~45 мин чтения
Том 1 Глава 115
Глава 7. Ориентир
_________________________________
Бегу.
Темно.
Я бегу по длинному темному тоннелю.
Я вижу впереди какой-то свет.
Направляясь к нему, я бегу.
Бегу.
Бегу.
Я бегу сквозь тьму.
Я бегу к свету.
Похоже, что я не смогу его достичь. Тем не менее, я бегу.
Бегу.
Бегу.
Уже почти. Еще немного.
Такое ощущение, что тоннель вот-вот закончится, но этого не происходит.
Я бегу.
Бегу.
Бегу.
Я продолжаю бежать, и…
Внезапно свет заливает все.
Покинув тоннель, я бегу.
Бегу.
Бегу так далеко, как могу.
На солнце мои неприкрытые руки и голова чувствуют жар.
Когда я бегу, ощущается приятная прохлада, так что я не хочу останавливаться.
Я бегу.
Бегу по траве.
Когда я оборачиваюсь, солнце светит мне в глаза и ослепляет.
Мне почему-то это кажется веселым, и я смеюсь.
Смеясь, я поворачиваюсь обратно и бегу.
— Эй, не убегай слишком далеко.
Я слышу голос, говорящий это.
— Нет. — Отвечаю я, снова смеясь, и увеличиваю темп.
Я не хочу, чтобы меня поймали, я думаю.
Я не хочу быть пойманной кем-либо.
Не то, чтобы было место, куда я хочу попасть.
Даже без ветра, когда я бегу, возникает ощущение, что меня обдувает ветерок.
— Эй, серьезно… Возвращайся уже.
Я снова слышу этот голос.
Пожалуй, придется, думаю я и останавливаюсь.
Отец всегда занят на работе, и ему не хватает физических упражнений. Он любит все записывать на свою видеокамеру, поэтому по выходным мы едем с ним куда-нибудь подальше, хотя иногда просто идем в ближайший парк, но в любом случае он берет меня куда-нибудь и записывает на камеру. Он делал это на моем выпускном в детском саду и на церемонии поступления в школу. На Хинамацури{27} и на Рождество, а также на мох днях рождениях.
Но не смотря на то, что он постоянно записывает, он же почти никогда это не смотрит, верно?
— Все нормально. — говорит мой отец. — Это записи. Когда-нибудь наступит время, когда нам действительно захочется, мы сможем вместе их посмотреть и повспоминать. Я записываю для подходящего времени.
— Например, когда я вырасту? — спрашиваю я.
— Ну, как пример. — отвечает отец. — Когда ты повзрослеешь, выйдешь замуж, и у тебя будут собственные дети…
Так странно слышать такое. Я, и выйду замуж?
— Ты же не можешь сказать наверняка, что не станешь, правда? Это было бы совсем неудивительно, если так и будет. Возможно когда-нибудь ты выйдешь замуж за кого-нибудь, я думаю.
— Я буду…? Замужем? У меня будут дети? Это значит, что я буду мамой?
— Да, ты сможешь стать ей. — говорит отец.
У меня ощущение, что такое не произойдет.
* * *
— А…? Что? Скажи еще раз. — пробормотала я. — Подожди… Я не расслышала.
Мама что-то говорит в телефон. Она плачет. Я плохо слышу ее сквозь ее слезы.
Но, честно говоря, понимаю. Я хорошо расслышала, как она сказала, что отец умер.
Но подумала, что возможно это неправда, или я ослышалась. Имею в виду, что такого же просто не может произойти, поэтому и попросила ее повторить.
А?
Что, Мам? Говори отчетливее.
Что случилось с Папой…?
* * *
Бегу.
Я бегу.
Я бегу по школьному холлу.
Через дверь наружу, я бегу.
Подбегая к главной улице, прямо на бегу ищу такси. Я поднимаю руку и бегу.
Я запрыгиваю в такси, остановившееся для меня. Говорю водителю свой пункт назначения. Такси ползет. Когда загорается красный, оно останавливается.
Слишком медленно, думаю я. Если так и будет продолжаться, то мне не стоило брать такси. Стоило продолжать бежать.
Такси останавливается перед больницей. Я пытаюсь вылезти. Дверь не открывается.
— Мисс, оплата за проезд. Вы должны оплатить. — говорят мне.
— Сколько? — спрашиваю я, вытаскивая кошелек.
Я бледнею.
Внутри всего 425 йен. Недостаточно.
Что делать? Что делать?
— Эм… Мой отец умер, так что извините насчет денег… — бормочу я.
— О, все в порядке, в порядке, я понял. — водитель открывает дверь.
— Простите меня, простите, простите. — я продолжаю извиняться, вылезая из машины, и начинаю бежать. Бегу в больницу.
* * *
В темноте я смотрю видео, которые записывал мой отец. Я бегу. Смеюсь. Вежливо веду себя. Задуваю свечки на торте. Пою.
Иногда, я слышу голос отца. Например: «Эй, не убегай так далеко».
Папин смех.
Когда я пою, отец мне подпевает.
Я сижу на полу в комнате с выключенным светом, смотря на свое изображение в телевизоре уже кто знает сколько времени.
Лицо отца ни разу не появилось. Даже его рук не было видно.
Я слышу только его голос. Но иногда я задумываюсь.
Почему же я не записывала отца тоже?
* * *
— Пожалуйста, давай встречаться. — Хакамада-кун говорит мне под деревом. Я размышляю над этим. Затем отвечаю.
— Что конкретно это подразумевает? — спрашиваю я.
— Что подразумевает…? Ну… Например, ходить домой вместе и всякое такое?
— Мне всего лишь нужно ходить с тобой вместе домой?
— Нет, не только это… Например, вместе играть тоже?
— Меня не интересуют игры, но…
— Но, что?
— Все нормально, правда.
Полагаю, закончится тем, что мы поженимся, размышляю я.
Хакамада-кун, конечно же, не говорил про женитьбу. Он не говорил ни слова об этом.
Но что значит встречаться, если вы не собираетесь жениться? Я начинаю сомневаться.
* * *
— Что такого хорошего в Хакамаде? — спрашивает Якки, и я в задумчивости склонила голову на бок.
Велосипед Якки прислонен к скамейке, и она ест фруктовый лед. Я тоже ем. Летние цикады стрекочут, а мой фруктовый лед очень холодный, но я не потею.
— В нем нет ничего особенного. — честно отвечаю я.
— Ничего особенного, но ты все равно встречаешься с ним? — спрашивает меня Якки.
— Мы говорим, что встречаемся, но на самом деле мы только ходим домой вместе.
— Это и называется встречаться. — говорит Якки. — Ну, вы уже целовались хотя бы?
— Этого не происходило.
— Что, тебе не хочется?
— Не думаю, что мне когда-нибудь хотелось, полагаю.
— Зачем же ты тогда встречаешься с ним?
Ну, если мне нужно ответить, то я бы сказала, что думала, что встречаться с кем-то было бы неплохо, но теперь, задумываясь об этом, я чувствую что это по-другому.
Пока я не могла ответить, Якки предложила: «Может тебе стоит порвать с ним?»
Я тоже так думаю. Но как мне сказать об этом Хакамада-куну?
* * *
Когда я достаю сменную обувь из шкафчика и надеваю ее, мои ноги испытывают неприятное ощущение. Когда я ее снимаю, то замечаю красное пятно на носках.
Понятно. Полагаю, я знаю, что это. Я размышляю и исследую обувь.
Похоже, что внутри был кетчуп. Это точно сделала не я, значит это был кто-то другой.
— Что за люди… — бормочу сама себе, снимая носок. Оба моих тапка полны кетчупа.
Это не хот-доки, знаете ли, думаю я.
Нет, не хот-доки, а хот-доги. Док — это там где чинят корабли. А дог — это порода собак. Значит хот-дог — это жареная собачатина.
Совершенно того не понимая, я шла по коридору, держа в руке заляпанный кетчупом носок, с левой ногой в испачканном кетчупом носке и с босой правой ногой. Где-то должны быть тапочки для гостей.
— А? Ме{28}? Что случилось?
Нижняя часть лица Якки необычно расслаблена. Верхняя часть немного напряжена. По такому выражению, я убеждаюсь, что это сделала Якки.
— Я ищу тапочки. — отвечаю я.
— Зачем? А? Что случилось с твоими носками?
— Они как-то испачкались.
— Как ты умудрилась их испачкать? Ты странная, Ме. Ты немного странная, знаешь, Ме?
— Я?
* * *
Я решила порвать с Хакамада-куном.
Когда я сказала ему об этом после школы, он занервничал.
— А? Я что-то не так сделал…?
— Ты ничего не сделал, Хакамада-кун. — отвечаю я ему.
— Тогда почему ты говоришь, что хочешь расстаться?
— Я думаю, что это неправильно.
— А? Что неправильно?
— Как бы это сказать? — говорю я. — Хм… Думаю, возможно я действительно нравлюсь тебе.
— Конечно, нравишься. Поэтому я и предложил тебе встречаться. Погоди, значит я не нравился тебе?
— Я думаю, мои чувства очень отличаются от твоих. Я вообще не понимаю, что означает испытывать симпатию к кому-нибудь, если уж на то пошло.
— Тогда может быть тебе с самого начала и не стоило соглашаться со мной встречаться, если уж на то пошло?
Лицо Хакамада-куна было красным. Он был очень зол.
Я не могу его винить. Я стала встречаться с ним, особо не задумываясь, и жалею об этом. Думаю, я поступила с ним неправильно. Я причинила ему боль.
Мне приходит на ум, что нежелание причинить ему боль и было причиной, по которой я стала с ним встречаться. В результате, это причинило ему еще большую боль.
Хакамада-кун был из тех людей, с которыми я могла непринужденно поговорить, а когда он приглашал меня, мы могли вместе пойти и поиграть с другими людьми. Это было весело, но потом он неожиданно предложил мне встречаться.
Видимо, я не хотела усложнять ситуацию, отвергая его. Вот почему согласилась. В результате стало только сложнее, и атмосфера стала совершенно неприятной. Я уверена, что никогда не смогу больше спокойно поболтать с Хакамада-куном.
— Я ужасна. — говорю я.
— Да, ты такая. — соглашается он.
— Мне жаль. — я склоняю голову.
Хакамада-кун ничего не ответил.
Я смотрю вниз. Его левая рука в кармане брюк. Его правая рука крепко сжата и дрожит.
Если я скажу: «Давай не будем расставаться, все-таки», уменьшит это его гнев? Но я не могу сделать это.
* * *
— А? Так ты порвала с Хакамада-куном, Ме? — спрашивает Якки.
Я отвечаю, что именно это и сделала.
— Бедный парень. — говорит Якки. — Хакамада-куну везет, как утеплителю.
Думаю, она имела в виду «везет, как утопленнику». Но я держу рот на замке.
— Я надеюсь, ты вынесла урок из этого, и не будешь повторять ошибок, Ме. Люди могут припомнить тебе такое.
Отвечая: «Ага», я совершенно не понимала, почему все закончилось тем, что Якки отчитывает меня за то, что случилось с Хакамада-куном.
Когда я что-то не понимала, то спрашивала об этом отца. Я никогда особо не советовалась с матерью, и до сих пор не советуюсь. Теперь, размышляя об этом, моя мать была чем-то похожа на Якки.
Якки обычно подвижная, улыбчивая, с ней легко общаться. Но иногда она внезапно может стать жестокой. Настолько резкие лова, что прямо шокируют, вырываются из ее рта, а потом она на кого-нибудь набрасывается. Затем, спустя некоторое время, она будто и не помнит, что говорила, и ведет себя так, будто ничего и не происходило.
Было много раз, когда какая-нибудь в порыве брошенная Мамой фраза вонзалась мне в грудь, словно стекло, и оставляла болезненную рану, хотя она, скорее всего, не желала причинить мне боль.
Всякий раз, когда я рассказывала об этом отцу, он гладил меня по голове и говорил, что она не хотела причинить мне какой-нибудь вред.
Она просто была в плохом настроении или типа того, думала я всегда. У нее бывали такие дни.
Тогда мои родители ссорились.
— Я говорю, что это не честно, когда ты так себя ведешь! — кричала Мама.
— Не надо кричать. Я прекрасно тебя слышу.
— Злодейкой всегда оказываюсь я. Возможно, тебя это устраивает, но я не могу такого терпеть.
— Ты не злодейка. Я не думаю, что ты плохая. Если из нас кто-то и плохой, то это я.
— На самом деле, ты так не думаешь, и ты знаешь это!
— Ты ошибаешься.
— Ну, тогда, что же в тебе плохого?
— Я заставляю тебя злиться. Если бы я не был плохим, ты бы не ссорилась со мной.
Отец был тихим человеком. Он всегда улыбался, немного обеспокоенно, или выглядя измученно и устало.
В день, когда отец умер, моя мать сидела на скамье в больнице, закрыв лицо руками.
— Как же мне теперь продолжать жить без тебя…?
Я села рядом с ней, поглаживая ее по спине. Уверена, отец поступил бы точно так же.
— Я здесь, с тобой. — сказала я ей. — Ты не одинока, Мам.
Мама некоторое время поплакала, а затем кивнула. После этого произошло множество вещей той ночью, и я пришла в темную комнату и стала смотреть снятые отцом видео. Папы не было ни на одном из них.
В одном видео я бежала. Где же было это поле?
Если я спрошу у Мамы, она сможет ответить? Она возможно знает. Мама должна была быть с нами тогда.
Я хочу снова попасть в то место. Ярко светит солнце, ветра почти нет, и если стоять на месте, то будет жарко, но я могу просто бежать.
* * *
— Тебе не нравится розовый, Мерри? — спрашивает меня отец.
— Да, не очень. — отвечаю я.
— А какой цвет тебе нравится?
— Белый, наверное? О, и синий!
— Голубой, да.
Одежда, которую мне покупала Мама, обычно была розового цвета.
— Ты же девочка, так что розовый действительно милее, верно? — всегда говорила она.
Когда она это говорила, а я расстраивалась, Папа приходил на помощь: «Хоть она и девочка, думаю, что она может носить любой цвет, какой захочет».
* * *
Я хочу бежать.
Побежали.
Я собираюсь бежать.
— Эй… — я слышу голос, окликающий меня.
Кто это может быть?
Возможно, отец? Голос отличается.
Я хочу бежать еще, так что не обращаю на это внимание и бегу дальше.
— Эй, Мерри…
Я думаю, что этот голос мне знаком.
Я останавливаюсь. Может, Это Мичики?
Я оборачиваюсь.
Кто-то стоит вдалеке. Не один. Мичики с командой, возможно?
— Мичики? Муцуми? Огу?
Я повышаю голос, чтобы их позвать. Я не знаю, трое их или нет. Они слишком далеко. Как бы то ни было, кто-то неподвижно стоял вдалеке.
— Муцуми? Огу? Мичики? Якки? Папа? Мама?
Не важно, сколько раз я звала, они не шли. Если это не Мичики и остальные, не Якки, не Мама и не Папа…
Я пытаюсь позвать всех по имени. Всех…
Кого? Кого всех?
Они не хотят идти ко мне.
Я не могу вспомнить.
Почему?
О, точно, приходит мне в голову. Если они не идут ко мне, значит я могу прийти к ним.
В это время, я побежала в их сторону.
Бегу.
Но не важно, как долго я бегу, я не могу приблизиться к этим людям. Я двигаюсь все вперед и вперед, но они не становятся больше.
Я выдохлась и остановилась.
Внезапно, упала тень.
Я оглянулась, и что-то большое и черное летало наверху.
Что это?
Я проследила за этим глазами.
Оно растворилось за горизонтом, прежде чем я смогла понять, что это.
Я сдалась и снова взглянула на тех людей.
Но их не было. Нигде. Они пропали.
Я потеряла направление. Откуда я пришла и куда направлялась?
Травяное поле расстилалось так далеко, насколько можно было видеть. Трава и небо. Ничего больше.
— Я одна… — прошептала я.
Мой голос даже не звучит гулким. Он продолжает давить изнутри моего сердца.
Совсем… одна.
Я обдумываю эти слова, пережевывая их, пока они не потеряют всякий вкус, и наконец это доходит до меня.
Ох.
Я оглянулась.
Трава, небо и ничего больше, как и раньше.
Я умерла, осознала я. Вот почему я одна.
Мне казалось, что кто-то был вдалеке, но это лишь мое воображение. Я умерла и осталась одна, так что никого там не могло быть.
Умирая, ты теряешь себя и перестаешь что-либо понимать. Я уверена.
Но перед этим, я хотела увидеть их. Эти желания могли дать ощущения, что там кто-то был.
Я попыталась сесть. Мое тело не послушалось меня.
Я опустила глаза.
Я не могу видеть своих рук. У меня нет рук, нет ног, нет тела.
Нет ничего.
Ох, это потому, что я умерла, видимо.
Я умерла, и от меня ничего не осталось.
Но это странно.
Я все еще могу размышлять.
Я действительно мыслю?
Даже с учетом того, что больше не существую?
На этом бесконечном поле под этим высоким небом…
Поле?
Небо?
Где же они оба?
Они исчезли.
Я ничего не вижу.
Я ничего не слышу потому, что не дует ветер?
Я пытаюсь закрыть глаза. Никаких изменений. Определенно.
У меня нет тела, значит нету и глаз.
Единственное, что я могу — это думать.
Не ясно, является ли то, что я делаю размышлением, но я думаю.
Думай.
О чем мне следует подумать?
Я решила посчитать.
Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать. Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три. Двадцать четыре. Двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать семь. Двадцать восемь. Двадцать девять. Тридцать. Тридцать один. Тридцать два. Тридцать три. Тридцать четыре. Тридцать пять. Тридцать шесть. Тридцать семь. Тридцать восемь. Тридцать девять. Сорок. Сорок один. Сорок два. Сорок три. Сорок четыре. Сорок пять. Сорок шесть. Сорок семь. Сорок восемь. Сорок девять. Пятьдесят. Пятьдесят один. Пятьдесят два. Пятьдесят три. Пятьдесят четыре. Пятьдесят пять. Пятьдесят шесть. Пятьдесят семь. Пятьдесят восемь. Пятьдесят девять. Шестьдесят. Шестьдесят один. Шестьдесят два. Шестьдесят три. Шестьдесят четыре. Шестьдесят… четыре. Пять? Шестьдесят… шесть. Шестьдесят… пять? Шесть?
Нет, дайте мне считать. Числа, пожалуйста. Если я не продолжу, ах…
Я исчезну.
Исчезаю.
Исче…
* * *
— Мерри.
Это голос.
Чей-то голос.
Я хочу увидеть тебя.
Потому что это в последний раз.
Это конец.
Перед тем, как я исчезну.
Все, пожалуйста…
Кто это все?
Мерри? Мерри…?
Он держит меня за руку.
Чт… Что мне нужно сделать…?
Тебе не нужно ничего делать.
Мне ничего не нужно.
Потому что ты уже достаточно сделал для меня.
Это не ложь.
Я
была
счастлива,
потому что
была
не одна.
Ты
был
здесь
со мной.
Хару,
Я…
Слушай, я…
Хару, я…
Что это было?
Я
Что я снова пыталась сказать?
Я забыла.
Были вещи, которые я хотела сказать тебе.
Так много вещей.
Все они утекли, так что прощай.
Ох, раз это прощание,
Раз я ухожу далеко,
Все…
Я рада, что была с…
* * *
— Эй, гик.
У меня была глупая ухмылка на моем прыщавом лице в то время, как Мэтт, здоровяк, издевающийся надо мной более пяти лет, обозвал меня так.
В этот момент меня переклинило. Я лечу на него. Моя внезапная атака удалась. Я повалил Мэтта. Я сел на него. Я бью его по лицу.
Мое тело слабо. На самом деле я не могу избить Мэтта, так что я молочу безрезультатно.
Мэтт оправился от шока. Он легко оттолкнул меня от себя. В следующий момент он уже избивает меня, и его удары совершенно небезрезультатны.
Больно. Я напуган. Я хочу, чтобы он пощадил меня. Но я не прошу жалости. Скрипя зубами, я отчаянно защищаюсь. Я держусь в ожидании, когда прекратится яростная атака Мэтта.
Кулаки Мэтта наконец начинают болеть, и он уходит, выкрикивая нецензурную лексику.
Кинесбург{29}.
Я лежу на обочине дороги на Саус Пайн Стрит в одиночестве, напевая про себя песенку победы.
Может я и гик, но я не слабый. Или глупый. Я стану сильнее и осуществлю свою мечту.
Я изучаю японский. Мои основные учебные материалы — это аниме и манга. Также Джей-поп. Еще я читаю японские новеллы. Я учусь.
Я всегда хорошо разбирался в точных науках. С тех пор, как я стал самостоятельно изучать японский язык, я перестал так сильно ненавидеть гуманитарные предметы.
Я бегаю. Делаю растяжку. Занимаюсь бодибилдингом. Тренирую свое тело.
Я не смогу стать таким же здоровяком, как Мэтт. Все же, у меня появились мускулы. Никто теперь не захочет со мной связываться.
Я терпел одиночество. Я работал изо всех сил. Наконец, я ступил на японскую землю в качестве студента по обмену. Это примерно на год.
Ну почему же я не смог родиться в этой стране? В любом случае, эта страна мне хорошо подходит. Все же, я отаку и гик.
В моей временной семье Хазаки я почувствовал тепло семейной любви, которое никогда не испытывал в своей настоящей семье.
В японской старшей школе, месте, о котором я так долго мечтал, я впервые смог завести настоящих друзей.
Также я нашел любовь.
С японской старшеклассницей Сацки. Да, я нашел себе подружку с таким же именем, как у героини «Мой сосед Тоторо».
Я держусь с Сацки за руки…
Мы гуляем по набережной, пересекаем мост, заходим в книжный магазин.
— Джесси, твой японский очень хорош. — говорит она. — Он звучит так естественно.
— Сацки…
— Джесси?
Я поцеловал Сацки.
Это был милый поцелуй, когда только губы соприкасаются.
— Кто? Я? И с Сацки?
Я по-настоящему люблю Сацки. Хочу любить ее со всей искренностью, на какую способен, оставаясь при этом честным с собой.
Любить Сацки, оставаясь честным с собой…
Я ощущаю что-то странное. Весьма странное. День, когда я покину Японию, приближается.
Сацки говорит мне, что согласна на отношения на расстоянии.
Я лишь повторяю, что люблю ее. Потому что я люблю Сацки.
Наконец, я вернулся домой. Мы общаемся с Сацки по видео-чату по несколько раз за день. Мы просто болтаем. Только от этого я счастлив.
Но, когда мы заканчиваем общение, я ощущаю безнадежное одиночество и грусть. Я снова хочу услышать голос Сацки. Я снова хочу увидеть ее лицо.
Только закрыв окно чата, потому что в Японии уже поздно, и Сацки пора ложиться спать, я почувствовал что-то странное.
— Джесси, разве ты не стал немного холоден ко мне в последнее время? — говорит Сацки. А когда я извиняюсь, она огрызается на меня.
Что-то странное. Что-то не так. Все не так.
Кто я? Я Джесси? Я…
* * *
— Агеха, мы всегда будем вместе. — Такайя крепко обнимает меня и шепчет мне на ухо.
Я хочу, чтобы он так держал меня вечно. Подбородок Такайи прижимается к моему лбу.
Такайя не бреется каждый день, так что, когда он шевелится, его борода царапает мой лоб, и это немножко больно. Я помню, что говорила ему побриться. Он сказал: «Хорошо», но забыл через несколько дней. В конце концов, я сдалась. Я привыкла к этому.
Сейчас, я уже не нахожу это ощущение таким неприятным. В тот раз, когда мы с Такайей лежали закутанными в одеяло, было жарко, у меня кружилась голова и хотелось спать, но я не могла уснуть, ведь он мне так дорог. Я люблю его и хочу попросить поцеловать меня, но мне неловко. Я хочу, чтобы Такайя сделал это сам. Но он уже заснул.
Ну же! Я злюсь. Я пытаюсь заснуть. Когда я закрыла глаза, губы Такайи прикоснулись к моему лбу. Они постепенно опускались ниже. Я приняла их своими губами.
Обмениваясь долгим поцелуем, я почувствовала что-то необычное. Что-то странное.
Тепло Такайи исчезает. Только что он был теплым. Даже горячим. Я все еще обнимаю Такайю. Я пытаюсь его согреть. Не думаю, что это бесполезно. Не хочу так думать.
Рикимару рядом. Карас здесь. Домико здесь. Тарацуна здесь. Никто больше не двигается.
Кровь, которую пролили мои товарищи, уже остыла. Я слышу жужжание насекомых. Собираются мухи. Я пытаюсь отмахнуться от них руками. Но я не могу их всех прогнать. Мне вообще сложно двигать руками. Когда я посмотрела, мухи уже облепили мой живот.
Я хочу что-нибудь сделать с этим. Но я не знаю, что делать.
Такайя, очнись, Такайя! Я хочу назвать его имя. Но мой голос не выходит.
Муха села на мои губы. Она ползает по ним. Через них она пытается пролезть внутрь. Я пытаюсь закрыть рот. Но у меня не получается. Вместо этого у меня начинают закрываться глаза. Я чувствую, что что-то не так. Что-то странное.
— Есть способ. Только один.
* * *
Я кое-что понимаю.
Даже если мне не сказали прямо, разве мне не дали ключ? В чем смысл того, что меня, то есть нас, первым делом обучают [Магическому снаряду], который в некотором смысле является уникальным заклинанием?
Теперь понятно. Так вот оно что.
— Так вот, как это делать, да, мастер Сэрай?
Я сказала это ему напрямую. Сэрай, великий старейшина магической гильдии, лишь улыбнулся и промолчал.
Мне сказали, подумать об этом самой, ясно. Чтобы найти свой собственный путь. Если я не сделаю этого, я никогда не смогу достичь истинного волшебства. То, что я смогу найти, то и станет моей магией.
Даже если я спрошу у него, Сэрай не подтвердит это. Однако, я уверена. Я наконец-то могу видеть это. Путь, которым я должна идти. Я пройду там, где нет пути. Это мой путь.
— Ясума. — говорит Сэрай мне. — Ты не должна торопиться. Взгляни на меня. Жизнь долгая, видишь ли. Ты всего можешь достичь не спеша.
Естественно, это было моим намерением. Даже ощущая что-то странное, я наконец понимаю. Не мне конечно об этом говорить, но я считаю себя серьезной и прилежной. С тех пор, как я стала солдатом-добровольцем и магом, я усердно трудилась, стараясь овладеть магией. Я изучила много заклинаний.
Я всегда высказываю свое мнение, и если считаю, что кто-то не прав, я говорю ему об этом. Из-за этого были времена, когда я спорила со своими товарищами, и в итоге мы расходились каждый своей дорогой. Но всегда есть те, кому нужен маг.
Как маг и как солдат-доброволец, я жила жизнью, которой гордилась. Я осведомлена об этом. И все же, что-то странное.
Я решила отполировать свой [Магический снаряд]. Я уверена, что это будет моим прорывом. Я еще только на половине пути. Нет, даже не так. Можно сказать, я только начала.
Я пока не могу провалиться. И все же, я чувствую что-то странное.
* * *
— Живи сильным, Изунага. Сильным…
Моя мать почти полностью покрыта опавшими листьями. Я сам их все собрал. Мать выглядит замерзшей. Она дрожит. Вот почему я подумал, что ее нужно согреть.
Я держу руку своей матери. Мать тоже сжимает мою руку. Со временем ее хватка ослабевает. Мать улыбается.
Моя мать умирает. И я знаю это. Я много раз видел, как умирают различные существа, так что я знаю, что такое смерть. Моя мать умирает, и она оставила мне сообщение, чтобы я был сильным.
Я думаю, что что-то не так. Что-то странное. Так или иначе, моя мать умрет. Продолжая держать ее руку, пока она не перестанет двигаться, я клянусь себе, что никогда не забуду, что жители деревни сделали со мной и с Мамой.
Моя мать совсем ни на что не жаловалась. Но я не могу простить жителей деревни. Я просто не могу это сделать.
В мешке я прятал короткую катану, которую дала мне моя мать для защиты. Я собираюсь отомстить за нее этим клинком. Если эта короткая катана не дотянется до их горла, я найду себе клинок подлиннее, и с его помощью буду пронзать их сердца одним ударом.
Если я расскажу ей про это, то моя мать остановит меня. Поэтому, я ничего не говорю. В тишине, я позволяю матери упокоиться с миром. Путь она отдохнет.
Однако, мне кое что кажется странным.
Что-то странное.
* * *
Кто я? Изунага? Даже я не знаю, кто я теперь. Со своей стороны.
Имена меняются, мне все равно, как меня зовут. Я отбрасываю десятки имен, беру сотни и обладаю тысячами.
Диха Гатт. Это всего лишь одно из тысяч имен, которые у меня есть. Но это довольно старое имя. Пожалуй, самое старое из всех.
Я…
Джесси Смит.
Агеха.
Ясума.
Изунага.
Диха Гатт.
Кто я?
Имя не важно. У меня тысячи имен. Я пересек тысячи земель.
Без конечной цели? Я думаю, что что-то не так. Дрифтуя в поисках невиданного, я чувствую, что со мной что-то не так.
Стоя на отвесных скалах залива, когда ветер поднимается вверх, я сморю на море, где ярко-зеленый цвет переходит в голубой, а затем в более глубокий синий. Вдыхая удушающий аромат моря, я прищуриваюсь.
Я смотрю на свои руки. Мои зеленые руки. Мои толстые пальцы. Мои твердые прочные когти.
Я одинокая крыса.
Крысиный король.
Я Дже геха ха цуна э си ясу ди су ма иэ гатт мит га дидидидидиха гагагагагагагагагагагатт гайцуцуцуцуцуцуна гайясусусусусусусусусумаа геагеагегегегегегегегехаджеджеджеджессисмисмисмисмисмисмит мемемемемемемемемемемемемемемемеме мерриририримемемемемемемемемеме джессисмитагехаясумаизунагадихагатткрысыныйныйныйныйныйный корольольольольольольоль.
* * *
Мне не нужно идти дальше.
Я бегу.
Бегу.
Бегу.
Ни поля.
Ни неба.
Ничего.
Где это?
Здесь никого нет.
Я одна.
Ты не одна, говорит кто-то.
Это сказали несколько человек. Они достигают меня. Касаются меня. Без колебаний. Жестко. Они открывают путь внутрь меня. Они проникают в меня.
Стойте. Не входите. Не в меня. Не надо. Пожалуйста.
— Мерри!
Это…
Это мое…
— Мерри!
Позови меня.
Позови еще.
Свяжи меня.
Не отпускай.
— Мерри!
— Мерри!
— Мерри!
Ох…
Итак, я пытаюсь открыть глаза.
* * *
Кузаку вошел в здание.
— Что за черт! — прокричал он. — Неужели мы планируем оставаться здесь даже после наступления темноты?!
Снова и снова, больше раз, чем он мог сосчитать, Кузаку выходил и возвращался подобным образом. Должно быть, он вымотался. Без сомнения, он был голоден и его мучила жажда. Даже так, он не мог оставаться на месте.
Легко было понять почему. Харухиро чувствовал то же. Об этом тяжело было молчать. Но он не мог отойти от нее.
Юмэ сидела, приподняв колено, у сломанного входа без двери. Хотя в руке у нее была катана, ее пальцы едва удерживали рукоять.
Юмэ все время смотрела вниз. Даже, если ее окликнуть, она возможно не ответит. Такое чувство испытывал Харухиро.
Шихору была в похожем состоянии. Она сидела рядом с Харухиро, опустив голову и не двигаясь.
Птицы все еще ужасно шумели. Постоянно меняясь, они стояли на краю отверстия в потолке, их там было около десятка, и они шумели, как и всегда.
Кузаку пнул землю, затем присел. Мгновением позже, он спросил: «Что мы будем делать?»
Харухиро открыл рот, чтобы сказать что-нибудь. Но ничего не вышло.
Он облизал губы. Было немного больно. Его губы были сухими и потрескавшимися.
Харухиро в конце концов лишь ответил: «Ничего, пока что».
— Тогда, ладно.
Кузаку попытался встать. Неужели его ноги отказали? Закончилось тем, что он упал.
Что же до Харухиро, то дело не в том, что он просто смотрел и больше ничего не делал. Это требовало большого мужества, но он проверял состояние Мерри и состояние Джесси, который превратился в нечто вроде кожаной куклы, и делал это много раз.
Особенно жутко было прикасаться к Джесси. Его кожа не ощущалась теплой или влажной, но в тоже время не была и сухой.
Харухиро попытался поднять левое запястье Джесси. У него был вес, как и предполагалось. Но явно недостаточный вес. Было ли так, что Джесси в итоге стал представлять собой лишь кожу и кости? Он определенно не был жив, но и трупного запаха от него не исходило. Это значит, что он не гниет.
В таком случае, с ней было так же.
Она умерла. Или должна была. Харухиро был там в тот момент, когда это случилось.
В этот конкретный момент, она тоже не была жива. Он собственноручно подтвердил это. У нее не было пульса. Ее сердце не билось. Температура ее тела, вероятно, мало отличалась от комнатной температуры. Не смотря на это, трупное окоченение не наступило. Она не гнила.
Была еще одна вещь, которую он проверял с тех пор, как она привлекла его внимание.
У людей, если они живы, сердце создает постоянный кровоток по всему телу. Если сердце остановится, то остановится и кровоток. Что тогда произойдет?
Ну, кровь будет подчиняться гравитации. Если тело лежит лицом вверх, то кровь скопится со стороны спины. Это было заметно даже при взгляде со стороны. Это называлось трупными пятнами, участки тела, где скапливалась кровь, приобретали фиолетовый оттенок.
Харухиро попытался приподнять ее голову. Для этого ему необходимо убрать запястье Джесси, которое было прижато к ее плечу. Харухиро осторожно развязал ткань, удерживающую запястье.
Он не поверил своим глазам. На левом запястье Джесси так и осталась рана, похожая на порез. Однако, ее плечо было чистым.
Огромная рана, которая с уверенностью можно сказать и послужила причиной ее смерти, теперь полностью исчезла. Он также не заметил огромного количества крови, которая должна была вытечь из пореза Джесси. Даже ткань, которая должна была быть темной от крови, была сухой и не особо грязной.
Издав стон, Харухиро приподнял ее голову, убрал волосы и осмотрел затылок.
Возможно, этого результата и следовало ожидать.
Там не было видно никаких признаков трупных пятен.
Что именно это означало? Ее не было в живых. Но он также и не мог сказать, что она умерла. Не может быть, чтобы она навсегда осталась в таком состоянии. Должны произойти какие-нибудь изменения.
Но какие изменения? Он не мог предсказать это. Это было очевидно. Невозможно, чтобы он мог это предсказать.
Харухиро был полон надежды, что это будут изменения к лучшему. В то же время, он был напуган. Что-то невероятное могло произойти. А возможно уже произошло.
Не важно, какие именно изменения произойдут, у него нет выбора, кроме как принять их. Но в итоге, сможет ли он?
Аву-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…!
— А! — Кузаку вскочил на ноги.
Юмэ тоже выглянула наружу.
— Харухиро-кун… — Шихору крикнула, и Харухиро кивнул.
Он не забыл. Джесси говорил им. Когда зайдет солнце, могут прийти вулу.
Юмэ привстала на колено, готовя свою катану. Кто-то ворвался в здание. Юмэ пропустила их. Это не были звери-падальщики, известные как вулу. Это была Сетора с посохом, за которой следовал серый ньяс Киичи.
Сетора даже не взглянула на Юмэ или Кузаку, когда бросилась к Харухиро.
— Хару!
— Да. — вот и все, что ответил Харухиро.
Сетора прислонила посох к решетке и встала перед Харухиро. Она сделала вдох.
Киичи уткнулся носом в голень Сеторы, мяукнув со звуком «няя».
— Где ты была все это время? — спросила Шихору.
— Искала. — коротко ответила Сетора, вынимая из кармана предмет размером с кулак.
Дело было не только в размере. Он и выглядел как сжатый кулак. Был ли он из металла? Он выглядел массивным, и похоже имел значительный вес. Судя по всему в нем было несколько отверстий. Из них просачивался бледно-голубой свет.
Харухиро посмотрел на объект. Это все, что он сделал. Он его нисколько не заинтересовал. Что бы это ни было, ему, если честно, было все равно.
— Это сосуд псевдо-души. — начала объяснять Сетора. — Псевдо-душа Энбы находится внутри. Это то, что можно назвать истинным телом голема. Некроманты привязывают псевдо-душу к голему, соединяя несколько трупов вместе. Я родилась в Доме Шуро, поэтому я возилась с трупами людей и животных, сколько я себя помню. Даже в деревне Дом Шуро считается проблемным. Меня также часто обзывали вонючкой.
Она сделала паузу.
— По правде говоря, некромант почти никогда не имеет дела с гниющими трупами. На самом деле, тщательно вымытый труп чище и пахнет меньше, чем живой человек. Кроме того, при правильном уходе кости, мышцы, кровеносные сосуды и органы действительно красивы. Когда ты видишь, как голем, созданный из этих вещей начинает двигаться, это, мягко говоря, волнующее зрелище. Однако, с тех пор, как я создала Энбу, я больше не смогла мотивировать себя на создание других големов. Некроманты Дома Шуро создают големов, уничтожают их и создают новых. Они продолжают так делать всю жизнь, стремясь отточить свое мастерство. Я осталась довольна Энбой. Естественно, никто из моего дома не смог понять этого. Да и вообще, для женщины из Дома Шуро разводить ньясов было странным занятием. Так что я была кем-то вроде чудака.
Харухиро неопределенно кивнул. Если бы не текущая ситуация, возможно он бы слушал Сетору более внимательно. Но сейчас он не мог. Он не хотел это слушать. Ему было не до этого. У него были другие заботы.
— Хару. — Сетора засунула сосуд псевдо-души обратно в карман. Киичи уставился на нее. — Ты любил эту женщину, ясно.
— Чт… — его лицо дернулось, и он потерял все слова. Почему она сказала это ни с того ни с сего?
Почему здесь? Почему сейчас?
Аву-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…!
Вулу завывали.
Харухиро посмотрел на дыру в потолке. В какой-то момент все вороны исчезли. Он посмотрел вниз, дважды моргнул и сделал вдох.
— Это было безответно. — сказал он.
Я не могу врать, подумал он. Это единственное, что я могу.
— Это были мои односторонние чувства, можно сказать. Не то, чтобы у нас с ней…
— Все в порядке. — Сетора присела и прикрыла своей рукой рот Харухиро. Затем, по какой-то причине, она улыбнулась и сказала: «Я понимаю. Но послушай, Хару…» — Продолжила она уже другим тоном.
Рука Сеторы дрожала. Она вложила в нее больше сил.
— Мертвые не возвращаются обратно.
Харухиро не мог сказать ничего в ответ. Не потому, что Сетора прикрыла его рот. Он мог легко исправить это. У Харухиро были подозрения.
Неужели я во сне? Во сне, в котором мертвые могут ожить? Даже, если смерть — это конец для людей?
Одной этой фразой Сеторы его мир грез был разбит, и он проснулся. Вот как он ощущал себя сейчас.
Сетора убрала свою руку и ухватилась за нее своей другой рукой.
— Големы были своего рода компромиссом. Люди, которые позже стали известны как некроманты, изначально пытались воскресить мертвых. Обладание реликвией позволило им создавать псевдо-души, и они продолжили свои попытки после создания големов. Тем не менее, никому еще этого не удалось ни разу. Смерть — явление необратимое. Не только люди, никакое живое существо не сможет вернуться обратно после смерти. Даже если эта женщина снова начнет дышать, это не будет тем пробуждением, на которое вы надеетесь, как я это вижу. Женщина, которая возродится, может быть совершенно другим человеком, нежели умершая. Надеюсь, она не станет каким-нибудь монстром по крайней мере.
Харухиро ничего не сказал.
— Тем не менее, если она будет необычайно предана, как голем, то это будет хоть что-то. Но что ты будешь делать, если это будет не так?
— Что я буду…?
— Нет. — сказала Сетора. — Ты ничего не сможешь сделать. Тебе придется осознать и принять все это.
— Я… Знаю это.
— Правда? Сможешь ли ты с высоко поднятой головой сказать, что готов к этому, Хару?
Если он был готов к этому, ему следовало поднять голову и немедленно кивнуть. Но он не мог.
— Если ты не можешь этого сделать… — Сетора смягчила свой тон и заговорила спокойнее. — Тогда ты должен будешь кое что сделать прямо сейчас.
— Кое что… Должен сделать?
— Да, все верно. Я уверена, еще есть время. Пронзи голову и сердце этой женщины своим стилетом. Закончи это так. Если ты не можешь это сделать, я могу сделать это за тебя. Я привыкла нести на себе чужую плохую карму. Я могу сделать это без колебаний. Сделаю это мгновенно.
Еще есть время. Здесь? Я должен сделать это. Я. Своими руками. Или это может сделать Сетора. Нет, если кто-то это и сделает, то только я. Но неужели это так необходимо? Нет же. Решимость. Если бы только у меня была решимость. Если бы я мог сказать, что я в порядке, что бы ни произошло.
— Угх… — это был стон.
Он не был от Харухиро. Или Сеторы. Он не был от Шихору, от Юмэ или даже от Кузаку.
Это была Мерри.
Конечности Мерри выгнулись наружу. Это были не только руки и ноги. Ее шея и туловище тоже выгнулись словно лук.
— Мерри…! — Харухиро прыгнул к ней. Вскоре его голову оттолкнуло назад.
— Уа-а-а-а-а-а-а-а-а! — закричал он.
Было темно, поэтому он не мог хорошо разглядеть, но что-то вытекало изо рта Мерри, и, вероятно, из других ее частей тоже. Что? Что такое выходило из Мерри?
— Нгх… — Харухиро невольно прикрыл свой рот и задержал дыхание.
Это зловоние.
Кровь?
Могла ли это быть кровь? Это было схоже с запахом крови, но он был более грубым.
— Что…? — Сетора отошла назад.
— М-Мерри-чан?! — закричала Юмэ.
— Мерри-сан! — выкрикнул Кузаку.
— И-ик! — Шихору издала короткий вскрик.
Что это было? Что это, черт возьми, было? В итоге Харухиро упал на колени, облокотившись левой рукой на землю. Кровь, или что бы это ни было, он не знал, эта жидкость, которая вытекала из Мерри, намочила его левую руку, а затем и колени. Ее было очень много.
— Аух, гох, гух, гах, гвух, гвах, агах, кхах, фуугах… — Мерри издавала странные звуки вместо ее голоса продолжая извергать жидкую субстанцию.
Что теперь? Что мне сделать? Я просто ничего не могу сделать. Я должен хоть как-то пошевелиться. Я должен сделать хоть что-то. В том смысле, похоже, что она очень страдает.
— М-Мерри…!
Харухиро смело шагнул вперед и обнял Мерри за плечи. Он хотел это остановить. Не допустить выхода жидкости. Но можно ли было это остановить? И сможет ли он это остановить? И как?
Жидкость продолжала вытекать из Мерри. Мерри уже была пропитана ей. И Харухиро тоже. Его руки, его ноги — все они были мокрыми. Эта жидкость брызгала ему на лицо. Вероятно, это была не просто кровь. И было ли это вообще кровью?
Харухиро надавил на правое плечо Мерри, а левой рукой потянулся к ее щеке. Все-таки, это касалось не только ее рта. Казалось, жидкость также вытекает из ее носа и глаз. Харухиро пытался вытереть ее. Это было бессмысленно. Она продолжала выходить. Там был бездонный резервуар что ли? Это не прекращалось ни на мгновение. И он не мог вытереть ее. У него не получалось сделать хоть что-то.
— Мерри, ты меня слышишь?! Мерри! Это я, Харухиро! Мерри!
Он хотел сделать хоть что-нибудь, но не мог ничего поделать с этой жидкой субстанцией. Невозможно было сделать что-нибудь, пока она так выплескивалась.
— Мерри! Мерри! Мерри! — Харухиро продолжал звать ее.
Все тело Мерри было жестким, и она в любой момент могла начать изворачиваться. Это должно быть очень тяжело для нее. Она скорее всего страдала.
Если она страдала, значит она была в состоянии это делать. Означало ли это, что они были почти у цели? Но почти где? Сложно сказать. Но, возможно, осталось совсем чуть-чуть.
Харухиро держал Мерри и кричал: «Все будет хорошо! Не волнуйся! Я здесь! Я… Мы все здесь! Мерри, мы с тобой!»
Твое тело здесь, но возможно сама ты все еще где-то в другом месте. Где-то, где мой голос не может достичь тебя. Возможно, ты даже не сможешь услышать мой жалкий голос. В таком случае, я продолжу кричать, пока он не достигнет тебя. Я буду рычать, пусть мой голос эхом дойдет до тебя. Я не могу взять тебя за руку, где бы ты ни была, и вытянуть сюда. Но в таком случае, я буду кричать так громко, как смогу, чтобы притянуть тебя к себе.
— Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри. Мерри-и-и-и!
Харухиро сильнее обнял Мерри. Он пытался выкрикнуть ее имя еще раз. Его голос давно стал хриплым. Ему было все равно, если он порвет связки. Он будет звать ее столько времени, сколько потребуется.
Мерри вздохнула. Все, что она делала до сих пор — это извергала жидкую субстанцию.
Она стала кашлять.
— Ха…ру?
Не смотря на сильный кашель, он был уверен, что услышал это от Мерри.
Затем, ей удалось: «Хару. Это был ты, Хару?»
Про что именно думала Мерри, что это был Харухиро? Он не знал. Но это не имело значения.
— Да! Это я, Мерри. Харухиро. Ты помнишь меня. Ты же слышишь меня, верно? Мерри. Ты вернулась. Мерри! Мерри…!
Мерри кивнула. Похоже, ее кашель утих. Ее дыхание все еще было очень прерывистым. Мерри продемонстрировала свое сознание. Настолько ясно, что не может быть непонимания. Мерри назвала Харухиро по имени. Она понимала, о чем говорил Харухиро.
Это означает…?
Невероятно.
Нет, я могу в это поверить.
Какие именно слова могут объяснить его чувства? «У нас получилось?» «Слава богу?» Стоит ли мне сказать: «С возвращением?» «Я ждал?» «Спасибо, что вернулась к нам?» «Я скучал по тебе?» Это все правда, но даже если я скажу их все, этого будет недостаточно. Но, если Мерри с нами, этого более чем достаточно.
Аву-у-у-у-у-у! Аву-у-у-у! Аву-у! Аву-у-у-у-у-у!
— Харухиро! — крикнул Кузаку. — Это те самые вулу!
— Вулу. — отчетливо произнесла Мерри. Она попыталась встать.
Харухиро тут же попытался ее остановить.
— Мерри, еще рано…
— Не время говорить об этом.
Она была абсолютно права. Сейчас не то время, чтобы говорить ей, что она не готова. Харухиро помог Мерри подняться.
Мерри попыталась идти, но споткнулась. Ее посох был прислонен к решетке поблизости.
Мерри взяла его в руки.
— Из экипировки, — пробормотала она, затем издала глухой стон и покачала головой. — Хорошо бы найти щит. Лук со стрелами тоже. Они все еще должны быть на складе…
— Мерри?
— Нам надо торопиться.
Мерри присела и стала обыскивать тело Джесси, которое скорее было похоже на брошенную из-за ненадобности оболочку, чем на труп. Что именно она делает? Перед тем, как он смог спросить, Мерри поднялась.
— Я покажу вам склад. Он тут недалеко. Пошли.
— Эм… Хорошо.
У Харухиро были некоторые сомнения, но он отбросил их в сторону. Сейчас не время для подобных разговоров.
Сетора и Киичи были у входа, как и Юмэ с Шихору.
Кузаку был снаружи. Он был немного в стороне, его катана сияла белым светом. Должно быть, он наложил на нее заклинание.
Аву-у-у-у-у-у! Аву-у-у-у! Аву-у! Аву-у-у-у-у-у!
Они были близко. Завывания вулу.
— Они огромны! — закричал Кузаку.
Он же говорил о вулу? Где они были? Харухиро пока не мог их видеть.
— О, свет, позволь божественной защите Люмиариса снизойти на тебя. [Оберег].
Мерри использовала магию света. Сияющая гексаграмма появилась на левом запястье Харухиро и остальных.
— Ха-а-ах! — Кузаку взмахнул своей огромной катаной. Была вспышка яркого света и…
Это был всего лишь проблеск, но думаю, что увидел одного. Вулу. Это он? Но серьезно, разве он не огромен?
— Куза… — Начал он.
— Вуа…?!
Тень появившегося вулу поглотила Кузаку. Нет, он набросился и повалил его. Харухиро не мог сделать и шага. Юмэ, Шихору и Сетора так же.
Была лишь Мерри. Оставив Харухиро и остальных позади, Мерри бросилась в бой.
— О, свет, позволь божественной защите Люмиариса снизойти на тебя… — Мерри высвободила яркий свет в сторону вулу, который был на Кузаку. — [Обвинение]!
Вулу взвыл, все его тело содрогнулось, и, хоть это было лишь на мгновение, теперь они смогли ясно рассмотреть его.
Он был покрыт мехом темного цвета. Темно-коричневым или темно-серым, как-то так. Это был волк-падальщик.
Волк? Скептически подумал Харухиро. Как это может быть волком? Какой частью? Волки ведь не такие большие, верно? Они более худые, не так ли? Разве эта тварь не слишком массивная? Хотя, по форме его голова похожа на собачью, так что сходство с волком было. Но в целом складывалось совсем другое впечатление. Это существо скорее походило на медведя, чем на волка.
В тот момент, как слово «медведь» пришло ему на ум, он вспомнил, как Джесси рассказывал про них.
— К востоку от гор Куарон есть вулу, которые крупнее туманных пантер в Долине Тысяч. Они размером с медведя. — Говорил он.
Медведи.
Так и есть. Он говорил про медведей!
— Гваххруяхх! — Кузаку оттолкнул вулу, выползая из под него. Почти в этот же момент, мгновением раньше или позже, Мерри занесла свой посох и ударила навершием по морде вулу. Похоже, это ошеломило того.
Затем Мерри выбежала и крикнула: «Хару!» Она направилась к складу или куда-то еще?
— Мы уходим! — сказал Харухиро, затем кое что пришло ему в голову. Это плохо. Я не могу самостоятельно принять решение. Я лишь плыву по течению. В чем тогда смысл моего существования? Нет, смысл моего существования тут полностью отсутствует.
— А-ах, черт! — закричал Кузаку. — Спасибо, Мерри-сан! Я рад, что с тобой все хорошо! З-з-а-а-х-х-х! Он ударил вулу своей катаной, затем развернулся и побежал.
— Давайте, все! Пошли! — Харухиро размахивал своими руками, подгоняя их.
Сетора и Киичи, Юмэ, Шихору и, наконец, Кузаку последовали за Мерри. Харухиро последовал за Кузаку.
Вулу приближались.
Аву-у-у-у-у-у! Аву-у-у-у! Аву-у! Аву-у-у-у-у-у!
Вулу повсюду завывали. Как много их тут было? Довольно много. Могут ли они быть такими же медведеподобными? Нет, перед тем, как беспокоиться об остальных вулу, ему следует разобраться с тем предыдущим.
Фьюх, ха, хо, ха, ха, ха, хаа.
Он слышал его дыхание по мере его приближения. Прошлый вулу сделал бешеный рывок. Он собирался схватить их. Он готовился атаковать.
— Бе…!
Харухиро издал странное восклицание{30}, отпрыгивая в сторону, затем перекатился и снова поднялся.
Было близко! Его когти, или что-то еще, задели его!
Вулу недовольно зарычал, прижимая к земле свое огромное тело, будто к чему-то готовясь. Неужели это?
Ох черт, черт, черт, черт!
Харухиро побежал. Побежал так быстро, как только мог. Но он чувствовал, что не сможет превзойти вулу в скорости.
Ну, видишь? Вулу уже так близко.
Было темно, так что было плохо видно. Но его глаза светились.
Он близко. Он слишком быстрый, уж очень быстрый. Он достанет меня.
— Игх…!
Он пытался как-то уйти. Неужели, он не успел? Следующее, что он понял — это то, что его придавили. Он чувствовал сильный звериный запах. Он не мог дышать. Его съедят?
— Получай…! — Выкрикнул Кузаку.
Неужели Кузаку вернулся, чтобы нанести удар по вулу, напавшему на Харухиро?
Вулу взвыл, но так и не отпустил Харухиро.
— Эй, ты! — крикнул Кузаку и снова ударил вулу. — Что ты думаешь, ты делаешь с Харухиро? Отвали от него! Я убью тебя! Умри, чертов медведь! — Он не переставая бил его своей катаной.
Нет, я не думаю, что эта тварь медведь, размышлял Харухиро. Или все же медведь? Да какая разница?
Наконец, вулу отстал от Харухиро.
Без промедления Кузаку поднял его на ноги. — Ты в порядке, Харухиро?
— Да, каким-то образом…
— Плохие новости, я не могу порезать этих тварей. Их мех, он как… Ох…?!
Кузаку был отброшен. Вулу снова атаковал. Кузаку, однако, инстинктивно защитился своей катаной. Он каким-то образом умудрился устоять и не упасть.
Аву-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!
Вулу собирался наброситься на Кузаку.
Харухиро вытащил свой стилет. До этого момента, он даже не подготовил оружие.
Что я, черт возьми, творю?
Он схватился за вулу, собирающегося наброситься на Кузаку, и начал с ним бороться, атакуя его стилетом. Он наносил удар за ударом. Он определенно наносил урон, так как вулу вертелся, и ему явно ему это не нравилось, но в итоге, это не работало, так ведь?
Мех. Виной всему был этот маслянистый жесткий мех. Сам по себе, он не был прочным, но он был густым, многослойным и спутанным, создавая подобие подушки. Харухиро мог втыкать свой стилет по самую рукоять, но насквозь эту «подушку» он пробить не мог.
Тут было даже больше проблем, чем с похожей на панцирь кожей гуорелл. В таком случае, согласно всяким инструкциям, ему следует нацелиться на глаза или типа того?
Вулу взвыл и поднялся на задние лапы.
— Ох?! — вскрикнул Харухиро.
Неужели эта тварь действительно медведь, а не волк? В том смысле, что она же огромна, когда так стоит.
— Вуа?! Ох…?! — Кузаку выглядел удивленным.
Харухиро отчаянно цеплялся за спину вулу, но вулу зарычал и яростно встряхнул своим телом, так что он не смог удержаться.
Плохо.
У меня не получается.
Не хватает сил.
Его скинули, и от был отброшен на стену здания. Удар был такой силы, что стена не выдержала, и Харухиро пробил ее.
— Ух… Гх…
А?
Свет…?
— Ой!
Это был… Голос Юмэ?
Харухиро лежал на спине. Похоже, он сильно ударился головой, когда пробил стену. Кажется, у него было сотрясение.
Оглядевшись, он действительно увидел Юмэ. Шихору тоже. И Сетору с Киичи.
О, так вот это что. Склад. Это был склад. Это все проясняло. Вот почему тут было светло. Тут была Юмэ, была Шихору, была Сетора, был Киичи, Мерри тоже тут была.
— А…?
Как странно.
По какой-то причине, выглядело так, что на Мерри не было никакой одежды.
Что это было? Иллюзия? Должно быть так. Ведь нет никакой причины ей быть обнаженной.
— Хару…!
Мерри подлетела к нему. Не буквально, конечно же. Само собой, Мерри не умела летать. Но она была быстра.
Когда обнаженная Мерри обняла его, он подумал, что наверное попал в рай. Нет, скорее всего нет. Это же не рай, верно? Но в таком случае, это все реально…?
— Эй, ты! — Сетора кинула в Мерри зеленоватый плащ. — Надень хотя бы это!
— Ах…! — все еще держа голову Харухиро на коленях, Мерри взяла плащ и прикрыла им грудь. — Э-это… Эм… Моя одежда промокла, так что я переодевалась…
— О-ох. — Харухиро крепко зажмурил глаза. — Ага… Я не буду смотреть. Что бы ни случилось.
— Мяу! Кузаккунс в беде! — закричала Юмэ.
— Мы должны помочь ему! — выкрикнула Шихору.
Юмэ и Шихору почему-то стали суетиться. Нет, не почему-то. Кузаку там в одиночку сражается с вулу. А что я тем временем? Что это? Нормально ли это, что я использую ноги Мерри, как подушку, пока она переодевается?
— Ум… Эм… Хару, я уже оделась сверху, так что…
— Ох, ох-х…
Харухиро открыл глаза и поспешно сел. Он взглянул на Мерри.
Мерри поднималась. На ней, как и положено, был зеленый плащ. Только ноги были оголены. Она сказала, что оделась сверху, значит ли это, что под этим плащом…?
Он замотал головой. Даже если под плащом она совершенно голая, какое это сейчас имеет значение? К тому же, раз она решила переодеться, значит ей этого захотелось. Ее прежняя одежда была полностью запачкана. Честно говоря, Харухиро и сам хотел переодеться.
Юмэ держала лук, а на ее плече висел колчан, полный стрел. У Сеторы в руках было копье. Также она держала квадратный щит.
Шихору тоже держала щит, но не для себя, скорее всего она хотела передать его Кузаку.
Если взглянуть еще раз, хоть оно и было маленьким, это здание определенно было складом. Стойки были увешаны мечами и копьями, а к стенам было прислонено несколько щитов.
Тут были луки и стрелы. Была полка с тканью и одеждой. Были сосуды с непонятным содержимым. Какие-то необычные светильники свисали с балок. Были и другие вещи, которые он не мог легко опознать.
Харухиро невольно посмотрел в сторону Мерри, и тут же отвел взгляд. Мерри сидела на корточках и что-то делала под своим плащом. Вероятно, она одевалась.
— Нвах! Звах! С-сах! — Кузаку продолжал в одиночку сражаться с вулу.
— В-верно! — Харухиро пришел в себя, но предже, чем он успел отдать хоть какой-нибудь приказ…
— Щит! — крикнула Сетора, подгоняя Шихору.
— Хорошо…! — ответила Шихору, пролезая через дыру, проделанную в стене Харухиро. Юмэ последовала за ней.
Харухиро ударил себя ладонью по щеке. Соберись, сказал он себе. Он последовал за Юмэ. Сетора взяла Киичи и вышла вместе с ним.
Когда он вышел, Шихору крикнула: «Кузаку-кун…!» — и бросила ему щит. Щит подкатился к ногам Кузаку, но тот лишь глянул на него. Похоже, у него не было возможности его поднять.
Крича и размахивая своей катаной, Кузаку приблизился к вулу. Он смог нанести удар по левому плечу вулу, но все равно не смог его разрезать.
Кузаку замахнулся своей большой катаной.
— Ки-их…!
Он опустил ее вниз. Вулу получил удар по голове, но лишь пошатнулся и немного отошел. Амортизирующие способности его меха были серьезной проблемой. Что вообще с этим можно сделать?
— Болван, не руби! Протыкай! — крикнула Сетора.
Она не просто так это выкрикнула. Она побежала к вулу. Вытянув копье, она ударила им вулу в горло. Невероятно, удар был просто идеальным.
Сетора без колебаний отпустила копье и отпрыгнула назад. — Иди сюда, идиот!
— Рааргх!
Кузаку атаковал вулу. Сорвавшись в атаку, Кузаку высвободил свои боевые инстинкты и стал пугающе жестоким. Вот как все было.
Кузаку обрушился на вулу всем своим телом. Его катана глубоко вонзилась тому в грудь. Что удивительно, к этому моменту Сетора уже вернулась к складу.
— Хару!
Когда он услышал свое имя и повернулся, в его сторону летело копье.
Зачем? Подумал он, но инстинктивно поймал его.
— Ты тоже, охотница! — Сетора кинула еще одно копье Юмэ и взяла одно для себя. — Пошли!
Харухиро убрал свой стилет и подготовил копье, при этом думая, какой же он нерешительный, некомпетентный и бесполезный идиот.
Он наверное никогда и не пользовался копьем. Ну и что?
Кузаку крикнул: «Отойдите пока что!» — в то время как Сетора и Юмэ ворвались в бой, пытаясь быть первыми.
Один из ударов Кузаку оказался особенно эффективным. Вулу оказался полностью на задних лапах.
Не сказать, что копья Харухиро, Сеторы и Юмэ смогли пронзить его, но тем не менее, все три копья неплохо воткнулись. Вулу выгнулся назад от боли, но смог вывернуть свое тело, перед падением на спину, так что он упал на бок. Возможно, он хотел подняться, но похоже, что катана Кузаку и четыре копья, воткнутые в грудь и горло, мешали ему.
— С дороги! — Кузаку в неистовстве набросился на вулу. Он вырвал свою катану и тут же нанес удар. Он пронзил его.
Пасть. Кузаку воткнул свою большую катану прямо в пасть вулу. Но это было еще не все.
— Нвуухх! — Он повернул свою катану с силой вытягивая ее вверх. Голова вулу была разрезана изнутри. Каким бы сильным ни был этот зверь, это должен был быть смертельный удар.
Харухиро вздохнул с облегчением. Затем, словно ругая его за излишнюю наивность, Сетора отдала приказ серому ньясу: «Киичи!»
Он действительно был наивен. Настолько наивен, что даже гадал, что на него нашло. Повсюду все еще завывали вулу. Так что еще не конец. Они еще не победили их. Если они еще не выбрались отсюда, почему же ему было легче?
Мерри вышла из склада, держа в одной руке свой посох, а в другой фонарь. В зеленом плаще, который совсем не был похож на одеяние жреца, она выглядела совсем по-новому, и Харухиро не мог отвести от нее взгляда.
Он мог только корить себя за это. С ним серьезно было что-то не так. Он не мог сделать ничего, что следовало делать лидеру. Разве не Сетора вела себя сейчас как лидер? Он был в кризисе или типа того? Это поэтому?
Нет, как он мог называть это кризисом? Он изначально не был годен для того, чтобы быть лидером. Он никогда и не был хорошим лидером. Тем не менее, у него не было выбора, поэтому он делал все, что ему было по силам, верно?
Если он это называет это кризисом, значит он всегда находится в постоянном кризисе. Находиться в депрессии стало бы для него нормальным состоянием, и он не смог бы никогда из него выбраться.
Он был в унынии, но он должен думать.
Сетора отдала Киичи какой-то приказ, и, похоже, что тот куда-то ушел. Сетора наверное поручила Киичи найти для них путь для отступления.
Мерри держала фонарь. Хорошо ли это? Ведь свет будет слишком выделяться. Хотя вулу ведь ведут ночной образ жизни, значит они хорошо видят в темноте? А если они сами не смогут видеть в темноте, то окажутся в невыгодном положении. Так что лучше быть со светом.
В любом случае, сейчас им надо сбежать. Им надо убираться отсюда.
Он был совершенно невнятным лидером, и была куча вещей, которых он не знал или не мог делать по-другому, но он не мог жаловаться по этому поводу, и, так как он не мог справиться в одиночку, да, ему придется одолжить чужие силы.
— Сетора! В какую сторону нам следует идти?! — крикнул он.
— Подожди! — Сетора сжала зубы, оставив небольшую щель, и издала резкий звук. Она закрыла глаза и стала вращать головой.
Послышалось слабое едва уловимое «Няя».
Откуда был этот звук? Харухиро не мог определить. Похоже, что Сетора услышала его. Она открыла глаза, указывая налево.
— Пока что туда. Не могу гарантировать безопасность, но…
— Вполне достаточно. Кузаку, займи позицию!
— Окей! — Кузаку поднял щит и кивнул.
— Сетора, будь рядом со мной и указывай направление.
— Хорошо, поняла.
— Юмэ, оставайся сзади.
— Мяу!
— Мерри, ты… — Он чуть не запутался. Он чувствовал, что готов расплакаться. Что хорошего в этом? Ему просто нужно вести себя как обычно. Подумать только, он все еще мог вести себя с Мерри, как раньше. — Ты защищай Шихору и будь перед Юмэ!
Мерри сразу же ответила: «Поняла!»
— Шихору, побереги свою магию, — добавил Харухиро. — Мы не знаем, что нас ждет.
Его голос был почти рыдающим.
— Хорошо! — Шихору быстро ответила. Ее голос тоже был таким.
— Итак, пошли!
Харухиро с группой бросились бежать.
Он слышал вой вулу. Он ощущал их передвижения, но сколько их там было и где они? Он совершенно не мог этого понять.
Сетора часто говорила: «Сюда!» и «Туда!», указывая направление. Харухиро просто следовал указаниям, и ему казалось, что все его тело раздирает чувство бессилия. Хоть он и не мог избавится от этого, он как всегда, смог принять и выдержать это.
Оглядываясь назад, не похоже, что никогда не было моментов, когда дела шли хорошо. Но это было лишь изредка. В основном все шло плохо.
Даже, если у него был результат, он никогда не набирал ста баллов из ста.
Всегда было «я должен это сделать» или «мне следует поступить так, но я не могу». Он понимал, что ему нужно исправить свои недостатки, но это было слишком болезненно, поэтому он ничего и не делал.
Оценка, которую он давал себе, всегда была ниже пятидесяти баллов. Сорок семь или сорок восемь, возможно.
— Похоже, мы сможем выбраться! — крикнула Сетора.
Сейчас самое время мне взять себя в руки, подумал Харухиро.
— Чувак, тебе хоть немного весело, жить вот так? — Он подумал, что услышал голос этого идиота Ранты, и ему стало плохо.
Если ты спрашиваешь, весело это или нет, то это сильно отличается от твоих дурацких развлечений и прочего, молча возразил он. Но ты будешь удивлен. На самом деле, это немного весело. Не думаю, что ты это поймешь, Ранта. Когда живешь, как я, не бывает взлетов и падений. Вместо этого тебя может обрадовать или заставить грустить даже незначительная вещь. Мне все равно, если кто-то называет это скучным образом жизни. Тут я ничего не могу с собой поделать. Вот такой вот я. Я могу быть только самим собой.
Похоже, он смог вернуться к своему обычному «я». Из-за того, что случилось с Мерри, он нехарактерно для себя потерял самообладание. Тем не менее, Мерри каким-то чудом вернулась, и Кузаку, Юмэ, Шихору, Сетора и Киичи тоже были в порядке. Наверное, ему стоит считать это удачей.
Ведь Харухиро, являясь лидером, не смотря на все его недостатки, был бесполезен. Учитывая это, удивительно, что все не обернулось еще большей катастрофой.
Ему достаточно было пятидесяти баллов из ста. Даже оценка в районе сорока была неплохой. Он старался изо всех сил, чтобы не набрать меньше сорока. Сам он был в районе пятидесяти, но ему хотелось, чтобы он всегда мог набирать шестьдесят или даже семьдесят.
Каким-то образом он хотел повысить уровень их группы до шестидесяти или лучше. Ему придется сделать все возможное, чтобы это произошло. Это была его обязанность как лидера.
Знай свое место. Не перенапрягайся. Если потеряешь равновесие, то не сможешь достичь цели. Пока что просто успокойся. Смотри. Слушай. Ощущай. Используй все, что можешь. Особенно свою голову. Даже если все повторяется и нет прогресса, не теряй интерес. Продолжай делать это без устали. Есть кое что поважнее пошагового продвижения себя вперед. Продвигай вперед своих товарищей. Думаю, было бы неплохо иметь больше амбиций типа «я хочу сделать что-нибудь грандиозное», или «я хочу, чтобы луди думали, что я невероятный», но в конце концов, у меня почти нет ничего подобного. Желания типа «хочу увидеть много нового» или «хочу воспарить и смотреть вдаль» не имеют со мной ничего общего.
Но для товарищей, я готов как следует постараться.
Я не ненавижу это в себе. Я стараюсь ради товарищей. Это моя основа. Если я потеряю это из виду, то не смогу продолжать идти. Нет, я даже стоять не смогу.
Они вышли из деревни и воссоединились с Киичи сразу, как добрались до полей.
Аву-у-у-у-у-у! Аву-у-у-у! Аву-у! Аву-у-у-у-у-у!
Вой вулу раздавался где-то у них за спинами. По крайней мере, так казалось Харухиро, он не был уверен. Если это правда, то они действительно смогут сбежать. Он надеялся, что это действительно так.
— Киичи! — Сетора снова отправила ньяса.
Киичи побежал впереди группы. Если на пути будут вулу, он предупредит их.
— Я все еще смогу убить парочку! — Кузаку запыхался, но выглядел надежно.
— Мерри, погаси фонарь! — крикнул Харухиро.
— Поняла! — ответила Мерри, и потушила его.
У вулу хорошее ночное зрение. Яркий свет фонаря посреди поля может указать им положение их добычи.
Было облачно и не было луны, лишь несколько звезд. Была удушающая темнота. Даже так, как только его глаза привыкли, Харухиро смог немного различать очертания товарищей рядом с собой.
Воя вулу не было слышно поблизости. Они смогли оторваться, по крайней мере он так думал.
— Все же, они падальщики… — пробормотала Сетора.
Она, должно быть, говорила о вулу. Вулу не так интересовала живая добыча, как представившееся им в деревне пиршество, так что они могли себе позволить не обращать внимания на них. Так было бы в идеале. Тем не менее, это могла быть лишь надежда, поэтому им не стоит ослаблять бдительность.
— Юмэ кажется, что их здесь больше нет поблизости!
Если Юмэ так думает, значит скорее всего так и есть. Но нет, нет, им нельзя расслабляться.
Оставайся осторожным. Пусть это и похоже на трусость, все равно.
— Шихору, ты как? Не устала? — Харухиро не мог ее хорошо разглядеть, когда оглянулся спросить.
— Я все еще в порядке! — ответила Шихору.
Незамедлительно Мерри добавила: «Все хорошо!»
Если бы Шихору стала перетруждать себя, то Мерри остановила бы ее до того момента, как она сказала, что в порядке.
Сетора издала короткий смешок: «Вы, люди…» — начала говорить она, но затем закрыла рот.
— А? Что?
— Ничего. — сказала Сетора и замотала головой.
Шаги Кузаку были тяжелыми. Похоже, ему было нелегко. Довольно поздно отмечать это, но Кузаку все время сражался. Харухиро хотел дать ему отдохнуть, но пока не было возможности. Сейчас было неподходящее время для отдыха. Тем не менее, будет проблема, если он в итоге рухнет.
— Давайте сбавим темп. — сказал Харухиро.
— Оккей! — Кузаку прекратил бежать и стал шагать длинными шагами.
Вой вулу был уже довольно далеко. Неужели, у них получилось?
Фух. Харухиро выдохнул. Всякий раз при возможности он старался расслабиться. Его моральная неустойчивость была его самым главным врагом.
Он сам себе был самым главным врагом. Иронично, что такой слабак, как он, мог быть главным врагом. Это было даже пугающе.
Он был близок к тому, чтобы подумать про Ранту, но прогнал эти мысли. Почему он подумал об этом парне? Они больше не были товарищами, но…
Может быть я так не думаю? Не верится, что он действительно мог полностью предать нас.
Забудь об этом. Могу сказать, что любые размышления о нем сейчас не приведут ни к чему хорошему.
Я хочу расслабиться. Честно, от всего сердца, я просто хочу отдохнуть и расслабиться. Съесть что-нибудь вкусное, хорошенько выспаться. Всего лишь денек. Нет, даже хотя бы пол дня, я хочу провести свое время таким образом. Это невероятная роскошь. Я знаю это. Сейчас следует отбросить подобные мечтания.
— Кузаку. — сказал он.
— Эй.
— Сетора.
— Да.
— Шихору.
— Д-да…
— Мерри.
— Да.
— Юмэ.
— Мяу.
— Хорошо. — с облегчением сказал Харухиро.
Устал ли я?
Нет смысла притворяться. Я устал. Лучше просто принять это. Но я все еще могу продолжать.
Как долго мы собираемся идти? До рассвета? Выдержу ли я?
Я должен рассчитать, предсказать и спланировать все. Трудно сделать точные прогнозы. Тем не менее, впустую просиживать штаны — это худшее, что я могу сделать.
— Мы идем приблизительно на восток…? — спросил Харухиро.
Юмэ ответила: «Идем на северо-восток. Возможно, более восточнее, чем севернее?»
В любом случае, мы окажемся в горах. Лучше всего перед этим хотя бы раз отдохнуть. Скорее всего здесь нет вулу. Давайте отдохнем. Должен ли я сказать это сейчас, заранее? Будет плохо, если мы потеряем цель, так что наверное не стоит об этом пока что говорить.
Уня-а-а-а-а-а-а-о-о-о!
Это был внезапный крик, который скорее всего издал Киичи. Сетора бросилась бежать.
Похоже, произошла непредвиденная ситуация.
Харухиро рефлекторно крикнул: «Подожди, Сетора!» — чтобы остановить ее.
Сетора не остановилась. Она уже была вне досягаемости. Он не мог оставить ее.
— Не гнать! Подготовиться, а затем вперед!
Харухиро вытащил стилет, обошел Кузаку и погнался за Сеторой. Вскоре он понял, что впереди что-то было. Не столько увидел, сколько почувствовал. Сначала он подумал, что земля вздулась, будто небольшой холм.
Гья! Гья! Гья-а-а-а!
Киичи вопил. Это был запугивающий крик, как у кошек, когда они дрались.
Холм двигался… Или было такое ощущение по крайней мере.
— Киичи, вернись! — крикнула Сетора.
— Харухиро? Что это? — Кузаку догнал его.
В какой-то момент Харухиро остановился.
— Я не знаю, но…
ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН…
Низкий тяжелый звук, как при землетрясении, приближался к ним. Он понятия не имел, что это, но не испытывал сомнений, без всяких размышлений, он определенно мог это сказать. Ничего хорошего это не предвещало.
— У-ух! Ох-х…! — У Юмэ было хорошее зрение, так что она могла видеть нечто удивительное, не то, что Харухиро.
— Ма…! — вот и все, что сумела выговорить Шихору. Она собиралась сказать про что-то магическое?
— Это…
Что-то крылось за тем, как Мерри не смогла произнести что-то. Из-за чего именно Харухиро так подумал?
— Я не знаю, что это было, — пробормотал Кузаку. — Но, из какого мира я бы на самом деле не пришел, совершенно невозможно, чтобы он был таким. Серьезно, Гримгар просто куча г…
ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН…
Снова. Оно приближалось? Харухиро не знал. Как он должен с этим справится, если он ничего не знал? Он был без понятия. Но ему нужно что-то сделать с этим. Возможно, его чувства были не такими сильными, как у Кузаку, но его уже тошнило от того, какие вещи постоянно с ними вытворял Гримгар. Тошнило или нет, главное, что они были живы. Они живы здесь, в Гримгаре. Образ неподвижной Мерри с закрытыми глазами промелькнул у него в голове. Этого было достаточно, чтобы разорвать его сердце на куски. Он никогда не хотел проходить через подобное снова.
— Отходим! — Харухиро попятился и повысил голос. — Не разделяемся!
НННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН…
Что это было? Что-то приближалось. Это было ясно. Но, что же это было? Если бы у него была хоть одна догадка…
— Дарк…! — Шихору призвала Дарка, своего элементаля.
Юмэ сделала резкий вдох и выпустила стрелу. Она попала? Или нет?
НННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН…
Мерри произнесла что-то болезненным голосом. Возможно, это было «Сейкайшу…» или типа того.
НННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННСейкайшу.
Было ли это имя? Но откуда Мерри знает его? Не важно.
Харухиро отпрыгнул назад. Ему показалось, что что-то коснулось кончиков его пальцев ног. Нет, ему не показалось, что-то определенно прикоснулось к нему.
— Оно идет снизу! — закричал Харухиро, чтобы предупредить остальных.
ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН Черт, я не вижу. ННННННННННННННННННННННННН Что это? НННННННННННННННН Но оно продолжает приближаться, это я могу сказать. ННННННННННННННННН Я четко ощущаю это. НННННННННННННННННН Оно существует, но в то же время и нет. ННННННННННННН… Я чувствую, как оно проникает в сердце. НННННННННННННННННННННННННННННН… Нет, не позволяй себе заблуждаться.
Он снова почувствовал, как что-то прикоснулось к кончикам пальцев его ног. Харухиро не отпрыгнул. Вместо этого он топнул. Это было не сложно. Оно даже не было мягким. Он мог топтать это, но его нога глубоко погрузилась, и он почувствовал, что его может затянуть.
В конце концов, Харухиро вытащил ногу и отпрыгнул. Было ли это сейчас опасно? Кто знает, что бы случилось, если он не вытащил бы ногу.
Не важно что, но оно существовало. Каким бы безумным оно ни было, он мог прикоснуться к нему. Оно имело материальную форму.
Оно снова прикоснулось к его ноге. Харухиро пнул это.
— Не паникуйте! Это просто… Просто какой-то странный монстр…!
— А-ха-ха-ха-ха-ха! — засмеялся Кузаку. — О Свет, о Люмиарис, даруй свет защиты моему клинку!
Он начертил знак гексаграммы острием своей катаны, и она стала излучать свет. Когда Кузаку взмахнул своей большой катаной, несколько черных комков поднялись в воздух. Они были похожи на массивных гусениц.
— Это просто гусеницы! — сказал Харухиро, поправляя ранее сказанное собой. Но в основном, он говорил это себе.
Это были гусеницы. Не более чем гусеницы. Но раз это были гусеницы, то они были жуткими. Они могли быть ядовитыми, так что следует быть осторожным, но не нужно чрезмерно бояться.
НННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН…
Это «НННННННННННННННННННННННННННННН», что это? Это беспокоило его, но он не смог бы понять этого, даже если стал бы разбираться, так что лучше было об этом даже и не думать. Харухиро пнул гусениц, которые приближались к нему. Отступая по чуть-чуть он все пинал и пинал гусениц, которые оставляли крайне неприятное ощущение, когда он делал это.
Кузаку особо не отступал. — Ор-р-р-а-а-а! — Он сделал большой замах своей катаной, разметая гусениц.
Похоже, что Юмэ тоже использовала свою катану.
Размахивала ли Мерри своим посохом? Что делали Сетора и Киичи? Он не мог проверить.
Шихору крикнула: «Вперед, Дарк!» Видимо, она выпустила Дарка.
Вот только вопрос, будет ли элементаль оказывать хоть какой-нибудь эффект?
В любом случае, этот ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН раздражал. Будто внутри его ушей, внутри его головы вибрировал металлический шар.
ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН
Это был особенный низкий шум.
В очередной раз пнув гусениц, Харухиро вдруг осознал, что у него идет кровь из носа.
НННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН
Что же это может быть? Он чувствовал тепло за своими глазами, было даже больно.
ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН
— Гвех! — Кузаку внезапно подбросил что-то вверх, его меч сверкал в то время, как он выкашивал все больше гусениц, он даже чуть не упал.
НННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН
Потекли слезы, нет, это были не слезы.
ННННННННННННННННННННННННННННННННН
Кровь, это была кровь, вытекающая из его глаз.
ННННННННННННННННННННННННН
Харухиро закашлялся.
ННННННННННННННННННН
У него закружилась голова.
ННННННННННННННННН
Его поймали.
ННННННННННННН
Его правую ногу.
ННННННННННННН
Гусеницы.
ННННННННННННН
Харухиро упал на спину.
ННННННННННННН
Это…
ННННННННННННН
плохо.
ННННННННННННН
Он почувствовал ужасный холод.
ННННННННННННН
Будто бы он потерял…
ННННННННННННН
свою правую ногу.
ННННННННННННН
Что такое…
ННННННННННННН
Сейкайшу?
ННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН
Нет, это плохо, плохо, плохо.
ННННННННН
Он все пинал, пинал и пинал гусениц своей левой ногой, пытаясь сбросить их с правой, затем пополз, пытаясь сбежать. Ему нужно убраться оттуда. Оно собиралось проглотить его.
— Дарк! — позвала Шихору.
Дарк издал странный звук типа «вууунг», сжимаясь во время полета, и Харухиро смог увидеть траекторию его полета. Дарк направлялся прямо в самую гущу гусениц, туда, где их было больше всего — на штуку, похожую на небольшой холм из гусениц.
Но все, что произошло в итоге, было лишь то, что звук ННННННННННННННННННННННННННННН стал сильнее. И больше никакого эффекта.
— Ох-х-х-х! — Кузаку неплохо справлялся, сражаясь в одиночку. Он размахивал своей огромной катаной и так и сяк, находясь в метрах пяти-шести от Харухиро. Но, как бы он ни старался, он все равно вот-вот будет поглощен гусеницами.
— Нет! Нельзя этого допустить! — Мерри буквально кричала. — Бегите! Бегите со всех сил! Нужно отойти на некоторое расстояние от этого. Я собираюсь…!
Что Мерри собиралась сделать? Почему Мерри? Отбросив сомнения, Харухиро развернулся, чтобы уйти.
Кузаку. Кузаку не двигался с места. Он что, не слышал Мерри?
Мерри, Юмэ, Сеторе, или кому-нибудь, он прокричал: «Присмотри за Шихору!»
Защити ее! Я рассчитываю на тебя, подумал Харухиро, бросаясь к Кузаку. Он наступал на гусениц, раскидывал их в стороны, расчищая путь.
— Кузаку! Уходим, Кузаку! — кричал он.
Кузаку повернулся к нему.
— Ах! Прости!
— Быстрее!
— Оккей!
Харухиро побежал в то время, как большое количество гусениц, нет, скорее большой объем гусениц хлынул отовсюду.
Кузаку тоже ускорился. Если гусеницы облепят его как-нибудь, то та часть тела онемеет.
Звук ННННННННННННННННННННННННННННН также усиливался.
Харухиро каким-то образом отбился от гусениц, стряхнул их и убежал, спасая свою жизнь. Гусеницы не были особо быстры. Это его с спасло. Поэтому он и подумал, что не смотря на то, что с этими гусеницами он не сможет справиться, он хотя бы сможет убежать.
Кто-то схватил его за руку, возможно это была Юмэ. Шихору наверное была где-то рядом. Смогла ли Сетора забрать Киичи? А также, Мерри…
Мерри.
Мерри была…
— Дэлм, хэл, эн, сарас, трэм, гиг, альв!
— Уф?
— Даф?
«Уф» скорее всего произнес Харухиро, а «даф» выдал Кузаку.
Харухиро и Кузаку были отброшены вперед почти одновременно, когда сильный порыв горячего ветра ударил им в спины.
Было очень горячо.
Вместо горячего ветра правильнее было назвать это взрывной волной. Харухиро с трудом удалось сделать кувырок вперед, но когда он оглянулся, пытаясь подняться, горячий воздух обжег ему лицо.
— Ох!
Нет, возможно его и не обожгло, но жар был достаточно болезненным, чтобы он мог так подумать. То, что он увидел, было слишком большим, чтобы назвать его столбом пламени. Перед ним поднималась стена, нет, скала пламени.
Магия.
Должно быть, это магия Альв.
Но это не была магия Шихору. Шихору теперь использует только Дарка. К тому же Шихору не изучала ни одного заклинания школы Альв.
— Ауч, ауч, ауч, ауч, ауч! — вскрикивал Кузаку, отползая вперед с впечатляющей скоростью.
Харухиро встал. Горячо. С пламенной скалы слетали искры. Было просто адское пекло.
Харухиро убрал свой стилет в ножны, прикрыл лицо руками и направился к своим товарищам.
Шихору сжалась, глядя на скалу пламени. Она казалась немного не в себе.
Она произнесла лишь пару слов: «Пылающая скала».
Должно быть, это название заклинания. Но Шихору не была той, кто использовал это заклинание школы Альв.
Юмэ посмотрела на Мерри, которая была рядом с ней. Она тут же отвела взгляд.
— Я… — Мерри опустила голову, держась левой рукой за свой лоб. — Я… Сейкайшу. Удалить. Только этим. Не могла. Так что я. Магия. Я… использовала магию. Пока еще могла. Я…
Сетора держала Киичи. Наклонившись, она отпустила серого ньяса на землю. — Жрица. Что такое Сейкайшу?
— Сейкай… шу. — пробормотала Мерри. — Я…
— Я не знаю. — Тихо пробормотала она в итоге.
Харухиро был ошеломлен. Тут он практически ничего не мог поделать.
«Я не знаю» — так сказала Мерри.
Сейкайшу. Даже после того, как она отчетливо произнесла это загадочное слово, Мерри использовала магию. Использовала [Пылающую скалу]. Магию Альв. Это был уже второй раз, когда он видел это заклинание в действии. В первый раз он видел, как его использовал Джесси в деревне.
Мерри не знала его. Только магию света. Жрецы как Мерри не могли использовать магию Альв.
— Надо уходить, пока еще можем. — Харухиро приложил все усилия, чтобы его голос не дрожал. Затем, подойдя к Мерри, он протянул ей руку.
Есть ли у меня решимость? — подумал он. Увидим. Я возьму все это и приму.
— Пойдем, Мерри.
Мерри подняла взгляд. Харухиро не собирался ждать, пока она кивнет. Он взял ее за руку.
Да, конечно, у меня есть решимость.
Харухиро взял руку Мерри и начал идти. Сперва им лучше убраться подальше от пылающей скалы. Он не знал, что такое Сейкайшу, или как там его, но они смогли уйти от этого нелепого монстра. Теперь им нужно на восток.
Если они пойдут на восток, то смогут выйти к морю.
Если они смогут добраться до моря, то как-нибудь справятся.
___________________________________________________________________
27
Хинамацури (яп. 雛祭り), по-русски Праздник девочек или Праздник кукол, один из главных праздников в Японии, который отмечается 3 марта. Также этот праздник известен под названиями Праздник первого дня змеи (яп. Дзёси-но сэкку) и Праздник цветения персика (яп. 桃の節句 Момо-но сэкку).
28
Дружеское сокращение от Мерри.
29
Небольшой город в США в штате Колорадо.
30
Очевидно же, что он хотел крикнуть «Бегите!»