— Как Ваше выздоровление?»,— внезапно спросил Капмен.«Похоже, Вы только что сменили тему…»,— прищурилась Навье, подумав это подозрительным тоном.Великий Герцог Капмен мог слышать мои мысли, но проигнорировал это и ничего не ответил.Внезапно я почувствовала, что что-то упустила из виду, что-то важное.Еще раньше, когда Великий Герцог Капмен только проснулся… что-то с ним было не так… он определённо был сам не свой и это не было связано с его травмами…— Вы хорошо выглядите.

Мисс Эвелин очень талантлива.»,— сказал Капмен.Мысль, которую я собиралась достичь в своём разуме, была словно вырвана у меня из рук голосом Великого Герцога Капмена.Это был позор, но в конце концов я отказалась копаться в своих воспоминаниях.— Да, я в порядке.

Я не могу делать резких движений, но это лучше, чем ничего…»,— с улыбкой ответила Навье.Капмен слегка улыбнулся и натянул перчатку, которую ранее снял.***Капмен, который натянул перчатку так, как будто собирался уходить, остался в комнате даже после того, как Навье вышла первой.Глядя на сиденье, где сидела Навье, он пробормотал, как будто она всё еще сидела там.— Я смог подержать тебя в своих объятиях хотя бы один раз… Это делает меня счастливым, что я спас тебя…»Тон его голос был очень низким, чтобы его никто не мог услышать.Капмен посмотрел на пустое сиденье, снял перчатку и приложил руку к сердцу.— Мне все еще больно… но теперь я могу это скрыть… скрыть свои настоящие чувства к тебе…»,— всё тем же низким тоном пробормотал Капмен.«Это всё, что имеет значение.

По крайней мере, я на это надеюсь…»,— подумал Капмен.***Погода к вечеру была крайне неприятной, она была холодная и сырая.Завернутая в золотистые простыни, я поднимала голову к окну всякий раз, когда дул сильный ветер и смотрела в окно.Мне очень хотелось спать в объятиях Хейнли, но дворцовый врач настоял, чтобы я пользовалась отдельной кроватью, пока полностью не выздоровею.По этой причине сегодня я лежала одна на кровати в своей комнате, как и в последние несколько дней, и смотрела в окно, больше ничего не делая.Внезапно в мою комнату зашёл Хейнли.Хейнли…Он старательно начал делать что-то странное.— Чем ты занимаешься…?»,— недоумевающим тоном спросила Навье.В руках у него была золотая баночка размером с две ладони, которой он что-то разбрасывала по моей кровати, оконным рамам, дверным косякам и тому подобному.— Хейнли…? Хейнли…? Хейнли…!»,— сердитым тоном позвала его Навье.Я позвала его три раза подряд, пока я была завернута в простыни, Хейнли, который был занят тем, что делал, поднял голову и как ни в чём не бывало сказал.— Да?»Я высунула руку из-под простыней и указала на золотистую баночку, которой Хейнли совершал различные манипуляции.— Что ты распространяешь здесь по всюду…?»,— любопытным тоном спросила Навье.— Хм…»,— задумался Хейнли.Хейнли ответил не сразу и одной рукой поигрывал белыми кристалликами из золотистой баночки.— Если ты мне не ответишь, я всё здесь заморожу.»,— угрожающим тоном сказала Навье.— Я собираюсь ответить.

Кроме того, почему ты такая жестокая? Этими словами ты заставляешь мое сердце биться чаще…»,— игривым тоном сказал Хейнли.*632249

— Как Ваше выздоровление?»,— внезапно спросил Капмен.

«Похоже, Вы только что сменили тему…»,— прищурилась Навье, подумав это подозрительным тоном.

Великий Герцог Капмен мог слышать мои мысли, но проигнорировал это и ничего не ответил.

Внезапно я почувствовала, что что-то упустила из виду, что-то важное.

Еще раньше, когда Великий Герцог Капмен только проснулся… что-то с ним было не так… он определённо был сам не свой и это не было связано с его травмами…

— Вы хорошо выглядите.

Мисс Эвелин очень талантлива.»,— сказал Капмен.

Мысль, которую я собиралась достичь в своём разуме, была словно вырвана у меня из рук голосом Великого Герцога Капмена.

Это был позор, но в конце концов я отказалась копаться в своих воспоминаниях.

— Да, я в порядке.

Я не могу делать резких движений, но это лучше, чем ничего…»,— с улыбкой ответила Навье.

Капмен слегка улыбнулся и натянул перчатку, которую ранее снял.

Капмен, который натянул перчатку так, как будто собирался уходить, остался в комнате даже после того, как Навье вышла первой.

Глядя на сиденье, где сидела Навье, он пробормотал, как будто она всё еще сидела там.

— Я смог подержать тебя в своих объятиях хотя бы один раз… Это делает меня счастливым, что я спас тебя…»

Тон его голос был очень низким, чтобы его никто не мог услышать.

Капмен посмотрел на пустое сиденье, снял перчатку и приложил руку к сердцу.

— Мне все еще больно… но теперь я могу это скрыть… скрыть свои настоящие чувства к тебе…»,— всё тем же низким тоном пробормотал Капмен.

«Это всё, что имеет значение.

По крайней мере, я на это надеюсь…»,— подумал Капмен.

Погода к вечеру была крайне неприятной, она была холодная и сырая.

Завернутая в золотистые простыни, я поднимала голову к окну всякий раз, когда дул сильный ветер и смотрела в окно.

Мне очень хотелось спать в объятиях Хейнли, но дворцовый врач настоял, чтобы я пользовалась отдельной кроватью, пока полностью не выздоровею.

По этой причине сегодня я лежала одна на кровати в своей комнате, как и в последние несколько дней, и смотрела в окно, больше ничего не делая.

Внезапно в мою комнату зашёл Хейнли.

Он старательно начал делать что-то странное.

— Чем ты занимаешься…?»,— недоумевающим тоном спросила Навье.

В руках у него была золотая баночка размером с две ладони, которой он что-то разбрасывала по моей кровати, оконным рамам, дверным косякам и тому подобному.

— Хейнли…? Хейнли…? Хейнли…!»,— сердитым тоном позвала его Навье.

Я позвала его три раза подряд, пока я была завернута в простыни, Хейнли, который был занят тем, что делал, поднял голову и как ни в чём не бывало сказал.

Я высунула руку из-под простыней и указала на золотистую баночку, которой Хейнли совершал различные манипуляции.

— Что ты распространяешь здесь по всюду…?»,— любопытным тоном спросила Навье.

— Хм…»,— задумался Хейнли.

Хейнли ответил не сразу и одной рукой поигрывал белыми кристалликами из золотистой баночки.

— Если ты мне не ответишь, я всё здесь заморожу.»,— угрожающим тоном сказала Навье.

— Я собираюсь ответить.

Кроме того, почему ты такая жестокая? Этими словами ты заставляешь мое сердце биться чаще…»,— игривым тоном сказал Хейнли.