник непреодалимый ком.

Почему я не пошла в супружескую спальню?

Если бы я пожаловалась:

«Ты сказал, что я тяжелая…»,— я бы выглядела как маленькая девочка, одержимая тривиальными вещами.

В конце концов, я заколебалась, прежде чем придумать правдоподобное оправдание с другим намерением:

— Ты поранился, упав с лошади… Я предполагала, что в таком состоянии тебе будет неудобно, когда я буду лежать рядом с тобой или на тебе…»

— Моя Императрица.

Ты же знаешь, что со мной ничего не случилось, ты делаешь это нарочно, верно? Ты что, специально дразнишь меня?»,— спросил Хейнли.

— Сначала подумай, кто начал дразнить.»,— резко сказала Навье.

Я развернулась и направилась в свою комнату.

Хейнли последовал за мной и настаивал на своем.

— Я сожалею о своей плохой актёрской игре.

Я просто хотел привлечь внимание моей Императрицы, даже если это было так…»,— сказал Хейнли.

Мне действительно… захотелось шлепнуть и поцеловать его в этот момент.

Почему он так мило разговаривает, даже когда оправдывается…?

Когда я уставилась на его рот, Хейнли заколебался и быстро добавил:

— Конечно, это не значит, что я не сделал ничего плохого…»

— Очевидно…»,— сказала Навье.

— Ты очень сердишься на меня, моя Императрица?»

— Не так уж и сильно… Кроме того, не твоя плохая актёрская игра заставила меня почувствовать себя оскорбленной…»,— сказала Навье.

— Правда? А что же тогда!?»,— спросил Хейнли.

— Подумай об этом хорошенько.

Хотя я не знаю, будет ли твоя совесть так же тяжела, как моя…»,— тонко намекнув, сказала Навье.

— …!»,— Хейнли нахмурился с непонимающим выражением лица.