Том 15 Глава 121

Глава 24. Слёзы мертвеца

Разбросанные по округе ошмётки плоти сползлись вместе, сгоревшие дотла фрагменты были заполнены мелкими камнями и обрывками каких-то тряпок, в изобилии устилающими поле боя, даже взорванная голова приняла прежний облик.

Восстановившийся Ор-Голль медленно поднялся на ноги.

— Ах, Стеллочка, какая же ты жестокая! Милый мальчик ведь плакал, молил о пощаде, а ты взяла и убила его! — Ввалившиеся щёки разрезала презрительная ухмылка. — Ты кровожадная убийца! Маньяк! Такая же, как и я, да-да! Аха! Аха!

Стелла не ожидала, что враг возродится, поэтому упустила момент ответного удара, приняла всю его мощь и запуталась в нитях, которые оказались настолько прочными, что спеленали даже дракона.

— Ага! Как же! Ты первый начал!.. — с трудом проговорила она, отмахнувшись от бесчестной насмешки.

«Это ты напал на Кредерланд и принёс войну в Вермилион! Ты заслужил это!»

— Аха! Ой-ой-ой, что я слышу? Значит, есть убийцы правильные, а есть неправильные? Но ведь они делают одно и то же. И вообще, что такое «правильный»? Если ты имеешь в виду, что злодеи — это всегда зачинщики, тогда вы тем более не имеете права обвинять меня в чём-то. Ведь это вы первыми убили меня! — со смехом возразил Ор-Голль.

Его последняя фраза поставила Стеллу в тупик.

— О чём ты?

Удерживая девушку нитями правой руки, Ор-Голль поднял левую и из валяющегося вокруг мусора собрал куклу. Волосами ей послужила насадка на швабру, собранная из пучка белых верёвок, глазами — синяя и красная пуговицы.

Марионетка забавно заковыляла, повинуясь движениям кукловода.

— Что ж, у нас есть немного времени до того, как подтянутся все актёры, поэтому покажу-ка я тебе кукольное представление. Пьеса эта называется «Окровавленный крест» и повествует о бедном мальчике, родившемся в небольшом селе…

Давайте вернёмся на пятнадцать лет в прошлое.

В захолустном регионе Франции, в процветающем селе, окружённом горами и лесами, родился мальчик. Звали его Орлеус Голль.

Родители Орлеуса держали маленькое кафе, которое приносило небольшой, но стабильный доход благодаря местным фермерам.

Его папа был надёжным и сильным, все в селе уважали его и прислушивались к его мнению. Мама была доброй, красивой и прекрасно пела. А ещё у Орлеуса была старшая сестра — крутой блейзер. Она всегда была рядом.

Орлеус провёл счастливое детство без тревог и забот, окружённый любящими людьми… Точнее, так выглядело со стороны. Но на самом деле мальчик был глубоко несчастен.

Вещи, которые приносили всем радость и веселье, нагнетали на него тоску и уныние.

Но вот однажды, когда Орлеусу исполнилось три года, он довёл друзей до слёз и испытал от этого такой восторг, что чуть не потерял голову от наслаждения. Ему захотелось причинить больше боли, увидеть больше слёз.

Он понял — веселье и радость его искажённой душе приносят чужие страдания.

Возможно, он в тот день убил бы кого-нибудь, но вовремя подоспели взрослые.

Родители и сестра Орлеуса рассердились. Очень-очень сильно.

Добрые мама с папой плакали, кричали и били мальчика, а сильная сестра, всегда защищающая его, впервые не встала на его сторону.

Но этим дело не закончилось. Отзывчивые дяди, угощавшие Орлеуса конфетами, монахиня, которой позже обо всём рассказали, соседи — всё село смотрело на мальчика так, что ему было страшно.

Казалось, весь мир предал его.

Орлеус в полной мере осознал, какими неправильными и даже непростительными вещами занимался. Тогда он запер глубоко внутри то извращённое удовольствие и принялся изо всех сил жить так, как учили родители. Он внимательно наблюдал за людьми, тщательно запоминал, что правильно, а что неправильно, и прилежно играл роль хорошего мальчика.

Он попросил прощения у друзей, помирился с ними и вскоре сблизился сильнее прежнего. Взрослые снова начали улыбаться ему и говорить тёплые приятные слова.

Однако воспоминания никуда не делись.

Раз за разом в памяти всплывало то неземное истинное наслаждение. Орлеус отчаянно сопротивлялся ему, заставлял себя улыбаться в якобы смешные моменты, не желая вновь снискать ненависть окружающих. И остальные тоже веселились, по-доброму завидуя жизнерадостному мальчику.

Так прошло несколько лет.

Постоянный стресс ломал Орлеуса. Сперва исчез вкус, потом развился дальтонизм, появилась бессонница. В будущем мальчик обследовался у врача и узнал, что его мозг, оказывается, усох на пятую часть.

И всё же Орлеус терпел, никому о своём состоянии не рассказывая. Он боялся. Ведь если бы люди узнали, что он наслаждается чужой болью, то снова предали бы его.

Но вот на помощь пришла сама судьба.

В один прекрасный день Орлеус обнаружил у себя способности блейзера. Девайс в виде тончайших стальных нитей позволял ему брать под контроль разум любого живого существа.

Мальчик обрадовался. С помощью этой силы он мог веселиться, оставаясь незамеченным. Да, это было неправильно и порочно, но сил противостоять искусу не осталось.

С того дня Орлеус начал заниматься гадостями.

Осознавая, что в селе его раскроют, он прятался, из укрытия протягивал нити в близлежащий город и развлекался: заставлял людей избивать друг друга, ссорил хороших друзей, разрушал счастливые семьи. Передаваемые через нити вибрации скорби и отчаяния возбуждали усохший мозг.

Впервые за долгое время мальчик веселился — веселился по-настоящему. При этом он не забывал считывать чувства окружающих, подстраиваться под них и оставаться примерным ребёнком.

Увы, счастье оказалось недолгим.

В конце концов, Орлеус был маленьким и плохо контролировал свою силу, поэтому знающие взрослые заподозрили что-то неладное, а потом и вовсе вышли на мальчика.

Это были очень-очень плохие, поистине ужасные взрослые.

Одним вечером Орлеуса выставили из церкви под предлогом того, что все готовятся праздновать его день рождения. Тогда мальчик, как всегда, отправился на берег реки, протекавшей по краю села, спрятался под мостом и запустил нити в город неподалёку.

Это было его единственное развлечение.

Вскоре ему придётся отправиться на праздник и страдать, притворяясь весёлым и вымучивая смех, чтобы ничем не отличаться от окружающих. Поэтому сегодня Орлеус больше обычного увлёкся так называемой игрой в куклы.

Из-за этого он слишком поздно заметил, как по пологому берегу к нему спустился незнакомый мужчина в чёрной накидке.

В мгновение ока мужчина схватил Орлеуса, подтянул к себе, легко поднял одной — и единственной — рукой и с силой вжал в опору моста.

— Что?! — невольно воскликнул мальчик, ошеломлённый внезапной агрессией.

Он посмотрел на мужчину и вздрогнул. За всю недолгую жизнь ему ещё не доводилось видеть таких глаз — яростных свирепых, точно у дикого зверя.

«Кто он такой?»

Глядя на побледневшего Орлеуса, однорукий сказал:

— Видишь ли, пацан, какое дело. В последнее время в округе стало шибко много преступлений и нарушений порядка. Мы копнули и обнаружили, что это… балуется один сопляк.

— Пацан, ты обладаешь огромной силой. Отточить бы её, и тогда мы нашли бы тебе применение. Хочешь знать, кто мы такие? Мы — «Освободители», и наша цель — уничтожить этот лживый мир. Идём со мной, Орлеус Голль.

Из всего сказанного мальчик понял только, что этот мужчина знает об играх в куклы.

«Это плохо. Если он обо всём расскажет, мир снова обернётся против меня! Не хочу!»

Страх побудил его действовать.

Силы девайса хватит, чтобы чужак замолк навеки.

Однако ничего не вышло. Сколько бы Орлеус ни пытался подключиться к нервной системе мужчины или связать его, нити просто соскальзывали, как будто не могли ни за что зацепиться.

— Даже не думай. Есть такая штука как совместимость способностей. Чтобы взять меня под контроль, ты должен прикоснуться ко мне, но я, Валленштейн, этого не позволю.

Мужчина сильнее вжал Орлеуса в мост. Сдавленный мальчик судорожно вдохнул.

— В этом мире правила устанавливают сильные. Я сильный, поэтому ты не можешь отказать мне. А вздумаешь сопротивляться, придушу.

Хрустнула ключица в медвежьей хватке, плечо взорвалось вспышкой боли.

Валленштейн не шутил и не разбрасывался пустыми угрозами. Для него убить ребёнка было всё равно что выпить стакан воды. Совсем как для Орлеуса — издеваться над друзьями.

— Н-не убивайте меня!.. Я не хочу… Не хочу умирать!.. — взмолился Орлеус.

Он перепугался не на шутку.

Родители тоже били его, но они действовали из любви и жалости. Валленштейн же оставался совершенно спокоен.

Орлеус чувствовал на затылке дыхание смерти и оттого ещё отчаяннее цеплялся за жизнь, прося незнакомца оставить его в покое.

Валленштейн изумлённо округлил глаза, а потом рассмеялся с неподдельным весельем, словно услышал превосходную шутку. Немного успокоившись, он спросил:

— Погоди, пацан. Хочешь сказать, сейчас ты жив?

Недоумевая, Орлеус промолчал.

— Ладно, я передумал, — внезапно сказал Валленштейн и разжал хватку. — Значит так, пацан. Даю тебе время на размышления. Через неделю я вернусь, и, если к тому времени в селе останешься только ты, заберу тебя к «Освободителям». Если же нет… — Он призвал девайс в виде большого меча и легко взмахнул им. — Я вас всех перебью.

Каменный мост рухнул в реку, подняв тучу пыли и брызг.

Орлеус охнул.

«Перебьёт».

У него было достаточно сил, чтобы воплотить угрозу.

Также мальчик понимал, что не сможет ни убежать от Валленштейна, ни остановить его. С ним не справится ни деревенское ополчение, ни он сам, ни даже сестра.

— Н-но я… не могу… ик… не могу так! — вскричал мальчик, икая.

Школьное образование не позволяло ему пойти на убийство, а страх — осознать смерть близких людей.

Маленькому ребёнку было не под силу принять такое решение.

— Хе, ещё как можешь, — хохотнул Валленштейн. — Вот увидишь, ты присоединишься ко мне. Перед тем как встретиться с тобой, я провёл небольшое расследование и обнаружил кое-что любопытное. Вас не так уж много. Я про людей, которые родились в счастливой семье, росли в любящем окружении, но при этом обладают извращённой душой. Ты изначально зло. Чистое, неизбежное.

— Н-неправда…

— Не пойми неправильно. Я не оскорбляю тебя, а пытаюсь спасти.

— У тебя есть неделя. Подумай, кто на самом деле пытается убить тебя. Я? Или всё-таки они? Подумай хорошенько, и сразу найдёшь ответ. Это я тебе гарантирую.

Однорукий мечник исчез, но обещал вернуться через неделю.

Впервые в своей жизни мальчик затрясся от страха смерти и побежал что было сил.

Неужели он хотел скрыться от Валленштейна?

Нет, он собирался рассказать людям об убийце и убедить их спасаться.

Родители учили его, что хорошие люди любят семью и окружающих и радуют их.

К тому же, сегодня все собрались в церкви, готовясь к его дню рождения. Не придётся бегать за каждым.

Однако мальчик был очень умным и сразу понял, что ему могут не поверить, а другие дети, наверное, так и вовсе засмеют или же запаникуют, поэтому, памятуя об отсрочке, решил не горячиться, немного подождать и рассказать только взрослым, когда они будут убираться после праздника.

Итак, торжество состоялось.

Мальчика поздравляли всем селом.

Жители дарили ему подарки, пели, гуляли и веселились, как будто праздновали свой день рождения.

— Как хорошо, что ты родился.

— Я горжусь знакомством с тобой.

— Мы счастливы.

Орлеуса окружали сияющие улыбки.

Однако… сам он с огромным трудом выдавливал из себя радость. Всегда получалось нормально, а сегодня как будто что-то мешало.

Внимательная сестра заметила это и спросила, всё ли в порядке.

Мальчик попытался отшутиться, но так и не смог убедительно улыбнуться.

Все пели поздравительную песню, однако Орлеус не слышал её. Звуки заглушали крутящиеся в голове слова Валленштейна:

«У тебя есть неделя. Подумай, кто на самом деле пытается убить тебя. Я? Или всё-таки они?»

И в этот момент мальчик прозрел.

Глаза ему открыла встреча с громко хохочущим незнакомцем, творящим вещи, которые другие взрослые называли неправильными и которые Орлеусу запрещали делать.

На самом деле он не жил.

Жители села просто не позволяли ему жить.

Из-за них мальчик не мог даже рассмеяться от всего сердца.

Они только притворялись, что любят его, лгали, называя свой образ жизни единственным правильным.

Они делали всё, чтобы защитить мир, где могут смеяться только они.

Они отобрали у Орлеуса право на счастливую жизнь.

Такие люди должны умереть.

Мальчик осознал это, и непроглядный мрак отчаяния в его груди сменился жгучей яростью.

Он почувствовал гнев по отношению к родителям, которые, прикрываясь тёплыми словами, отравляли его существование.

Он невзлюбил сестру, которая только для вида защищала его, а по факту угнетала.

Он проникся отвращением ко всем, кто напоказ улыбался ему, сковывая выдуманной правильностью и не позволяя смеяться.

Он возненавидел весь мир, наполненный ложью, отвергающей его существование.

Неосознанно Орлеус улыбнулся, да так злобно, что остолбенела даже сестра, которая всегда была рядом с ним, и обратился к собравшимся:

— Большое всем спасибо! Наверное, я самый счастливый человек на свете, ведь меня любит так много людей. А уж сколько добрых пожеланий я сегодня услышал, так и вовсе не сосчитать. Так пусть этот день станет самым счастливым, какой у меня только был и будет! А для этого… пожалуйста, отдайте мне свои жизни!

— Вот так мальчик уничтожил село. Он дал свободу сдерживаемому любопытству и сделал это так, как больше всего любил. Как будто вымещал накопленную за все годы злобу. Тот день стал его истинным днём рождения. А потом он присоединился к «Освободителям» и жил долго и счастливо.

С этими словами Ор-Голль закончил кукольное представление, повествующее о его дне рождения, и спросил у Стеллы:

— Скажи мне, Стеллочка. Вы все отвергаете меня, но такая ли большая между нами разница? Я пытаюсь убить вас ради своего счастья, и вы делаете то же самое, только используете при этом оружие, которые кто-то когда-то выдумал и теперь навязывает всем. Да-да, я говорю про все эти правильные законы и нормы поведения. Теперь видишь? Мы абсолютно одинаковые!

Он резко взмахнул правой рукой. Повинуясь его движению, нити впились в плоть Стеллы, рассекли мясо, кости и перекрыли дыхательные пути.

Побагровевшая девушка вскрикнула и принялась отчаянно скрести ногтями по шее, но девайс вонзился так глубоко, что подцепить его не получалось.

— Стелла! Держись, мы сейчас!

Солдаты объединённой армии не выдержали и, несмотря на запрет, ринулись в бой.

— Ой, ну вот только вас не хватало, — вздохнул Ор-Голль.

В то же мгновение солдаты заорали и рухнули на землю. Из глубоких ран хлынула кровь.

Неужели Король марионеток сразил их всех нитями?

Нет. Будучи десперадо, он просто повлиял на судьбу, и враги пали.

То же самое несколько дней назад продемонстрировала Эдельвейс на Эдельберге.

Благодаря Пляске смерти Ор-Голль стал намного сильнее и превзошёл даже Стеллу, наделённую колоссальной мощью.

У простых людей против него не было и шанса. Их ждала смерть. Поэтому реальность исказилась и воссоздала желаемый результат, минуя процесс.

Неизбежность, порождённая непреодолимой разницей возможностей, превратила ненависть Ор-Голля в острейший клинок.

Король марионеток с неприязнью взглянул на солдат.

— Ничто не ново под луной. Стоит кому-то выделиться, как его сразу давят толпой. Вот так этот «счастливый» мир и существует. А от тех, кто не вписывается в рамки, все сразу отворачиваются. И ведь всё законно! Именно об этом нам говорят нормы этики и морали! А значит что? Верно. Правильность — это насилие. Её придумали сильные мира сего, чтобы создавать так называемых неправильных людей и узаконивать свои поступки. Всё-таки учитель Валленштейн был прав — этот мир полон лжи. Тогда как истина одна: сильный всё забирает, слабый всё теряет. Те, кто притворяются хорошими и правильными, просто-напросто притесняют тех, кто хоть как-то выделяется из серой массы. И раз этот мир восстал против меня, то и я восстану против него. В конце концов, у каждого есть право на счастье. И я буду жить так, чтобы чувствовать себя счастливым. Да-да, моя милая Стелла! Добрая Стелла, в одиночку вставшая на защиту академии Хагун. Благородная Стелла, сражающаяся ради своей родины! И в то же время… жестокая Стелла, без всякой жалости убившая меня! Я просто обожаю лицемеров вроде тебя и сестрёнки. Обожаю лжецов, вставших под знамёна фальшивой правильности. А знаешь почему? Потому что размазывать вас — вот истинное счастье!

Ор-Голль напряг пальцы правой руки и ещё сильнее стиснул Стеллу.

Задыхающаяся девушка больше не могла сопротивляться. Её обескровленные руки и ноги бессильно повисли, глаза потухли.

Когда последняя искорка жизни погаснет, нити рассекут мышцы и позвоночник и отрежут голову.

Но за мгновение до этого…

— Тем не менее ты сам провозгласил себя нашим врагом и вышел сражаться. Это твой и только твой выбор.

Юный воин стрелой пронёсся мимо упавших солдат и пронзил лоб Ор-Голля катаной с чёрным клинком.

Это было первое тайное искусство Сайгэки.

А использовал его, конечно, рыцарь, одолевший Би-Би и Айрис Аскарид, но не покинувший поле боя.

— И как только тебе наглости хватает строить из себя жертву? — с ненавистью выплюнул он.

— Аха! — весело воскликнул Ор-Голль. — Я ждал тебя, Бездарный рыцарь! Да, именно тебя, Икки Куроганэ!

Враг вёл себя как ни в чём не бывало, несмотря на торчащий в голове меч.

Икки мгновенно смекнул, что сейчас даже повреждённый мозг Ор-Голлю не помеха. Резко выдохнув, он оттолкнулся ногой от плеча, высвободил Интэцу и отскочил назад.

— Значит, ты умеешь управлять своим мёртвым телом? Неприятная способность.

— Аха! Это точно, неприятная! Особенно для тебя!

Как и в случае с Айрис, Икки не мог просто зарубить Ор-Голля.

— Я слышал комментатора, — продолжил Король марионеток. — Ты самым шикарным образом одолел четвёртого по силе рыцаря мира. Классно, просто супер. Я и представить не мог, что ты победишь сестрёнку. Раз такое дело, позволь взять у тебя интервью. Ну что, как оно — лишать кого-то жизни? Нравится чувствовать, что ты стал таким же убийцей, как и я?

— Отвратительнее некуда.

— Аха! Так ты не станешь отрицать, что такой же?

— Нет, потому что ты прав, — ответил Икки, не поддаваясь на провокацию. — Наши рыцарские пути пересеклись. Остаться должен был только один. И раз я выжил, то возьму на себя ответственность и приму последствия своего решения, какими бы они ни были.

Икки настроился на это, ещё когда направил оружие на Айрис… Нет, намного раньше — когда избрал путь рыцаря-мага. Путь, каждый поворот которого грозил смертью — своей или противника.

Конец ждал каждого.

Разумеется, Икки скорбел и грустил по Айрис, но ни капли не сожалел о содеянном.

— Я убил Айрис, потому что сам решил так, и не стану прикрываться словами о вселенской справедливости или искоренении зла. Хочешь ненавидеть и проклинать меня — пожалуйста. Ты имеешь полное право.

— Аха! Терпеть не могу эту твою честность. Из-за неё убивать тебя будет так скучно. — Ор-Голль поморщился, натолкнувшись на железное спокойствие Икки, но потом улыбнулся снова. — Однако придётся. Всё-таки я ждал тебя именно для этого. А уж Стеллочка точно порадует меня своей реакцией!

Удерживая девушку нитями, тянущимися от одной руки, Король марионеток поднял другую и приставил большой палец к среднему, намереваясь щёлкнуть.

— Знакомая стойка.

— Ещё бы. Это же Гран-Ги-Ньоль, масштабная атака Паутиной. Во время нашей первой встречи ты отбился с помощью Итто Расэцу, но сейчас ты устал после боя с сестрёнкой. К тому же я в смерти стал намного сильнее, чем при жизни. Теперь мне не нужно беспокоиться о сохранности своего тела. Защитишься ли ты на этот раз, а? Гран-Ги-Ньоль!

Ор-Голль щёлкнул пальцами.

Девайс, укрывавший его прочнейшим щитом, перешёл из иллюзорного состояния в материальное, и натянутый кокон, получив свободу, распустился тысячей острейших нитей. Однако все они летели строго по прямой. Тренированному Икки ничего не стоило различить каждую нить и просчитать траекторию её движения. Вдобавок он встречался с этим благородным искусством уже во второй раз и знал его слабое место.

Гран-Ги-Ньоль наносил множество порезов в большом радиусе вокруг Ор-Голля, однако из-за распределения силы мощь отдельно взятой нити была не так уж и велика. Ей хватало сил рассечь человека, но не скальную породу.

Икки тотчас нырнул в ближайшую трещину, которые испещряли деловой район после схватки Багровой принцессы и Короля марионеток.

Впрочем, противник ждал такого хода.

— Аха! Думал уклониться? А стоит ли? Я ведь тогда нашинкую всех, кто позади тебя!

Ор-Голль презрительно засмеялся.

Кроме них, на поле боя было множество кредерландцев и солдат объединённой армии. Они не могли защититься от Гран-Ги-Ньоля, поэтому своим решением Икки обрёк их на страшную смерть.

Неужели Бездарный рыцарь бросил их?

Нет, он никогда бы так не поступил.

Он не стал защищать раненых, потому что не видел в этом необходимости.

Ор-Голль от изумления выпучил глаза.

Внезапно нити изменили траекторию полёта и, просвистев в считанных миллиметрах от головы ближайшего человека, устремились вверх, так никого и не задев.

Кто-то поставил щит? Или, может, отразил их?

Не то и не другое.

Исказилось само пространство.

На такое был способен только один рыцарь.

— Фуф, кажется, успела, — раздался знакомый голос.

Ор-Голль вскинул голову.

На оплавленном после удара Стеллы здании на фоне луны стояла невысокая женщина.

— Якши-химэ?!

На короткий миг Ор-Голль отвёл взгляд от Икки, тем самым допустив огромную ошибку.

Не собираясь упускать момент, Икки устремился в атаку, отрубил правую руку противника и освободил Стеллу.

Король марионеток раздражённо цокнул языком.

— Эта техника оставляет тебя беззащитным, а на восстановление кокона нужно время. Неужели у тебя голова только для того, чтобы шапку носить?

— Да, я оплошал! И нечего задирать нос!

«Подумаешь, разрубил путы Стеллы. Тебе это не поможет», — фыркнул про себя Ор-Голль.

Нити разрезали практически все кости девушки и чуть не задушили её. Она балансировала на грани между реальностью и беспамятством.

Обычный рыцарь пролежал бы в кровати сутки только для того, чтобы встать на ноги. Однако Багровой принцессе для полного восстановления потребуется всего лишь минута. Впрочем, нет. Целая минута.

Нэнэ Сайкё намеренно раскрыла себя и заняла позицию, с которой открывался обзор на всё поле боя. Так она хотела как можно точнее определить радиус поражения Гран-Ги-Ньоля и отразить его тщательно выверенным количеством магии.

Да, Якши-химэ очень устала, и в этом не было ничего удивительного. Она насмерть сражалась с Хабубом, входящим в пятёрку сильнейших блейзеров мира. Поэтому ей пришлось выбирать: вступить в бой или защищать беспомощных солдат и гражданских.

Выбор пал на второе. Ор-Голль был слишком близко к людям.

Получается, Бездарный рыцарь Икки Куроганэ должен был целую минуту в одиночку продержаться против Короля марионеток.

«Этого времени мне с головой хватит, чтобы изрубить на кусочки пацана, выжатого после дуэли с сестрёнкой!»

— Сейчас я сильнее Стеллы! И пока я на свободе, как-нибудь справлюсь!

Девайсом Ор-Голля были тончайшие, практически незаметные невооружённым глазом нити — продолжение его пальцев. Прежде Король марионеток распространял свою силу на весь мир, но сейчас сконцентрировал её в одной точке. Его хлёсткие удары рассекали земную твердь и здания, не встречая ни малейшего сопротивления. Если бы Якши-химэ не исказила пространство, деловой район Люшера потонул бы в море крови.

Икки уже использовал сегодня Итто Расэцу и исчерпал запасы магии. Малейшего касания было достаточно, чтобы оборвать его жизнь.

Но сколько блейзеров проиграло Бездарному рыцарю, так и не добившись этого касания?

Икки увернулся от всех ударов.

Ор-Голль не мог попасть, сколько бы ни размахивал руками.

«Да как так?! Я же быстрее и сильнее! Почему я не попадаю по пацану, который стоит на расстоянии вытянутой руки?!»

— Вот тебе!

Он рассердился по-настоящему.

Впрочем, в его неудаче не было ничего удивительного.

Король марионеток бил нитями изо всех сил, но не использовал ни каких-то особых техник, ни хитрых приёмов. Эта тактика сработала бы против рыцарей, полагающихся на прочную защиту — например, Айрис. Однако Икки придерживался скоростного стиля. Такой дилетант в вопросах ведения боя, как Ор-Голль, не смог бы даже коснуться его.

В конце концов, на ближней дистанции Бездарному рыцарю, или, как его теперь называли, Богу меча, уступали и более искусные блейзеры.

Увы, Ор-Голль не понимал даже настолько простых вещей. Гнев его рос, и без того неряшливые удары становились грубее, в обороне появлялись бреши, которыми Икки не преминул воспользоваться.

Выбрав момент, он ринулся в атаку.

Безусловно, Король марионеток под Пляской смерти обладал устрашающей силой, но Икки так часто встречал врагов, способных уничтожить его одним ударом, что совершенно не боялся Ор-Голля и не чувствовал исходящего от него давления. Тем более, что он привык гасить мощь противника.

Ловко перебегая, он скользнул между нитями и принялся кромсать тело мертвеца.

Ор-Голль мгновенно зашивал порезы и оставался цел, но совершенно утратил инициативу.

— Н-ничего себе! А женишок-то ведёт!

— Он просчитывает все действия Короля марионеток!

— Он одолел Чёрного рыцаря! И этого тоже раскатает!

Раненые солдаты болели за блейзера F-ранга, который раз за разом переворачивал общие представления с ног на голову и дарил надежду.

Ор-Голль скривился от ярости.

«Да какого чёрта?!»

У Икки не осталось ни крупицы магии. Итто Расэцу должно было лишить его сил. Да оно и лишило — парень двигался с заметным трудом.

Так почему он не сдаётся?

Почему он так близко — кажется, протяни руку и схватишь, — но в то же время недосягаемо далеко?

Ор-Голль отчаянно гнал прочь ответы на эти вопросы, но они всё равно настигли его.

И тогда им овладел страх. Неподдельный ужас перед человеком, превосходящим его понимание.

Однажды Король марионеток уже испытывал такое. Это произошло в тот самый день, когда мир предал его. Он навсегда запомнил это чувство и всем сердцем ненавидел его.

— Не смей смотреть на меня свысока! Ты всего лишь слабак, который научился красиво махать острой палкой! — закричал Ор-Голль, пытаясь отринуть страх, и с такой силой топнул по земле, что продавил её. — Сцена-сюрприз!

Он выпустил нити из ног, сплёл паучью сеть радиусом в десять метров и резко крутанул её.

Обычно враги спотыкались и падали, когда опора неожиданно начинала скользить под ними. Но Икки благодаря суровым тренировкам превосходно умел держать равновесие. Касаясь земли одной рукой, он подбежал к беззащитному Ор-Голлю и взмахнул мечом.

Даже внезапная атака не сбила его с ритма.

Невольные зрители восторженно загудели, и только Стелла, находящаяся ближе всех к сражающимся, видела, что происходит на самом деле.

Она побелела, как простыня. И не только из-за недостатка кислорода.

Девушку охватил ужас — она поняла, чем закончится схватка.

Конечно, Икки ухватил инициативу благодаря небывалому мастерству. Его скрытая сила внушала неподдельные уважение и изумление. Но даже он не мог создать что-то из ничего.

Сегодня ему пришлось использовать Итто Расэцу против Чёрного рыцаря — неучтённого фактора этой войны. Благородное искусство должно было опустошить запасы его сил — как физических, так и магических. По идее, он не мог сражаться, но делал это, а значит, пошёл на крайнее безрассудство.

«Он такой медленный не только из-за усталости…»

Зрители думали, что Икки сражается блестяще, однако на самом деле парень просто держал высокий темп. Вероятнее всего, он пожертвовал частью своих возможностей, чтобы продолжить войну.

Очень скоро экстренный запас энергии закончится, и Икки застынет — совсем как свеча, которая ярко вспыхивает перед тем, как погаснуть.

Одна минута против Короля марионеток — это слишком долго.

«Да давай ты уже! Двигайся!» — молила Стелла, отчаянно пытаясь восстановиться. Однако даже драконья регенерация не могла в момент залечить настолько серьёзные раны.

И вот наступил роковой момент.

— Как же ты меня бесишь! Почему ты упорствуешь?! Хватит сопротивляться! Это бессмысленно! Сколько ни пронзай меня, ты не победишь! Ты же сам знаешь это! — гневно закричал Ор-Голль.

— Да, знаю, — согласился Икки. — Поэтому я и не собираюсь побеждать. Стелла! Послушай меня очень внимательно! — внезапно крикнул он. — Я сейчас погибну!

— Думаю, ты видишь, чем кончится этот бой! К сожалению, мне не победить! Просто нечем! Я лишь потяну время, пока ты не восстановишься! Я смогу выиграть всего минуту, но я верю, ты как-нибудь справишься!

Он пообещал, что всеми правдами и неправдами выцарапает эту минуту.

— Прости, я виноват! Не смогу выполнить вчерашнее обещание! Но я прошу тебя: не забывай! Я был по-настоящему счастлив встретить тебя! — громко говорил Икки, парируя яростные атаки Ор-Голля. — Я познакомился с тобой в Хагуне, сразился, полюбил… Только благодаря тебе я стал таким сильным! Ты дала мне всё, чего я не знал и не мог узнать в одиночку! Я не жалею ни о чём! Мне дорого всё, что произошло с нами!

Икки вспоминал их прошлое, гордился им и улыбался в лицо смерти.

— Стелла! Что бы ни случилось, не жалей, что встретила меня! Не думай, что это было ошибкой! Ведь не только я стал сильнее, правда?

Он верил, что и Стелла чувствует то же самое, поэтому из последних сил сжал Интэцу, собираясь защищать любимую до конца.

— Покажи мне, каков на самом деле рыцарь, которого я полюбил! Кем ты стала после нашей встречи! А я… проложу тебе путь!

До конца обещанной минуты осталось около пятнадцати секунд.

— Хватит… нести… бред! — закричала Стелла, отплёвываясь кровью.

«О чём он вообще?!»

Никогда ещё она не сердилась так сильно. Даже голова закружилась.

«Не позволю! Не позволю и не приму! Ты же пообещал! Ты дал слово!»

— Двигайтесь! Да двигайтесь уже наконец! — завопила она на неподвижные конечности. — Шевелитесь! Ну! Он же сейчас убьёт Икки!

Но всё напрасно.

Наконец руки вернули подвижность, и Стелла тотчас хлопнула себя по бёдрам, однако совершенно ничего не почувствовала. Нервные окончания до сих пор не срослись.

Прошло пятьдесят секунд.

— А-а-а! — в панике завизжала девушка.

Икки совсем сдал и неуклюже накренился вперёд.

Ор-Голль ещё не ранил его, просто у парня практически не осталось энергии.

Аутофагия — это с самого начала экстренная мера. Положиться на неё и сражаться в полную силу против Короля марионеток — чистой воды безумие. Икки продержался исключительно за счёт непоколебимой выдержки.

Но даже его невероятные способности достигли предела.

Топливо кончилось.

Ноги застыли, словно окаменев.

Ор-Голль, изумлённый резкими перемещениями противника, не упустил момент. В стремительном выпаде он вонзил левую руку в сердце Икки.

Бездарный рыцарь растворился, точно туманная дымка, а когда появился снова, пальцы Ор-Голля находились в нескольких миллиметрах от его груди. Король марионеток неверно рассчитал расстояние до противника, обманутый четвёртым тайным искусством Синкиро.

Эта техника позволяла сотворить свой послеобраз благодаря быстрым изменениям темпа перемещений.

Икки создал мираж за миг до оцепенения.

Ор-Голль неприязненно поморщился, досадуя на собственную ошибку, и взмахнул рукой, посылая нити в полёт.

Икки предвидел и это.

Приняв во внимание девайс, методы атаки и боевую неопытность врага, он догадался, что следом за пронзающей атакой последует та, которую проще всего исполнить, — режущая. Поэтому парень заблаговременно выставил Интэцу вертикально перед собой.

Пять нитей хлестнули по чёрному клинку.

Мощь, способная связать даже дракона, легко оторвала от земли расслабленного Бездарного рыцаря и отбросила назад.

Икки разорвал дистанцию, воспользовавшись силой противника.

Прошла минута.

Израненный, уставший, выдохшийся, он тем не менее великолепно исполнил обещание.

Стелла не заставила себя долго ждать.

Едва Дух дракона срастил кости, она максимально активизировала деятельность сердца и драконье дыхание, ускорила кровообращение, распространила кислород по всему организму и устранила повреждения, для лечения которых в обычных условиях понадобился бы целый день.

Исцелившись на непостижимо высокой скорости, девушка сорвалась с места и бросилась к Икки.

В тот же момент пальцы Ор-Голля пронзили грудь парня.

Король марионеток тоже не был дураком.

Икки подставил Интэцу под удар так, чтобы отдача откинула его назад, однако Ор-Голль раскусил его замысел, связал нитями, подтащил к себе, пробил свободной рукой грудь, пустил в тело нити, связал их и потянул на себя.

Бездарный рыцарь взорвался изнутри.

Вырванные ключицы разорвали мышцы, превратив их в неприглядное месиво. Органы вывалились наружу. Хлынула кровь.

Настолько страшную рану не восстановила бы ни одна капсула.

— Я люблю тебя, Стелла, — проговорил парень, прежде тем упасть грудой окровавленного мяса.

Икки Куроганэ умер.

Но даже так он продолжал улыбаться — Бездарный рыцарь гордился собой и ни о чём не жалел.

Икки упал грудой пульсирующей плоти в лужу крови под ногами Ор-Голля.

— Аха! Аха! Аха-ха-ха-ха-ха!

Король марионеток презрительно расхохотался.

— Я не ожидал такого упорства, но оно тебе не помогло! Ты всё равно получил своё! Решил поиграть в героя? Посмотри, кем ты стал! Посмотри! Посмотри! Аха! Аха! Аха!

Заходясь визгливым смехом, он растоптал останки Икки, затем поставил ногу ему на затылок и взглянул на опоздавшую Стеллу.

— Ну что, Стелла, весело тебе?

Девушка не ответила. Её лицо превратилось в бесстрастную маску. Защитный механизм временно отключил все чувства, иначе принцесса сошла бы с ума.

Шатаясь, она подошла к куче мяса, в которую превратился её возлюбленный, и упала на колени.

— Аха! Бедный Икки! Ты только глянь, что с ним стало!

Однако злодей не позволил ей отстраниться от реальности.

— Ах, Стелла, если бы только ты обратила внимание, что я могу действовать и после смерти, и не попалась на неожиданную атаку, он бы остался жив. Скажу больше, если бы он не встретился с тобой и оставался в рамках F-ранга, то не сдох бы! Не превратился в жалкую кучу мяса, которую лишь на корм псам и можно пустить!

Ор-Голль громко озвучил страшную правду, особо подчеркнув неоспоримые моменты.

— Всё это, всё, абсолютно всё… случилось из-за тебя! Это ты убила Икки!

И он раздавил голову парня прямо на глазах у Стеллы.

Череп разлетелся на части, мозг брызнул девушке в лицо.

Последняя нить, удерживающая её в здравом рассудке, лопнула.

— А-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-■-а-■-а-а-■-а-а-а!

Багровая принцесса издала душераздирающий вопль. Из неё вырвалась волна обжигающей энергии.

Разум корчился в предсмертных судорогах, ломаясь от непереносимого отчаяния.

— А-■-■-■-■-А-■-■-■-А-А-■-■-■-■­-■-­■-■!!!

Стелла Вермилион менялась на глазах.

Скорбный крик превращался в звериный рёв. Окутанное маревом тело теряло человеческие очертания.

На задранной к небу голове выросли рога, из спины вырвались узловатые кожистые крылья, из копчика вытянулся длинный хвост.

Произошло сверхпробуждение.

Рассудок сломался, внутренние ограничения пропали, и тело приняло облик, соответствующий мятежной душе.

Нэнэ побледнела. Она по личному опыту знала, что, в отличие от проявления скрытого таланта, при сверхпробуждении блейзер не остаётся собой, а становится другим существом, силу которого не обуздать никакими доводами разума.

«Вот чёрт! Тут же целая толпа! Она их сожжёт!»

— Бегите! Бегите как можно дальше! — закричала она людям внизу.

Однако и сама осознавала: не успеют.

Кредерландцы заполонили весь деловой район, покуда хватало взгляда. Раненые солдаты не эвакуировали бы всех.

А вот Ор-Голль мигом отбежал в сторону и захлопал в ладоши, наслаждаясь её безумием.

— Аха! Аха! Аха! Да! Прекрасно! Просто превосходно! Как я хотел услышать этот крик! Как хотел увидеть эту скорбь! Как хотел почувствовать это отчаяние! Ах, как сладко! Как вкусно! Я таю! Невыносимое удовольствие! Лакомиться этим — вот истинное веселье и возбуждение жизни!

Печаль Стеллы, потерявшей возлюбленного.

Отчаяние вермилионцев, ничем не способных помочь ей.

Паника Нэнэ, усиленно ищущей выход из безнадёжной ситуации.

Хаос толпы, бегущей прочь от готового взорваться в любую секунду источника пламени.

Переплетение эмоций, порождённых волнениями и тревогой, пронизывающих каждый сантиметр пространства.

Всё это приносило Ор-Голлю нестерпимое ликование.

— Но! Но-но-но! Этого мало! Вы всегда смеялись намного веселее, и я хочу так же!

Король марионеток вспоминал родную деревню, день своего рождения и радость празднующих и понимал, что ещё не достиг их уровня.

«Это несправедливо! У каждого есть право на счастье, а значит, и мой смех должен звучать веселее!»

— Да! Больше слёз, больше гнева, больше отчаяния! Не сдерживай себя, Стелла, буйствуй! Уничтожь всё, что пыталась защитить! И тогда эта комедия станет подходящим актом, знаменующим начало эпохи хаоса и разрушений!

Желая вкусить новую порцию страданий, Ор-Голль потянулся нитями к Стелле, намереваясь взять её под контроль и дать последний толчок — туда, откуда пути назад уже не будет.

Однако всё пошло не по плану.

— ■-■-■-■-■-■-■-■-■-■-■-■-У-У-У-У-У-УА-А-А-А-А-А-А-А!!!

Нити Чёрной вдовы не коснулись Стеллы.

Стоило Ор-Голлю выпустить их, как девушка неожиданно ударила лбом о землю и, взвыв, принялась колотить по ней кулаками, словно вымещая злобу.

Неужели она сошла с ума из-за сверхпробуждения? В принципе, ничего удивительного — Икки погиб у неё на глазах.

Но вот что странно.

По идее, Стелла должна была давно взорваться, но жар и сияние пламени достигли критической точки и теперь стремительно убывали.

— Не на такое я рассчитывал, — проговорил Ор-Голль, поморщившись.

Он надеялся, что Багровая принцесса отдастся во власть чувств и сожжёт всё вокруг. Причём надеялся не безосновательно — душевное состояние девушки располагало к этому.

К тому же она достигла сверхпробуждения.

Кожа почернела, её покрыл сверкающий, напоминающий чешую узор. Выросли крылья, хвост и большие рога.

Однако неистовства не было.

«Может, надо дожать её?» — подумал Ор-Голль и сказал:

— Ты не забыла, что Икки погиб, защищая тебя в бессмысленной борьбе? Он расстался с жизнью из-за тебя. Не хочешь крушить всё вокруг? А может, вопить и молить о пощаде? Какая же ты бесчувственная. Не ожидал от тебя.

Мгновение стояла тишина.

— Хватит… Хватит делать всё по-своему! — с надрывом закричала Стелла.

Это был голос девушки, не чудища.

— Хватит… Хватит делать всё по-своему!

Эти слова предназначались не Ор-Голлю, ведь Стелла давно перестала его слушать.

Но тогда к кому она обращалась? На кого сердилась?

Очевидно, на самого любимого парня, встретившего печальный конец.

Она подняла голову.

Из глаз текли наполненные горем слёзы. Девушку душил настолько сильный гнев, что она чуть не дышала огнём.

— Ты обещал выжить! Говорил, что никому меня не отдашь! — в ярости прокричала она трупу. — Икки, ты обманул меня!

Стелла не знала, что может испытывать такую боль, одновременно душащую её и разрывающую изнутри. Необъятные страдания рвали душу на куски. Ей хотелось задохнуться, взорваться — лишь бы умереть и избавиться от невыносимой муки безвозвратной потери.

«Вот бы забыть обо всём…»

Но в этот момент она вспомнила, что сказал Икки:

«Что бы ни случилось, не жалей, что встретила меня!»

Он любил Стеллу всем сердцем и гордился их отношениями. Именно поэтому его слова пробуждали ужасную боль.

«Я никогда тебя не прощу! Если ты действительно так любишь меня, то должен знать, что я почувствую, оставшись одна! Если бы любил, то хотел бы жить и бросил меня!..»

— Икки, ты погиб, защищая меня! Хотя прекрасно знал, что мне это не нужно!

Однако он проигнорировал её чувства и желания.

Впервые в жизни Стелла так сильно разозлилась на кого-то.

— Не прощу! Никогда! Не жалеть?! Да кому ты нужен ты со своими просьбами! Ты первый растоптал мои чувства! С чего бы мне беспокоиться о тебе?! Да пошёл ты!

Именно так.

Ей плевать на желание Икки. И нет никакого желания исполнять его.

— Я не буду жалеть! Но не потому, что ты попросил! А потому, что сама так хочу!

Стелла взглянула на застывшего от изумления Ор-Голля и встала.

Горе душило её, причиняло нестерпимую боль, однако девушка не могла отмахнуться от него и забыть обо всём, что связывало их с Икки, поэтому приняла его и решила продолжать бой.

Икки гордился всем, что произошло за время их знакомства, и она разделяла это чувство. Их встреча, соперничество, любовь — всё это было бесконечно дорого ей.

«Я не могла ошибиться!»

— Хорошо, Икки! Как ты и просил, я покажу, насколько сильнее стала! Как упорно стремилась к тебе! Но это ещё не всё! Я превзойду тебя и обрету такую мощь, что никто больше не посмеет бросить мне вызов! Ты ещё пожалеешь, что ушёл от меня!

Стелла заняла боевую стойку, подняв меч над головой.

Она пробьёт путь там, где Икки Куроганэ пришлось отдать жизнь.

И ровно в этот момент…

— Не речь, а ужас какой-то. А ведь онии-сама сражался, защищая тебя, — раздался недовольный голос.

Стелла тотчас узнала его.

«Нет… Не может быть! А она откуда здесь взялась?!»

Она обернулась.

— Впрочем, отдаю тебе должное. Ты сумела прийти в себя. Если бы ты начала кричать, что лучше уж вообще не встречала бы онии-саму, я бы снова врезала тебе, как тогда, на отборочных, — сказала невысокая девушка с развевающимися на ночном ветру серебристыми волосами.

Это была Лорелей Сидзуку Куроганэ.

— Здравствуй, Стелла. Стоило мне ненадолго выпустить тебя из виду, как ты загорела до хрустящей корочки. Впрочем, радикальные гяру сейчас в моде, — с шутливым смешком сказала Сидзуку.

Стелла изумлённо округлила глаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Вермилион запросил целителей, и штаб-квартира Федерации обратилась за помощью к странам-участницам. Честно говоря, от Японии должна была поехать моя наставница, Рыцарь в белом, но у нас там тоже неспокойно, поэтому я заменила её. Хотя я и так вызвалась бы добровольцем, — ответила Сидзуку и подошла к Стелле… и к телу брата.

— О, а я знаю тебя! Ты же сестричка Икки, которую отметелил Аманэ. Аха! Ну и ну! Ты появилась как нельзя кстати! — Ор-Голль злобно улыбнулся. Его отвратительное лицо, сшитое из кусков кожи, стало ещё неприятнее. — Возможно, ты не заметила, но от твоего дорогого братца осталось мокрое пятно на земле. Не поделишься ощущениями? Давай ты покричишь и поплачешь, как Стелла только что!

Ор-Голль тоже присутствовал на Фестивале искусства меча семи звёзд, правда, дистанционно — он управлял Рэйсэном Хирагой и видел всё через его глаза. Поэтому знал, как сильно Сидзуку предана Икки. Он надеялся вкусить новую порцию чужого отчаяния, однако…

— Ох, онии-сама, как же ты любишь безумствовать. Ты неисправим. Ну, за это я и люблю тебя, — сказала Сидзуку, глядя на брата с бескрайней теплотой и нежностью, затем повернулась к Стелле и, усмехнувшись, пожала плечами. — Видимо, наш с тобой удел — переживать за него до конца своих дней.

Казалось, смерть Икки нисколько не потрясла её.

— Сидзуку? Что с тобой?

Странное поведение сбило с толку не только Ор-Голля, но и Стеллу.

В обычной ситуации Сидзуку не раздумывая напала бы на Короля марионеток, причём она и сама понимала это.

Ещё совсем недавно она кричала бы, плакала, билась в истерике. Совсем как в полуфинале Фестиваля, когда благородное искусство Безымянная слава Злого рока Аманэ Синомии чуть не унесло жизнь Икки.

Но сейчас всё изменилось.

— Стелла, а ты-то почему такая убитая? Онии-сама умер и покинул меня. Снова. Но во второй раз я ему этого не позволю!

Среди всеобщего смятения Сиздуку шагнула вперёд, опустилась на колени в лужу крови, сложила руки в молитвенном жесте и закрыла глаза.

Она отчётливо помнила страх и сожаления, которые испытала в тот день.

«Онии-сама умирал, а я не могла спасти его. Я так горевала, когда он покинул отчий дом, клялась, что никогда не оставлю его, что ему больше не придётся страдать от одиночества, но вместо того, чтобы хоть как-то помочь ему, истерила, бесилась… и надеялась на Кирико».

Брат уходил, а ей не хватало знаний и умений остановить его.

В тот раз повезло — Рыцарь в белом успела вовремя. Однако Икки в пылу схватки часто принимал безрассудные решения. Несомненно, он ещё не раз и не два окажется на пороге гибели, и в один прекрасный момент Кирико не будет рядом.

«И тогда онии-сама покинет меня. Насовсем».

Желая предотвратить это, Сидзуку отправилась в Хиросиму и попросилась Кирико в ученики.

Та согласилась, но с одним условием…

Сидзуку оказалась на операционном столе. Превозмогая страшнейшую боль, она на своём теле познала целительное мастерство лучшего доктора Японии и, будто губка, впитала полученные знания.

Лорелей Сидзуку Куроганэ больше не была беспомощной плаксой.

Икки погиб. Это ясно как день.

Его не исцелит ни одна техника. Даже Кирико Якуси, будь она здесь, не вытащит его с того света.

За тысячи лет существования люди так и не обрели технологию полного, идеального воскрешения.

Мёртвых не вернуть.

Это непреложная истина. Основополагающий закон. Судьба.

«И что с того? Я никогда, никому и ничему не позволю отнять онии-саму — вот мой закон! В нём есть только одно исключение — девушка, которая способна вызвать у онии-самы искреннюю улыбку. Одно, не больше. Пусть даже бог по глупой прихоти попытается забрать его — я убью бога. Пусть мир потянется к нему — я уничтожу его. Там, где падут другие, я, Сидзуку Куроганэ, пройду с гордо поднятой головой. Потому что мой рыцарский путь — это счастье онии-самы. Никакое отчаяние не заставит меня сойти с него. Жизнь, смерть, реинкарнация — всё это мелочи. Моя любовь перепишет саму судьбу!»

А затем прозвучало название благородного искусства:

— Аоиросэкай

Девушку окутал синий свет, но не холодный слепящий, а тёплый и мягкий.

Наконец он собрался у неё за спиной и сформировал крылья, как у ангела.

Сидзуку медленно раскрыла крылья. Светящиеся перья, кружась, опустились на Икки, и в ту же секунду плоть и кровь растворились в синем свечении.

Стелла поняла замысел Сидзуку.

— Ты применяешь Аоирориннэ на Икки!

— Да. Аоиросэкай — это улучшенная версия Аоирориннэ, предназначенная для других людей. С его помощью я разложу онии-саму на отдельные клетки, а потому соберу снова.

— Справишься?

— Конечно. Иначе я не была бы настолько спокойной.

Сидзуку говорила весьма убедительно.

«Да, она точно хочет воскресить Икки!»

— Стелла, я обязательно спасу онии-саму, потому что на это способна лишь я. Но кое-что можешь сделать только ты. — Сидзуку открыла глаза и взглянула на Ор-Голля. — Принц Кредерланда взорвал его голову. Да, красиво и эффектно, но не более. Поэтому подонок восстановил её полностью. А вот некоторые фрагменты тела ему пришлось заменять мусором, потому что они сгорели в твоём огне. Суть моего Аоиросэкая в исцелении, однако Пляска смерти — это техника, которая просто соединяет части тела и управляет ими. Значит…

— …Сожжённым телом он управлять не сможет, — закончила Стелла.

Об этом она и сама догадалась.

Каким бы кукловодом ни был Король марионеток, пепел оставался вне его власти.

«Я смогу одолеть Пляску смерти. Надо просто сжечь его до последнего атома!»

— Так вот почему Икки защитил меня ценой своей жизни…

— Молодец, сообразила. А теперь будь добра, вымети этот мусор прочь. Мне он уже порядком надоел, — сказала Сидзуку, вновь прикрыла глаза и сосредоточилась на благородном искусстве.

Куски плоти Икки растворялись один за другим, превращались в светящиеся частички, стягивались к девушке и парили вокруг неё.

Честно говоря, Стелла переживала, получится ли у Сидзуку воскресить Икки, но, веря в неё, гнала тревожные мысли прочь.

«Она непременно справится и вернёт Икки. Мне тоже есть чем заняться. И для начала…»

— Эй, народ, слушайте меня! — закричала Стелла солдатам объединённой армии. — Я сейчас буду бить эту кучку помоев изо всех сил, не сдерживаясь! Защищайте друг друга! Помогите тем, кто не может идти сам! И самое главное — не смейте умирать! Мы вернёмся в Вермилион живыми! Я! Вы!.. И Икки тоже!

— Принцесса пришла в себя!

— Д-да, точно! Наша Стелла не сдаётся, и мы не должны!

— Те, кто может стоять, выйти вперёд! Заслоните собой раненых товарищей и кредерландцев!

— О-о-о-о-о-о-о!

Призыв Стеллы вернул боевой дух армии, ядро которой состояло из вермилионцев.

Солдаты перегруппировались. Блейзеры вышли вперёд и образовали оборонительный заслон радиусом около тридцати метров вокруг Ор-Голля, а простые люди собрали раненых, привели в чувство паникующих кредерландцев и отвели всех в укрытие.

Ни единого лишнего действия. Всё быстро, точно, спокойно и по делу.

Стелла не поддалась отчаянию, и её народ ничем не уступал своей принцессе.

— Стелла, ты уверена? — обеспокоенно спросила Нэнэ.

Она на своём опыте знала, что сверхпробуждение даровало колоссальную силу в обмен на человечность — о чём свидетельствовал гротескный облик.

— Абсолютно, — ответила девушка, решительно отметая тревоги наставницы.

На самом деле в её груди полыхал тот же яростный огонь, что и недавно у Якши-химэ. Стоило немного расслабиться, и необычайно сильная ненависть к Ор-Голлю выжжет разум, превратив Багровую принцессу в беснующегося зверя, который из гнева и скорби сожжёт Люшер.

Однако Стелла не рисовалась и не обманывала Нэнэ. Она сдерживала разрушительные порывы и гнала прочь искушение.

Икки помогал ей даже после смерти.

Несмотря на злость и горе, девушка не забывала о нём, не вычёркивала его из своей жизни. Она до сих пор видела несгибаемую спину Бездарного рыцаря, за которой гналась всегда, с той самой минуты, как они встретились.

— Пока я вижу его спину, я не потеряю себя, что бы ни произошло!

В отличие от Икки, Стелла не умела гасить чужую силу, поэтому против Пляски смерти ей нужно было использовать нечто ещё более мощное. И тут в игру вступало сверхпробуждение.

Нэнэ прочла это во взгляде, устремлённом на неё, немного подумала и ответила:

— Ладно, пусть будет по-твоему! Но не затягивай! Один удар! Слышишь? Клянусь именем Якши-химэ, я смогу заблокировать только один полновесный удар и защитить всех от твоей силы! Так что отбрось все сомнения и поставь уже точку в этой войне!

Стелла с готовностью кивнула и вновь посмотрела на Ор-Голля.

— Чего вы все так приободрились? — устрашающе злобно прошипел Король марионеток. — Оживить Икки? Бред! Он мёртв! Я сам растоптал его! Или вы дружно ослепли?

Последние слова он уже кричал с перекошенным от ярости лицом.

Ор-Голль хотел видеть, как Стелла потеряет голову от безысходности, примется крушить всё вокруг и сама себя уничтожит, однако Багровая принцесса не забыла о том, как восхищалась Икки, и заставила воспрянуть духом не только себя, но и всех вокруг. Она была намного сильнее, чем он предполагал.

Естественно, всё это не прибавляло ему радости.

— Раз так, будут тебе смерти! Много смертей! Я убью тут всех и каждого! Этим слабакам не пережить мощь великого Короля марионеток! Посмотрим, как долго продержится твоя бравада!

Не скрывая гнева, он резко махнул правой рукой.

Нити Чёрной вдовы вспыхнули серебром и хлёстко стегнули солдат. Прежде их защищала Нэнэ, но теперь им пришлось принять удар на себя.

— Уо-о-о-о-о-о-о-о-о!

С дружным рёвом блейзеры отразили натиск.

— Что?! — обомлел Ор-Голль.

— Это было больно!

— Получилось! Мы отбились!

— Отлично! Передайте девайсы парням в переднем ряду! Прикрывайтесь ими, их он так просто не разрушит!

— Тылы! Навались на передних! Когда мелкий ублюдок будет бить, толкайте что есть мочи!

Армейцы сузили круг до двадцатиметрового радиуса, уменьшив длину оборонительной линии и усилив её прочность. Солдаты в авангарде держали перед собой девайсы, второй ряд упирался в спину первому, третий — второму и так далее.

Благодаря такому построению они с трудом, но держали удар.

— Господин Дандалион, нам стоять так?

— Да, — кивнул старый мечник, явившийся на поле боя вместе с Сидзуку. — Поодиночке мы слабы, но вместе мы — сила. А он совершенно один. Что он нам сделает?

Не ожидавший сопротивления Ор-Голль разозлился ещё больше.

— Тогда вот вам!

На этот раз он атаковал Сидзуку, которая находилась внутри круга солдат и лечила Икки, поэтому не могла сдвинуться с места.

Конечно, Ор-Голль знал, что Аоирориннэ нейтрализует любые физические атаки, но он очень сомневался, что Лорелей сможет поддерживать это благородное искусство сразу на двух людях. Кроме того, ему вовсе не нужно убивать её. Расщепление и восстановление человеческого тела — это очень сложная процедура. Малейшей ошибки достаточно, чтобы всё пошло прахом.

И тогда зло восторжествует.

Нити устремились к Сидзуку.

— Нуа-а-а-а-а-а-а-а!

Но так и не достигли её, наткнувшись на пламенный топор.

— Думал так просто пройти мимо меня? Чей я, по-твоему, отец!

Сириус заслонил собой Сидзуку и Икки.

Блейзеры, которых Король марионеток считал презренной бесталанной мелюзгой, отбросили его во второй раз.

Ор-Голль раздосадованно цокнул языком.

— Зачем вы сопротивляетесь? Да, вас много, но и только! Ваши потуги бесполезны, бесполезны, бесполезны! Я сейчас заарканю вас Марионеткой!

Скорее всего, Сириус и остальные попали бы под контроль, но тут вмешалась Стелла.

— Не позволю!

Она взмахнула кожистыми драконьими крыльями, пулей сорвалась с места и взмахнула мечом.

— О-о-о-о-о-о!

Девушка верила, что Нэнэ защитит всех, и не колебалась.

Однако Ор-Голль и сам был не против ближнего боя.

Недавний обмен ударами показал, что Пляска смерти наделила его силой, разительно превосходящей драконью.

— Боевой грим!

Ор-Голль облачился в одежду, сотканную из нитей девайса. Он собирался защититься от Леватейна и избить Стеллу кулаками, предельно усиленными благородным искусством. Так он нанёс бы больше урона, чем нитями.

Однако первый же удар Багровой принцессы разрушил его планы.

«Как тяжело!» — поразился Ор-Голль.

Впрочем, этого стоило ожидать.

В состоянии сверхпробуждения человек принимал гротескный облик, соответствующий мятежной душе, взамен получая огромную силу.

Багровая принцесса легко оттеснила Короля марионеток.

Солдаты горячо болели за неё. Сотни тысяч глоток исторгли настолько громкий вопль, что задрожала земля.

Стелла приободрилась и нажала сильнее.

Ор-Голль же, наоборот, поддался давлению, потерял равновесие, не выдержав напора, и тут же поплатился.

Леватейн отрубил ему ногу.

— Ура! Получилось!

— Добейте его, принцесса!

Отсечённая нога вспыхнула, как спичка, упала, обуглилась, а затем рассыпалась пеплом.

Лишившись опоры, Ор-Голль грохнулся на пятую точку.

«Сейчас или никогда!»

Стелла тотчас наступила ему на грудь, придавив к земле, и занесла над головой Леватейн.

— Вот и всё! Ты один, а потому всех нас не победишь!

Огненный меч пошёл вниз.

Вероятно, одного его касания хватило бы, чтобы спалить Ор-Голля дотла.

Перед взором Короля марионеток пронеслась вся жизнь. Он вспомнил, как улыбались жители деревни, празднуя его день рождения, и внутри вспыхнул гнев.

— Я не выбирал одиночество! — закричал он.

— Сколько помню себя, я всегда был один! Никто не понимал меня, никто не принимал мои ценности! Что я мог с этим сделать?! Ничего!

Он сжал кулак и ударил Стеллу.

Будь Ор-Голль обычным человеком, то, конечно, не попал бы, а так он отрезал руку у плеча и, пустив её в полёт, врезал девушке в нижнюю челюсть.

Не ожидавшая ответной атаки принцесса не успела защититься и подлетела вверх. Она пострадала не очень сильно, но поневоле разорвала дистанцию и подарила врагу простор для действий.

— Я не плохой! Не плохой! Это вы отвергли меня! И всегда отвергаете! Даже сейчас вы бросились на меня всем скопом, кричите о своих фальшивых справедливости и правильности и пытаетесь убить! И при этом вам весело! Очень весело! Вы демоны! Грёбаные демоны, прикрывающиеся справедливостью! Хорошо же! Я тоже буду смеяться! Смеяться, отплясывая у вас на костях! Да! Я убью всех вас, захватчиков этого мира! Растопчу вашу справедливость! И создам мир, где буду смеяться сам!

Оскалившись, Ор-Голль исторг из себя магическую энергию цвета самой тьмы, затем вытянул руку к зависшей в воздухе Стелле, прижал большой палец к среднему и, развеяв даже Боевой грим, взял под контроль все свои нити, какие только мог.

Это было самое сильное и самое масштабное благородное искусство Короля марионеток.

Ла Гран-Ги-Ньоль.

Его мощь в разы превосходила обычный Гран-Ги-Ньоль.

Единожды использованное, оно рассекло бы на части не только тысячи солдат в деловом районе, но вообще всех людей в Люшере.

Боевая интуиция подсказывала Стелле, что Ор-Голль пошёл ва-банк, намереваясь закончить войну массовым убийством. Всё указывало на это — и выражение его лица, и вспышка магии.

Именно поэтому девушка не отошла в сторону.

Она знала: схватка между блейзерами — это противостояние судеб. Когда враг бросает в бой все силы и чувства, отступать нельзя, иначе проиграешь. Хитрецы долго не живут.

Лишь тот, кто одолеет преграды на очередном витке пути, сможет двигаться дальше.

— О пламя чистилища, пронзи синее небо!

Багровая принцесса тоже приготовилась ударить самым сильным благородным искусством.

Полыхнул алый свет, и в Люшере стало светло, как днём.

Но есть тьма, которую не в силах разогнать даже самое яркое солнце.

Свет небес.

Мрак земли.

Магические вспышки окрасили мир в два противоборствующих цвета.

Однако существовать вместе они могли лишь короткий миг.

Драконьи крылья взметнулись, рубанули по воздуху, и тяга бросила Багровую принцессу вертикально вниз. Девушка падала, направив на Ор-Голля остриё меча.

Король марионеток собрал всю магию в вытянутой левой руке и разом освободил её. Из пальцев вылетели нити, способные разрезать даже дневной свет.

Расстояние между врагами уменьшалось.

Вспышки соприкоснулись.

Чёрное смешалось с белым.

— Сожги его дотла, Карсаритио Саламандра!

— Услышь овации, Ла Гран-Ги!..

Ор-Голль рассыпался на части.

В горячке боя Стелла сперва не придала значения одному факту, но потом всё хорошенько проанализировала и заметила несоответствие.

Сражаясь с Ор-Голлем, Икки всю минуту владел инициативой. Раз за разом он разрубал противника, а тот штопал себя, но вся хитрость заключалась в том, что нанесённых ран было немного больше, чем зашитых.

Стелла лучше всех знала, каким мастерством обладал Бездарный рыцарь, поэтому сразу поняла, в чём дело.

«Я проложу тебе путь!» — пообещал Икки и не обманул.

Как только Ор-Голль собрался применить Ла Гран-Ги-Ньоль, как вдруг развалился на куски.

Эти раны ему нанесла не Стелла, а Бездарный рыцарь Икки Куроганэ.

В недавней схватке он использовал два вида ударов: обычные, призванные отвлечь противника, и свои любимые — ведущие к победе. Последние были такими резкими, что Ор-Голль их просто не почувствовал. Вдобавок они имели отложенный эффект — оставленные ими порезы раскрывались только в определённых условиях.

В этом была суть пятого тайного искусства Куруидзакура

Икки понимал, что ни один его удар не сразит противника, поэтому не просто тянул время, давая Стелле восстановиться, а готовил почву для её неоспоримой победы. Приняв во внимание дилетантство Ор-Голля, наблюдательность Стеллы и формат войны, он нанёс Королю марионеток особые раны, которые откроются в решающий момент и подарят Багровой принцессе благоприятную возможность нанести последний удар.

Всё прошло точно по его плану.

Ошеломлённый Ор-Голль потерял дар речи, тем самым допустив фатальную ошибку.

Нити Ла Гран-Ги-Ньоля растеряли силу, обмякли и сошли с траектории. В таком состоянии они не могли отразить Леватейн.

Разорвав нити, Стелла вонзила меч противнику в грудь и пригвоздила его к земле.

— Я же говорила, что ты проиграешь нам, — сказала девушка и активировала Карсаритио Саламандру.

Огонь мгновенно расплавил землю, в небо устремился столб света.

Жар был настолько сильным, что испепелил бы всех в деловом районе, если бы не гравитационное поле Якши-химэ.

У Ор-Голля не было и шанса выжить.

— Нет! Не-е-ет! Я не хочу исчезать! Не хочу!

Однако охваченный пламенем Король марионеток по-прежнему барахтался. Собрав всю магию, он направил её на противостояние Карсаритио Саламандре, но тщетно. В конце концов, источником пламени был Леватейн — меч, торчащий у него в груди. Ор-Голль никак не мог защититься от жара и света, пожирающих его изнутри.

Загоревшаяся плоть постепенно чернела, начиная с кончиков пальцев, а уголь рассыпался пеплом.

— Вы — ужасные люди! Всегда пытаетесь убить меня, наваливаясь толпой! Хотя я стал таким не по своей воле! Если бы я мог, я бы родился на вашей стороне! За что мне всё это?! Почему руку помощи протягивают всем, кроме меня?! — кричал Ор-Голль.

— Да, тебе крупно не повезло, — ответила Стелла.

Орлеус Голль родился с извращённой душой, неспособной понять привычное всем счастье. Вдобавок он пробудил в себе огромную силу манипулятора.

Сложно представить, как он жил, какое одиночество испытывал.

— Но позволь с тобой не согласиться, — продолжила девушка. — Кое-кто любил тебя так сильно, что отдал за тебя жизнь.

Конечно, Ор-Голль был прав.

Порой справедливость оборачивалась жестокостью, из-за чего он и возненавидел всё и вся.

Однако кое-кто пытался спасти его, развеять невыносимое одиночество.

Эта девушка перечеркнула свою судьбу и ради него восстала против мира.

— Но ты плюнул на её чувства!

— Можешь злиться на меня, можешь ненавидеть весь мир, но не смей говорить, что никто тебе не помогал! Не смей притворяться, будто не заметил её любовь! Ты сейчас исчезаешь не из-за нашей справедливости, а из-за простой и очевидной причины — ты никого не любишь!

Вероятно, в прошлом Ор-Голлю было очень тяжело любить семью и окружающих.

Однако его сестра, Айрис, нашла в себе силы измениться. Несмотря на страдания и боль, которые причинил брат, она продолжала любить его и старалась защитить.

Если бы Орлеус ответил на её чувства, всё могло измениться.

Но он этого не сделал, и это был его осознанный выбор.

Значит, Ор-Голля нельзя было назвать бедным ребёнком, преследуемым справедливостью.

Он — трус, думающий только о себе.

Правда, которую безжалостно озвучила Стелла, вонзилась в его грудь глубже Леватейна.

«Я же мог что-то изменить», — мелькнула мысль.

Но было уже слишком поздно.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Ор-Голль закричал, проливая слёзы.

Он сгорел уже так сильно, что не мог шевельнуться.

Его чувства, сожаления, причитания — всё пожирал жадный огонь.

Наконец тело Короля марионеток рассыпалось пеплом.

Ослепительное пламя погасло, и в деловом районе снова воцарилась ночь.

Внезапно налетел порыв ветра. Он хотел унести пепел — будто сама природа отрицала существование Ор-Голля и хотела поскорее избавиться от него, — однако Стелла вовремя поймала его.

— Сперва я хотела выкинуть тебя в море, однако всё же похороню. Из уважения к ней. — Она сжала пепел в руке. — Если ты так жалел о содеянном, что расплакался, то на том свете обязательно извинись перед ней.

Багровая принцесса развернулась, медленно подошла к ждавшим её людям и взметнула над головой золотой меч, возвещая о своей победе.

Так закончилась затянувшаяся война между Вермилионом и Кредерландом.

Безумная сакура.