Том 19 Глава 130

1. Волчица и благоухание лепестка

Сколько бы он ни убирался, по углам комнат собиралась пыль, а в заброшенном сарае, само собой, с годами стало просто немыслимо грязно. Он искал ручную мельницу, которая вдруг понадобилась деревенскому совету, но она никак не находилась.

- Странно... не думаю, что выбросил её, и раз Ханна не пользуется ей, она должна быть здесь...

Лоуренс встал, почесал голову и выглянул из пыльного сарая.

- Ты не можешь найти её? - поинтересовалась Хоро, сидевшая на пне перед небольшим старым сооружением, кутаясь в шерстяную шаль. Если бы она тихонько сидела, её, с этими распущенными льняными волосами, длинной юбкой и с ещё чем-то детским в выражении её лица, можно было принять за юную невесту - только что из-под венца.

Однако Хоро была не столь юна, как выглядела, из-под её одежды выглядывал волчий хвост одного цвета с её волосами. Он не был частью одежды, пришитым для тепла, это был самый настоящий хвост, а его владелица являлась воплощением волчицы, прожившей несколько веков.

Больше десяти лет назад она познакомилась с Лоуренсом, в то время странствующим торговцем, и составила ему компанию в его полном приключений путешествии, чтобы, в конце концов, приехать в северную деревню горячих источников - Ньоххиру - в роли его жены.

- Могу ли я попросить тебя вынюхать запах камня, а?

Как воплощение волка, Хоро обладала большими, острыми звериными ушами, а её нюх соперничал с чутьём любой собаки. Она могла даже вынюхать что-то, потерявшееся в горах, но маленький жёрнов, возможно, требовал от неё истинного подвига.

- Если бы ты спал с этим в руках каждую ночь, я бы сумела.

- Если бы я тебе изменил с этим, я бы испытывал жуткие страдания.

Он мог легко вообразить, как Хоро с кружкой эля в руке наблюдает за его мучениями.

- Дурень. Я бы разорвала тебя в клочья за такое прелюбодеяние.

Она наклонилась и упёрлась подбородком на ладонь, демонстрируя ему свои клыки.

Лоуренс подумал, что если что-то подобное случится, она, вопреки ею сказанному, будет скорее грустной, чем злой, и слёзы на её глазах будут куда большим мучением для него, чем простое разрывание на части.

- Я обязательно учту это.

- До тех пор, пока ты будешь следить, чтобы это не покидало твой маленький ум.

Хоро встала и, подскочив к дверям сарая, заглянула внутрь.

- Тут полно вещей.

- Прошло пятнадцать лет с тех пор, как мы начали строить купальню. Так что собралось действительно немало.

- Мм. Правда, видишь это и будто возвращаешься в прошлое.

В сарае хранились и вещи, нередко используемые - топоры, пилы и молотки, и те вещи, которые гости забыли или оставили на хранение, всё это было уложено поверх прочей всячины вроде деталей для ремонта сломанных стульев. Все они, так или иначе, напоминали о прошедших в этой деревне годах.

- Эта сеть, это та, что... Ведь это она была колыбелью для Миюри? - улыбаясь одними глазами, Хоро зашла в сарай и погладила пальцем запылившуюся сеть, свисавшую с потолка.

Точнее, не колыбелью, а небольшим гамаком, куда они укладывали свою дочь, когда им нельзя было отвлечься от какого-то дела, а просто оставив её одну, трудно представить, какую беду может принести чрезмерная энергичность Миюри. Их дочь унаследовала великолепную кровь Хоро, у неё выросли собственные волчьи уши и пушистый хвост, почти такого же размера, как и она сама. Когда Миюри посадили в сетку, она выглядела, как пойманный в ловушку волчонок.

Дни и месяцы с тех пор пролетели как одно мгновенье.

- Она так хорошо помещалась в такую маленькую сеть.

- Да, она быстро выросла, - вздохнул Лоуренс, подумав, что тогда увеличение её роста вдвое увеличивало её энергию вчетверо. - Хм, о, точно.

- Миюри иногда играла здесь. Возможно, она просто взяла мельницу для какой-то из своих затей.

Хоро сначала озадаченно посмотрела на Лоуренса, затем усмехнулась.

- Вполне возможно. Я помню, одно время она заинтересовалась приготовлением мазей.

Их дочь с упоением собирала травы и грибы для захватившего её занятия, перетирала их между жерновами и лепила шарики из полученной массы. Почему-то все деревенские дети были одержимы тогда этой забавой.

- Возможно, положить мельницу на место показалось ей слишком тяжёлой работой, и она просто бросила её где-то в горах, - предположила Хоро.

- Я спрошу её... - с явственным вздохом ответил Лоуренс и положил руку на дверь. - Эй, я уже закрываю.

Хоро, с любопытством обводившая взглядом сокровища сарая, повернулась к нему. Затем, уже собираясь выйти, вдруг остановила взгляд на углу помещения.

- Что не так?

- Ммм... мне кажется, я могу что-то вспомнить...

Хоро потянулась к кучке маленьких предметов, стоявших на деревянной полке. Под слоем грязи и плесени было трудно различить, что там. Хоро взяла один, сдула пыль и обтёрла подолом своей одежды, предмет оказался маленьким стеклянным флаконом. На лице Хоро мелькнула тень улыбки.

- А, да. Этот... из-за него тоже может оказаться невозможным найти мельницу.

- А? - начал переспрашивать Лоуренс, но тут же понял сам, уголки его рта сами собой потянулись вверх, хотя улыбка вышла несколько кривой. - Точно, теперь я вспомнил.

- Ты заполучил этот флакон, когда мы путешествовали, верно? Так давно... - Хоро положила руку на пробку флакона. - Разве Миюри не нашла его здесь и не забросала нас вопросами со своим обычным любопытством?

А потом она вынула пробку, выпуская на свободу воспоминания Лоуренса.

Этот флакон к нему попал во вторую весну, которую он встретил вместе с Хоро.

Путешественники похожи на перелётных птиц. От снежных северных краёв до южных жарких стран и синих морей движутся они весь год во всех направлениях. В отличие от городских торговцев они не привязаны к земле или людям и достаточно свободно меняют одни места на другие. Однако куда бы они ни отправились, везде они останутся чужаками, которым было бы трудно завести близких друзей. Так было всегда. Даже после смерти их тела истлели бы, никем не узнанные, близ какой-нибудь деревни, через которую пролегал их путь, или просто на обочине дороги. Хотя те, к кому приезжали торговцы со своими товарами и делами, встречали их и принимали, это не означало дружбу.

Трудно отделить удобство путешествовать от одиночества. Здравый смысл подсказывал найти кого-то, кто будет сидеть рядом с ним на козлах, чтобы расстаться с тоской одиноких ночей. Просто придётся поступиться какой-то частью удобства.

- Почему мы едем на восток? - раздался её голос сзади.

Она счастливо сидела рядом с ним на козлах, пока три дня назад её настроение не изменилось к худшему.

Он знал причину.

- Разве я не сказал тебе? - ответил Лоуренс, держась за поводья и не удосуживаясь оглянуться назад.

Была весна, ветер всё ещё оставался холодным, но солнце становилось всё сильнее с каждым днем. Повозка двигалась бесконечными полями высокой травы. Лоуренс чувствовал, что Хоро дуется за его спиной. Её хвост, вероятно, раздулся от злости. Лоуренс вздохнул, но не потому, что был раздражён её себялюбием.

- Я хочу, чтобы мы тоже отправились на запад. Мы живём в дороге уже три недели. Я хочу взять всем напоказ комнату с кроватью, набитой шерстью, и напиться вина под завязку. Я хочу поздно проснуться и обедать у открытого окна, лениво поглядывая на суету городских улиц.

И всё же на развилке дороги Лоуренс повернул повозку на восток. Потому что он был странствующим торговцем, и ему предстояла встреча с заказчиком.

- И ты отбросил в сторону такие важные вещи ради возможности заработать!

- Правильно. Я люблю золото. О, прекрасный румион! - преувеличенно возвысил голос Лоуренс и услышал стон Хоро позади себя.

Хоро сама понимала, что в этой ситуации ничего не поделать, просто ей, вероятно, было неразумно ожидать, что они остановятся отдохнуть в городе.

Но настоятель монастыря, которого я знал много лет по мелким делам, попросил меня об одолжении, поэтому у меня не было выбора, кроме как отправиться к нему. И он попросил меня помочь несчастному агнцу, которого неожиданно вызвали домой исполнить долг аристократа, хотя именно его семья решила поместить его в монастырь в юном возрасте. Мы не только сможем приблизиться к этому новому молодому аристократу, вероятно, столкнувшемуся с огромными трудностями из-за своего невежества в мирских делах и совершенно не в состоянии отличить правое от левого, но у нас даже может появиться возможность помочь ему! За это взялся бы любой торговец, а кто нет... тот точно не торговец.

После нескольких совместных с Хоро приключений он ей пообещал больше не участвовать в опасных делах, но он не только полагал, что это дело не из таких, но и предполагал, что это - новая работа, обещающая большой доход. Единственное, чего придётся лишиться, это немедленного отдыха, его придётся немного задержать, но взамен они познакомятся с землевладельцем, что важно уже само по себе.

Хоро должна была уже понять это, но всё ещё нехотя спорила.

- Ты... - словно из глубины души проговорила она.

Если Лоуренс продолжит в том же духе и действительно разозлит спутницу, она наверняка не позволит ему греться ночью её тёплым хвостом под одеялом. Несмотря на весну, оставалось ещё довольно холодно, особенно по ночам.

- Я знаю, знаю. Но в то же время я делаю это и для тебя.

Ответа не было, поэтому он вздохнул, прежде чем продолжить.

- Хотя место, куда мы направляемся, мало, это всё же дом аристократа. Предвижу гостеприимство...

Он внезапно почувствовал тёплое дыхание на затылке и невольно сжался. Хоро различала ложь своими волчьими ушами, это было для неё детской игрой.

Не дожидаясь, пока ему вцепятся зубами в шею, он сдался и обернулся.

- Я понял. Обещаю. Если мы доберёмся до дома аристократа, и они подставят твоему странствующему торговцу холодное плечо, то мы уйдём в ближайший город. Мы потратим наши деньги там.

Если и не с кроватью, набитой шерстью и обитой шелком, то с кроватью, набитой соломой, они, без сомнения, получили бы комнату под крышей в любом городе вокруг. Тогда ужин, скорее всего, составит поросёнок или курица, в крайнем случае, рагу из всевозможных сезонных овощей и грибов. Они продвинулись на юг достаточно далеко, до виноградарских мест оставалось совсем немного, поэтому вина также можно было купить сколько угодно.

- Я хочу распрощаться с холодной кашей и скисшим элем, - заявила Хоро, воткнув в него обвиняющий взгляд и некоторое время пристально глядя им на него.

Затем она, наконец, глубоко вдохнула и шумно выдохнула через нос.

- И ты обязательно должен выкупаться.

Удивлённый Лоуренс невольно принюхался к своей одежде. Вроде, подумал он, не так всё с ней плохо ещё, но потом кое-что понял. Кажется, именно поэтому Хоро хотела остановиться на отдых в городе.

- Если ты хочешь холодными вечерами греться у моего хвоста, тебе надо быть немного опрятней. Я не потерплю никаких клещей или вшей!

Хоро уделяла особое внимание заботе о своём хвосте. Гордостью наёмника были безупречно начищенный клинок и закалённые мышцы, а её гордостью был хвост. Поэтому хотя Хоро делала всё, что могла, чтобы смириться со своим попутчиком, с которого насекомые, казалось, даже прямо сейчас ползли к ней, было очевидно, что она была на пределе.

- Не так уж плохо я пахну... - возразил наудачу Лоуренс.

Это не составляло для него проблемы, пока он ездил сам, но с тех пор, как к нему присоединилась Хоро, он прикладывал некоторые усилия, чтобы быть почище. У Хоро, однако, было своё суждение.

всегда пахну сладким цветочным ароматом, но ты просто никогда этого не замечаешь, - заметила она, поднося руку к носу.

Ей действительно всегда сопутствовал сладковатый аромат, но даже Лоуренс знал, в чём тут фокус.

- Это благодаря маслу, которое ты втираешь в хвост. И оно, кстати, недешёвое.

Хоро пристально посмотрела на него.

- Ты дурень. Я всегда так пахла!

- Раз ты так говоришь...

Спорить было бессмысленно, он повернулся вперёд и снова взял поводья. Даже если бы её мягкий, сладкий аромат, которым лёгкий ветерок щекотал его нос, был просто запахом масла, Лоуренс не возражал против этого. Хотя... Разве так пахнет её масло?

Пока он пребывал в недоумении, Хоро принюхалась и стала смотреть по сторонам.

- Мм... Я вдруг почуяла что-то сладкое. Может быть, кто-то что-то печёт?

- Нет, это... - стал отвечать он, но тут дорога посреди поля резко повернула, и ему стало ясно. - Ага.

- Какое чудо! - не без удивления воскликнула Хоро, её реакция была вполне уместной.

Зелёное поле, словно его кто-то обрезал, превратилось в бесконечный пурпурный ковёр, расстилающийся перед ними.

- Однако... слишком много хорошего...

Лоуренса это не слишком обеспокоило, зато Хоро со своим острым обонянием предпочла зажать нос, пока они двигались по дороге через поле цветов, на чей опьяняющий запах слетелось множество пчёл.

Преодолев с подобными предосторожностями цветочное поле и переехав ручей со скрипевшей грязной и обшарпанной водяной мельницей, они, наконец, увидели свою цель. Как заранее разузнал Лоуренс, деревня, до которой они скоро доберутся, называлась Хадиш. По ширине дорожек между домами он сразу понял, что деревушка эта маленькая. Он не знал, так ли это на самом деле, но ему как-то довелось услышать, что дорожки в деревне сделаны такой ширины, чтобы можно было нести гроб, когда кто-то умрёт. Там, где некому было проводить усопшего, ширина была настолько мала, что повозка на ней не поместится. Но его больше заинтересовало расстояние между домами.

- Может, здешние селяне не ладят меж собой? - предположила Хоро.

До встречи с Лоуренсом она столетиями пряталась в пшеничных полях деревни Пасро, поэтому у неё было довольно острое понимание ситуации в человеческих поселениях. А дома в Хадише были настолько далеко друг от друга, что нельзя было увидеть лицо человека в дверях соседнего дома.

- Но вместе с тем дороги очень чистые. Трава срезана, а земля утрамбована. Меж домами бродит много кур.

Если бы жители деревни не ладили, то куры никоим образом не могли бы свободно бродить, они бы стали причиной вечных ссор или обвинений в воровстве.

Он смотрел на деревню, ветер доносил сладкий аромат, и ему в голову приходило лишь одно слово -

- Должна быть причина. Странно, что на таком большом поле они почти ничего не выращивают.

Все города, окружённые стенами, переполнены, немалое число горожан при первой возможности вышло бы в поле с плугом.

- Может, король здесь злой, и все убежали? Может, нам тоже стоит бежать?

Хоро всё возвращалась к своему, хотя они зашли уже далеко.

- Я не думаю, что такого не может быть, но, по словам настоятеля, человек, занявший место аристократа, действительно заслуживает доверия. Я не думаю, что он сделал бы что-нибудь злое.

- Хмм... - при словах "заслуживает доверия" Хоро нахмурилась. - Как сейчас вижу. Будто они живут каждый день своей жизни на одних жареных бобах и воде, да? Даже за столом они ведут себя так, как будто кто-то умер - так тихо, так мрачно...

Хороший монах должен был стремиться к простой еде и быть молчаливым вплоть до обета полного молчания. Конечно, это полностью противоречило далёкому от таких принципов образу жизни Хоро. Может, это была одна из причин её беспокойства в последнее время.

- Если именно сюда мы должны были попасть, тогда смотри, почему не в тот дом? - спросила Хоро, указывая на один из домов. - С карниза свисают лук и сушёная форель. В саду бродят куры и свиньи, и земля в огороде чёрная.

Глядя на этот дом, можно было подумать, что он ещё тысячу лет будет оставаться таким же, увенчанный короткой и прочной крышей из соломы, на которой будто повалялась целая свора собак. Хотя кровати им предоставят, скорее всего, из колючей соломы, зато Хоро была уверена, что еда будет хорошей. А поскольку местные жители могли готовить стол из того, что собирали прямо с поля, то и выпивки можно было ожидать достаточно.

- Но не каждый монах аббатства будет так строго придерживаться умеренности. Не говоря уже о монастырях, чьи дома посещают семейства утончённых аристократов, даже если это бедные, отдалённые деревни. Я не думаю, что они встретили бы аристократов бобами, жаренными с луком.

И потом, было важно остановиться в доме аристократа. Если это позволят один раз, этим гостям будет разрешено останавливаться здесь снова. Так закладывалось доверие. Это Лоуренс и объяснил своей спутнице. Хоро скривила гримасу, словно проглотила жука.

- И нам предстоит иметь дело с молодым аристократом, внезапно исторгнутым в мир смертных и глубоко обеспокоенным. Если мы справимся, я уверен, что и нам кое в чём помогут, когда откроем лавку.

Он говорил так, словно просто оценивал потери и прибыли, но, конечно, он не собирался дать этому молодому аристократу справляться с делами ему в убыток. Подвернись какой-то непорядочный торговец, желающий воспользоваться неопытностью нового аристократа, не знающего рыночных цен, и сделать на этом быструю монету, он был бы изгнан.

- Ты!.. С меня хватит! - заявила Хоро, сытая этим всем по горло, и свернулась калачиком в повозке.

Хотя Лоуренс находил, что её настроение значительно улучшилось, усталость дороги всё ещё способствовала её раздражительности. Однако он чувствовал, будто с ней это не происходило, пока он не решил остановиться в монастыре. В этом было что-то странное - неужели она так сильно хотела поехать в западные города?

Пока он думал о причинах, из дома, на который указала Хоро, вышло много людей. Впереди всех стоял невысокий, лысый старик, люди за ним казались жителями деревни. Все они казались недовольными, жались друг к другу и разговаривали. Некоторые из них нарочито устремляли взгляд к нему, другие старательно качали головами.

Затем они все заглянули внутрь дома.

- Хоро, - тихонько через плечо позвал Лоуренс.

Даже из глубины повозки благодаря своим ушам она могла услышать, о чём те люди говорили. Конечно, Хоро знала, что если там, куда они направляются, происходят ссоры, то важно заранее уловить суть происходящего.

- Хмм, - лишь буркнула себе под нос волчица.

Удивлённый столь плохим настроением спутницы, Лоуренс стал оборачиваться, и как раз в это время те люди у дома заметили посторонних. Почувствовав на себе их взгляд, он посмотрел в их сторону, они действительно смотрели на него. Лоуренс подъехал на подходящее для разговора расстояние.

- Здравствуйте, - поприветствовал он их. - Я вижу, что все собрались вместе. Может, по поводу весеннего праздника?

Он говорил, улыбаясь, строя из себя недотёпу, неспособного уловить висящего в воздухе напряжения. Жители стали нерешительно переглядываться, пока, наконец, низкорослый старик не посмотрел в его сторону.

- Странник, как я вижу. Праздник в нашей деревне будет летом, - и он довольно неискренне изобразил веселую улыбку. Кажется, этот старик был главой деревни.

Лоуренс сошёл с козел, несколько жителей деревни пристально посмотрели на его коня, кто-то даже пробормотал: "Добрый конь". Свернувшуюся на дне повозки Хоро никто не заметил.

- Да, обычно я двигаюсь по своему торговому пути к северу отсюда, но меня попросили кое в чём помочь.

- Я слышал, что в здешних местах правит новый аристократ, лишь недавно вступивший во владение землями. Мой старый знакомый попросил меня отдать ему дань уважения.

Когда он упомянул об этом, люди позади главы деревни обменялись многозначительными взглядами. Возможно, они вместо обычных для этого времени года занятий собрались сегодня именно из-за аристократа.

- О-хо-хо. Итак, ты имеешь в виду аббатство, откуда приехал наш господин?

- Да. По приказу настоятеля.

Он не знал, по какой причине жители деревни были настроены против землевладельца, и пока он делал вид, что ничего не замечает. Он придерживался своей истории с той же улыбкой недотёпы, он просто приехал исполнить своё поручение.

- И потому не подскажете мне, где поместье господина?

Городские аристократы жили в стенах города, и найти их было несложно, а вот где жили землевладельцы, посторонним было трудно определить. Как бы там ни было, после вопроса Лоуренса глава деревни оглянулся через плечо на людей позади него.

- Так, ты выбрал лучшее время, - сказал он, и жители деревни, толпившиеся у дома, быстро расступились, освободив вход. - Землевладелец как раз сейчас здесь, в этом доме, по делам. Я скажу о тебе.

Пройдя между жителями деревни, глава деревни вошёл в дом. Вскоре он вернулся, за ним следовал человек.

- Это торговец, - сказал глава деревни, деликатно выдвинув человека вперёд.

Про него можно было сказать: "большой человек", он был высокого роста, широкоплечий, с объёмной грудью. Мощью он напоминал дикого барана, его пушистая борода доходила до груди, и по толщине рук казалось, что из плеч у него растут ноги. Хотя его одежда в знак его положения была оторочена мехом, он выглядел не иначе как главарь шайки разбойников. Конечно, крепкие монахи не были редкостью, как и монахи с чертами лица, тронутыми возрастом. Однако что бы себе ни думал Лоуренс, перед ним стоял мужчина возрастом за полсотни лет, мощь его пальцев и форма ногтей явно указывали на годы труда.

Тот растерянный маленький агнец, о котором говорил аббат? Внезапно вызванный из монастыря и водворённый в дом землевладельца?

Глаза мужчины энергично сдвинулись, чуть не скрипнув от скорости перемещения, и остановились на Лоуренсе, глядя сверху вниз.

Не успел Лоуренс прийти в себя и найти какие-то слова, мужчина обернулся и отошёл в сторону.

Из-за спины мужчины появилась девушка с аккуратным лицом и рыжими волосами, собранными сзади на шее в пучок.

- Тебя послали из аббатства Иоанна?

Её длинный плащ был почти лишён вышивки, однако при всей простоте отделки ткань на плащ пошла хорошего качества. С её шеи свисал янтарный кулон в форме слезы. Однако важнее этих красноречивый деталей было то, что большой мужчина неловко поклонился ей.

И хотя ответ Лоуенса был очевиден, от неожиданности он не нашёл слов.

- Что-то случилось? - спросила девушка, заставив его прийти в себя и осознать - это и есть землевладелец.

Как правило, именно старший сын наследует семейное поместье, но если сыновей нет, то были возможны и такие ситуации. И тогда Лоуренс, наконец, вспомнил то, что всё время как-то ускользало от него - видимо потому что он долгое время имел дела с этим монастырём. Поскольку миряне не могли войти в само здание, он с аббатом всегда вёл переговоры снаружи и не придавал какого-либо значения названию монастыря. А полное название было:

монастырь святой Исидоры аббатства Иоанна.

Отправить дочь благородной семьи в монастырь являлось нередко единственным выходом для этой семьи, если она не могла обеспечить дочь приданным, таким образом семья защищала свои права на наследство и избавляла себя от внешних посягательств. И раз девушку из монастыря доставили домой, для аббата вполне нормально беспокоиться за неё, поскольку она не знает, состояние мирских дел и может встретиться с серьёзными проблемами.

И вот тут Лоуренс, наконец, понял причину такого плохого настроения Хоро после их отъезда из монастыря.

- О, нет, приношу свои извинения, - Лоуренс приосанился и достал из нагрудного кармана письмо настоятеля. - Это от аббата.

Девушка - ещё почти девочка - сделала движение, собираясь взять бумагу. Было очевидно, что она не имела понятия, как должны вести себя землевладельцы, общаясь с людьми.

Её тонкие пальцы, покрасневшие, будто она недавно занималась лущением бобов, потянулись к письму, но толстые руки, способные крушить камни, помешали ей. Это удивило девушку, но не Лоуренса. Благородные не принимали вещи напрямую от незнакомцев простого происхождения.

- Б... благодарю... тебя.

Она взяла письмо из рук большого человека, бывшего, скорее всего, кем-то большим, чем просто слугой. Было не вполне понятно, кому предназначалась её сбивчивая благодарность - Лоуренсу или тому мужчине. Однако, прибыв из аббатства совсем недавно, она без колебаний вскрыла письмо и тут же прочитала. Аббат, должно быть, написал что-то хорошее, улыбка медленно расцвела на её лице, придав ему выражение такой невинности, что Лоуренсу представилось, будто она читает Священное Писание в солнечном саду.

Аббат был настолько прижимист при обсуждении цен, что большинство городских торговцев прекратили вести с ним дела. Дошло до того, что ему пришлось доверить доставку товаров аббатства странствующему торговцу, готовому работать за ничтожную прибыль. Но даже она заставляла его волноваться и беспокоиться.

Лоуренс посмотрел на строгие черты лица и карие глаза молодой девушки, у него невольно перехватило дыхание.

Хоро всё это время продолжала злиться.

Поскольку это было женское аббатство, он должен был сразу осознать, что домой могли вернуть именно молодую девушку. И конечно, было бы странно, если бы Хоро не злилась, увидев его решимость выполнить поручение аббата, в результате чего он встретит эту девушку.

Лоуренс чувствовал себя так, будто он отдавил Хоро хвост и даже не заметил этого. Он оглянулся на неё, лежавшую на дне повозки, будто она была каким-то грузом, и когда он подумал, что будет дальше, его сердце упало.

- Господин... Лоуренс?

Услышав своё имя, он вынырнул из своих раздумий. Похоже, юная землевладелица нашла его имя в письме.

- Да. Я Крафт Лоуренс. Странствующий торговец. Я знаком с настоятелем долгое время.

- Это означает, что ты тот, кого следует благодарить за такой вкусный хлеб в аббатстве, - сказала она доброжелательно, на её лице появилась мягкая улыбка.

Большой мужчина рядом с ней за всё время ни разу глазом не моргнул, Лоуренс мучительно ощущал тяжесть его пристального, подавляющего взгляда. Девушка, однако, была полна невинной юности, прямо из монастыря.

- Что делает хлеб вкусным, так это руки пекаря и благословение Божье, - скромно ответил он, и губы юной дамы тронула усмешка.

- Наверное, так и есть, однако в письме сказано, что у тебя есть спутник.

Он увидел, как юные глаза с беспокойством обшаривают повозку, и ему почти хотелось рассмеяться.

- Пожалуйста, прости её невежливость, она лежит в задней части повозки. Кажется, долгое путешествие взяло своё.

- О, тогда ладно, - её глаза чуть расширились от удивления, и она стала торопливо складывать письмо. - Тогда, пожалуйста, зайдите в дом.

Серьёзность её лица при этих словах заставила его почти сожалеть о том, что он солгал.

- Но, кажется, вокруг тебя происходило что-то важное, моя госпожа.

Слова Лоуренса заставили рыжеволосую девушку поспешно оглядеться, лицо её вдруг омрачилось, на нём появилась грустная улыбка.

- Нет... Мы пока закончили.

Лоуренс краем глаза заметил, как несколько сельских жителей удручёно понурилось от этих слов. Юная властительница передала сложенное письмо крупному мужчине, извинилась и повернулась к главе деревни, следившим за разговором.

- Давай продолжим разговор позже.

- Воля твоя, - почтительно склонил голову глава деревни, но его жест был холоден.

Заметила ли это землевладелица, но она предложила Лоуренсу следовать за ней и пошла вперёд, видимо собираясь вернуться домой пешком. Возможно, она никогда не училась ездить на лошади. Лоуренс вспрыгнул на козлы, схватил поводья и поехал за большим мужчиной, который шёл, безупречно выдерживая позицию позади госпожи и чуть в стороне. Лоуренс обернулся и увидел, что жители деревни, возвращаясь в дом главы, выглядели расстроенными, сам глава некоторое время провожал повозку Лоуренса, а потом вернулся в дом.

О чём они могли спорить?

Полный раздумий, он снова повернулся вперёд и увидел, что девушка, шедшая впереди, обернулась и смотрит на него.

- Хочешь знать? - спросила она с беспокойной улыбкой.

Лоуренс мгновение колебался, затем решился.

- Аббат поручил мне помочь тебе, моя госпожа.

Что и было сказано в письме. Девушка, которую он называл "моя госпожа", остановилась, снова беспокойно улыбнувшись.

- Пожалуйста, не называй меня так.

- Тогда как мне тебя называть.

Коротко вскрикнув, девушка поражённо прикрыла рот рукой.

- Прости. Я ещё не представилась.

Она прочистила горло и, приложив руку к груди, и сказала:

- Я Амалия Драустем-Хадиш, седьмой властитель этой земли, - и тихо смущённым голосом добавила. - Я всё никак не могу поверить в это.

Если Амалию отправили в аббатство, значит, у предыдущего землевладельца имелся подходящий наследник мужского пола, что бы быть его наследником. Должно быть, произошло что-то, отнявшее разом жизни как аристократа, так и наследника. Амалия не казалась смущенной их потерей, видимо, не из врождённой жизнерадостности. Вероятно, она пребывала в аббатстве, сколько помнила себя.

- Значит, госпожа Драустем?

- В аббатстве меня звали Амалией.

Казалось, ей не по себе от такого вычурного имени. Но взглянув на большого человека, чтобы узнать, стоит ли называть землевладелицу по имени, Лоуренс увидел на лице того явный запрет. Кажется, между молчаливым вассалом и Амалией уже был спор на эту тему.

- Тогда, госпожа Амалия.

- "Госпожа" - слишком официально...

- Госпожа Амалия, - впервые заговорил крупный мужчина.

Амалия перевела на него взгляд, видимо, они договорились на этом между собой. Девушка нехотя кивнула.

- Ну что ж, приятно познакомиться с тобой.

- Нет, это для меня удовольствие, - почтительно опустил голову Лоуренс. - Итак, аббат поручил мне быть твоим пером в этом мире, госпожа Амалия.

А её мечом был тот большой человек. Амалия пошла дальше, явственно вздохнув.

- Фух... В общем, это довольно невесёлая история, - подступилась она к этой теме. Когда они добрались до дома, Лоуренсу уже поведали о споре, протекавшим нелегко. Хотя спорщики ещё не пришли к решению, всё было достаточно просто.

Семейное имение Драустем было не столько поместьем, сколько роскошной усадьбой.

Для того, кто управлял лишь бедными деревнями, это было не более чем званием, и носителю его тоже приходилось усердно работать на полях, зарабатывая на жизнь. Семейство Драустем владело конюшней и овчарней и разводило рыбу в небольшом пруду, а на траве, росшей во дворе, искали себе пропитание куры и свиньи. Заботился обо всём, вероятно, большой человек. Но сколь простой не представлялась усадьба, о ней явно очень хорошо заботились, и создавалось впечатление, что жить в этом месте достаточно удобно.

Если бы это был форт или небольшой замок, возведённый на холме, то землевладелец со своей семьей и слугами жил бы в очень стеснённых условиях. Число людей, которые могли бы жить с удобством аристократов, было ничтожным.

Когда они добрались до усадьбы, большой человек, его звали Ергин, и он был вассалом Амалии, приготовил гостям комнату.

Похоже, ни он, ни Амалия ещё не обедали, и пока они занялись готовкой, Лоуренсу и Холо было предложено отдохнуть. Их привели в обычную для деревень комнату с земляным полом и открытыми балками вместо потолка, но комната была чистой, а солома на кровати - свежей. Для тела Лоуренса, привычного к твёрдому дну повозки, этого хватало, чтобы чувствовать себя роскошно.

- Хмм. Теперь мы можем немного отдохнуть.

Когда уже в усадьбе Хоро, наконец, вылезла из повозки, Амалия обрадовалась, увидев её одетой как монахиня, но потом разочаровалась, узнав, что эта одежда была на ней лишь для удобства путешествия. Казалось, эта землевладелица душой ещё оставалась в аббатстве. Из-за взглядов, привитых Амалии в аббатстве, она немного опасалась размещать Лоуренса и Хоро в одной комнате. Поэтому Лоуренс сказал ей, что он собирается оставить работу странствующего торговца, открыть магазин и потом жениться на своей спутнице. Это не было ложью, но почему-то оставляло такое впечатление, и, возможно, он ожидал, что его слова улучшат настроение Хоро.

Когда они оказались в комнате, Хоро рухнула на кровать, прежде чем Лоуренс успел положить вещи.

- Ты дурень, - заговорила она.

Лоуренс пристроил вещи в длинный сундук и повернулся к спутнице.

- Ты пойдёшь куда угодно, чтобы помочь беспомощным самочкам, не так ли?

Она указывала, скорее, на его неверность, чем на мягкосердечие.

- Нет, на самом деле... - начал оправдываться Лоуренс, но Хоро уткнулась лицом в подушку и тяжело вздохнула, потом посмотрела в его сторону.

Лоуренсу оставалось лишь сделать, как ему сказано, он послушно закрыл рот, и Хоро снова глубоко вздохнула, шурша хвостом под плащом. Выражение её лица было скорее раздражённым, чем злым.

- Я была недовольна твоим дурацким пренебрежением ко мне, но чтобы подумать, что ты окажешься дурнем настолько, что не заметишь в первую очередь, что аристократом на этой земле является женщина!..

Похоже, она прекрасно разглядела его удивление, когда он понял, что девушка, появившаяся из дома главы деревни, и была землевладельцем.

- Ты необыкновенный дурень.

- Я думал, что землевладельцем будет мужчина, - был ответ Лоуренса, и Хоро раздражённо отвернулась.

Однако это было не пренебрежение, а нечто иное. Не желая сдаваться, он, вздохнув, сел на угол кровати, на которой лежала Хоро.

- Я и понятия не имел, в чём причина такого плохого твоего настроения.

Хоро не смотрела на него, но волчьи уши на освобождённой от капюшона голове были направлены на него. Острые волчьи уши могли расслышать даже нотку неискренности. Подвигав ушами, она медленно повернулась обратно к нему.

- Хмм. Почему у меня плохое настроение? Тебе не хватит наглости обмануть меня, не говоря уже о привлекательности, чтобы обольстить других женщин.

Это должно было прозвучать грубо, но Лоуренс еле сдержал смех.

Хоро ревновала из-за явного рвения Лоуренса направиться в Хадиш помочь несведущей девушке, неожиданно возвращённой домой из женского монастыря. Хотя между ним и девушкой, скорее всего, ничего не было, его беспокойство об этой землевладелице казалось ей странным. С другой стороны, этот же Лоуренс даже не предполагал возможности, что землевладельцем является женщина.

Её выпад был вызван совершенно ненужным беспокойством. Конечно, это было мило.

Лоуренс протянул руку к голове Хоро и провёл пальцами по её мягким льняным волосам. Её уши дернулись

- Может, так и есть.

Мудрая волчица с большим сердцем была единственной, кто рядом с ним путешествовал столько времени. Как бы она ни лицедействовала, главным было то, что он видел под маской.

- Но ты могла наблюдать, с каким благородством я спасаю девушек из трудных ситуаций, а?

- Дурень, - улыбнулась она, не открывая глаз.

Хотя это отклонение от их пути совсем не делало её счастливой, она не стала упорно сопротивляться ему и, скорее всего, именно по этой причине.

Лоуренс полагал, что он и Хоро были очень похожи своей природной добротой, и что она будет гордиться им, если он кому-то поможет. С большей уверенностью он полагал, что Хоро найдёт его более привлекательным. Скажи он это вслух, она бы посмеялась над ним и смешала бы его с грязью, но в итоге следила бы за ним глазами, полными ожидания. И если бы он преуспел, она бы похвалила его.

Её шелестящий хвост, наконец, затих.

Несколько минут было тихо. Потом Лоуренс наклонился поцеловать Хоро в щеку, но её руки вдруг поднялись и легли по бокам его лица, не позволяя приблизиться.

- Сперва вымойся, - и отпихнула его в сторону.

- Что, действительно настолько плохо?

Лоуренс понюхал одежду, но так и смог этого сам определить. Но раз принцесса так сказала, оставалось лишь подчиниться.

- И тебе есть чем заняться. Всё это выглядит довольно хлопотным. С тобой всё будет в порядке? Я не позволю тебе подвергать себя опасности, пока я рядом, так?

Пусть она дулась на него в повозке, но ни одно слово не прошло мимо её ушей. Конечно, если б он сказал ей об этом, она бы наверняка разозлилась и не допустила бы ночью к своему хвосту.

- Твоя сила может решить это мгновенно.

Хоро, обнимая подушку, фыркнула в ответ.

- Я не собака.

Лоуренс пожал плечами и встал.

- Найти ручную мельницу самим несложно.

Спор с селянами, как объяснила по дороге Амалия, был, собственно, о деньгах и начался с вопроса о ремонте водяной мельницы. Ей долгое время не уделяли должного внимания, а когда всё же позвали мастера, оказалось, что работа стоит немалых денег. Мельница и прежде работала неважно, но в суете, связанной с внезапной сменой землевладельца, её совсем забросили, и она стала просто разваливаться. При этом мельница принадлежала землевладельцу, но у семейства Драустем не было достаточно денег для ремонта. И раз селяне платили за её использование, Амалия, учтя советы Ергина, пришла к само собой разумеющемуся решению: собрать стоимость ремонта с селян.

Понятно, что многие жители деревни были против. Не все из них пользовались мельницей в равной степени. Те, кто владел обширными полями и имел много овец, выигрывали бы от использования мельницы.

Также тем, у кого в хозяйстве не было молодых работников, могло быть проще платить деньги и пользоваться водяной мельницей. Она была нужна и самой семье Драустем, получавшей от селян пшеницу в виде налогов и сборов за пользование землей.

В то же время деньги, остававшиеся от платы за использование мельницы, не шли в казну землевладельца, а направлялись на ремонт мостов и дорог. Потому до недавнего времени для селян было правилом перемалывать свою пшеницу в муку на водяной мельнице.

Однако жители деревни не хотели отдавать свои драгоценные монеты и стремились по возможности обходиться без мельницы. И потому со времен предыдущего землевладельца они тайком мастерили ручные мельницы.

Амалия пошла на прямые переговоры с ними, чтобы разрешить ситуацию.

- Если эти ручные мельницы или - что там у них? - если так жители могут обойтись без водяной мельницы, то тогда следует их изъять, но... Хмм, как я это скажу?

- Вот именно. Ты так проникся этим.

- В отличие от тебя.

Он посмотрел на Хоро и наткнулся на улыбку, сияющую на её наклоненной к плечику голове.

- Ты слишком мягок - это в качестве похвалы.

Она начала поддразнивать, значит, её настроение улучшилось, и он не стал отвечать, а лишь пожал плечами.

- И как ты собираешься помочь этой маленькой девочке?

- Я этим занимаюсь. Причиной тому - госпожа Амалия. Но...

- Ты же тоже слышала, не так ли? Водяная мельница загорается почти каждый год.

Это было главным, почему объяснение Амалии было не так легко понять и почему жители деревни были против её предложения.

- Мне не так просто в это поверить.

Водяная мельница сооружается на реке, всегда полной воды. Если на мельнице ночами не жечь свечи, случайный пожар практически исключён. Однако замеченное издали Лоуренсом здание определённо казалось потемневшим. И не от плесени, а от огня. Вероятно, именно поэтому дома в деревне строились так далеко друг от друга.

- Поверить, что цветочное поле загорается каждое лето, превращаясь в море пламени... Это невозможно представить себе на земле, на которой мы живём.

Такое иногда случалось с масленичными цветущими растениями, вызывавшими тревогу во время весеннего цветения или летнего плодоношения, когда солнечный свет заставлял поле с этими растениями вспыхивать. Огонь заставлял их выстреливать семена, которые потом прорастут на выжженных полях. А так как все прочие растения полностью сгорали в огне, эти цветы, раз пустив где-то корни, вытесняли все прочие в этом месте.

Несчастье постигло деревню, когда эти цветы однажды пустили корни и зацвели. По словам Амалии во времена её дедушки их не было, из всех здешних мест только в окрестностях Хадиша появилось это растение.

- Значит, огонь окончательно затухает у реки, но близкое пламя обжигает водяную мельницу, продолжая её разрушать. В прошлом дома загорались в любой момент от подошедшего пламени, им нужно было много дерева для ремонта, и все местные леса стали полями.

- Достаточно умно для них было рассредоточить свои дома, чтобы не дать огню уничтожить их все разом.

В этом районе было мало жителей, потому что они пожертвовали лесами ради домов, половину пространства заняли эти лиловые цветы.

- Чтобы восстановленная водяная мельница прослужила долгое время, им нужно выполоть нужное количество цветов до наступления лета, насколько они смогут, но сейчас напряжённое для сельчан время, жители не захотят это делать.

- И если не будет водяной мельницы, им, возможно, не перепадёт лишних проблем.

Но нельзя печь хлеб, не перемолов пшеницы, а на ручных мельницах молоть слишком долго. Долго - это значит, что в целом селяне произведут меньше товаров и, следовательно, уменьшатся их налоговые поступления, деревня обеднеет. Водяная мельница сохранит им время, что даст возможность обработать больше полей. Они могут продавать больше товаров в городах и покупать больше нужных вещей. Глядя с позиции землевладельца, восстановление мельницы осуществлялось ради жителей деревни.

Представлялось очевидным, что Ергин объяснил это Амалии, а сам он мог узнать об этом от предыдущего землевладельца, бывшего, по-видимому, мудрым правителем. Однако не все были готовы признать весомость доводов в сложившейся ситуации.

- Господин Ергин сказал, что мог бы отобрать ручные мельницы силой, но он и Амалия хотят по возможности избежать этого. Иначе потом могут возникнуть проблемы. Поэтому госпожа Амалия сама пошла к селянам, надеясь, что они сдадут мельницы добровольно.

- Хмм. А это не то же самое, если бы ты втихую нашёл и забрал мельницы? - спросила Хоро, не задумываясь.

Лоуренс иронично улыбнулся.

- Нет. Господин Ергин и госпожа Амалия живут здесь. Но я чужак. Именно от чужаков все несчастья в деревнях. Если мы устроим так, чтобы я был тем, кто вложил замысел в голову госпожи Амалии, я буду сосредоточием негодования жителей. И когда я уеду, человек, которого все ненавидят, просто исчезнет. Я не думаю, что госпожа Амалия подумала об этом, но, похоже, господин Ергин уже прекрасно понял, как лучше всего меня использовать. Наверное, поэтому они дали нам такую хорошую комнату.

Странствующие торговцы, никогда не укоренявшиеся в каком-то месте, могли представлять особую ценность в ситуациях, описанных Лоуренсом. Они привозили товары, нужные деревням, и забирали то, что деревни хотели продать. Даже Хоро, именовавшаяся когда-то богиней, управлявшей урожаями пшеницы, испытала это отношение на себе. Боги никогда не могли стать деревням своими, пусть им и посвящали обряды поклонения в положенный срок, но потом их же обвиняли и в плохом урожае, и во всех иных несчастьях, даже не являвшихся заботой этих богов. Люди не могли выместить свой гнев на односельчанах без последующих проблем, но если обвинить чужаков, всё закончится благополучно. В конце концов, когда боги больше не нужны, можно перестать им поклоняться.

Потому-то Хоро когда-то пробралась в повозку Лоуренса.

Подумав об этом, он решил, что они с Хоро оказались вместе подобно тому, как в одном месте складывают подобные инструменты - им просто нет иного места.

Однако Лоуренс не считал свою работу несчастливой. Именно благодаря ей он встретил Хоро.

- Не делай такое лицо.

Улыбка Лоуренса была чуть-чуть принуждённой. Увидев обиженное лицо Хоро, он потянулся ущипнуть её маленький носик.

- Теперь, когда у меня есть кто-то, кто может разделить бремя держать в руках поводья, что ещё мне нужно?

- Дурень... - раздражённо сказала она, отпихнув его руку.

Но её хвост не находил покоя.

- Однако ты сумеешь найти мельницы? Если это займёт много времени, я могла бы найти их по запаху пшеницы, - добавила Хоро, но на сей раз Лоуренс улыбнулся с уверенностью.

- В состязании на хитрость я не проиграю, ты знаешь!

Он выпятил грудь, и Хоро, бросив на него безразличный взгляд, усмехнулась.

- Кажется, ты решил немного поострить.

- Ты могла быть чуточку нежнее, - пожал плечами Лоуренс.

Хоро сжала своим указательным пальцем его, а затем переплела их пальцы. Она оказалась женственнее, чем он думал. В результате Лоуренс, считавший себя обходительным, продолжил говорить не вполне уверенно.

- В общем, всё это вряд ли будет забавно, тебе не стоит бегать за мельницами, если ты сама не захочешь.

Хоро, не переставая улыбаться, поднесла руку Лоуренса ко рту и обнажила клыки.

- Мне нравится смотреть, как твоё лицо заливают слёзы.

- О, я вижу, тогда мы удержимся вместе.

Уши и хвост Хоро счастливо дёрнулись.

- Дурень, - улыбнулась она и, прижавшись к нему головой, поцеловала его руку. А потом отпустила. - Тогда я буду смотреть, как ты работаешь.

Вскоре в дверь постучали, это Ергин пришёл позвать их к обеду.

Хлеб, что им дали, не был свежим, но зато это был хороший белый хлеб из пшеницы. В суп было добавлено достаточно соли и уксуса, он был хорошо загущён хлебными крошками и в нём плавали большие куски молодой баранины. Но самой удивительной на столе оказалась бутылка, в которой было налито вино.

Амалия прочла предлинную молитву, выученную ею в аббатстве, положив начало собственно еде, и Лоуренс поспешил удовлетворить своё любопытство.

- Какая великолепная бутылка. Такой восхитительный оттенок зелёного цвета.

- Это, кажется, было увлечением моего отца. В подвале усадьбы выставлено много вещей из стекла... И я даже подумывала оставить лишь часть из них, а остальное продать и покрыть расходы на водяную мельницу, но...

Амалия говорила, словно чего-то стыдясь, Ергин, неудобно пристроившийся на углу стола, взглянул на Лоуренса. Его смущал не только его большой рост, судя по его взгляду, он считал, что господин и слуга не должны сидеть за одним столом. Казалось, мышление у него и Амалии сильно разнилось. В том числе применительно к коллекции изделий из стекла.

Амалия наверняка подумала о продаже стекла совершенно спокойно, но для Ергина, без сомнений, даже мысли об этом были кощунством. Семейные реликвии, принадлежавшие предыдущему землевладельцу, обладали достоинством семейных сокровищ.

- Если ты запретишь использовать ручные мельницы, ты сможешь решить проблему водяной мельницы, - заговорил Лоуренс, отламывая кусок хлеба и опуская его себе в суп. - Я видел, как подобное происходило когда-то в прошлом. Я уверен, что могу помочь тебе.

Ергин выпрямился, словно осознал, что Лоуренс тоже понял.

- Ты можешь?

- Да. Даже в просторных деревнях не так много мест, где можно что-то спрятать.

приподнятое настроение Амалии тут же потускнело. Она наверняка надеялась, что жители деревни помогут по доброй воле.

Лоуренс сделал глоток вина, затем сказал тоном жестокого, алчного торговца.

- Нет нужды беспокоиться. Куда хуже уклоняться от уплаты налогов.

Он улыбнулся, давая понять, что это обычный ход вещей. Амалия поморщилась, но не стала смотреть на Ергина, зная, что он не на её стороне.

- В конце концов, водяная мельница сооружается ради самой деревни. О, и, конечно же, я не сделаю ничего, что могло бы тебя побеспокоить, госпожа Амалия. Я могу заняться изъятием ручных мельниц.

- О, но ты...

- Конечно, нести ручные мельницы не так легко, поэтому я хочу попросить помощи у господина Ергина.

Амалия была умной девушкой и сразу поняла, что ей следует держаться подальше от предстоящей грязной работы. Но у неё было ещё и доброе сердце, переполнявшееся растерянностью и виной из-за такой необходимости.

- В любой момент, - коротко и жёстко ответил Ергин.

Амалия посмотрела поочерёдно на Лоуренса и Ергина, потом удручённо уставилась на свои ноги. Быть во власти не так здорово, как считают некоторые, и это занятие не для всех. Лоуренс снова обдумал ситуацию Амалии. К лучшему или к худшему, но люди способны привыкнуть к власти.

Некоторые поэты называли это душевными терзаниями, но по какой-то причине мир не был добр к людям.

- И помочь правителю земли - это нежданное удовольствие для странствующего торговца.

Это было намёком на какой-то доход от его усилий. Молчаливый Ергин тут же открыл рот:

- Семейство Драустем вознаградит твои услуги.

Он решил, что перед ним безжалостный торговец, явившийся извне ради денег, и Ергин был упрямым в своей верности вассалом.

Следя за разговором, Хоро с сочувствием посмотрела на Амалию, но, конечно, вмешиваться не стала, лучше всех зная о беспощадности мира.

- Хорошо, тогда давай пойдём сразу после обеда.

- Госпожа Амалия? - обратился Ергин, землевладелица подняла голову, казалось, желая что-то сказать, но потом она снова посмотрела вниз. Её плечи дрогнули, когда она схватилась руками за конопляное покрывало, столь изящно прикрывавшее её колени.

- Да... всё в порядке...

Лицо Лоуренса внезапно смягчилось, и не потому, что всё прошло именно так, как он представлял. Амалия была мягкосердечной, но у неё хватало смелости противостоять судьбе. И всё, что он должен сделать, это сотрудничать, насколько сможет.

Они решили перевозить мельницы в повозке Лоуренса. Когда он её разгружал, Ергин неожиданно  заговорил.

Лоуренс не перестал работать, он мимолётно встретил взгляд Хоро и улыбнулся вассалу Амалии.

- Мы попросим заплатить за использование повозки, - сказал он, прекрасно зная, что Ергин имел в виду не повозку. - И аббат из аббатства Иоанна полагается на меня. Он скуп и не думает ни о чём, кроме своего аббатства, и никогда не вознаграждает меня должным образом за мои проблемы и за доставку его товаров. Но он сказал, что госпожа Амалия, скорее всего, встретилась с трудностями, и я должен ей помочь.

Это был такой окольный способ торговца передать, что она замечательный человек, заслуживающий внимание аббата.

Ергин, с мышцами на плечах, достойными неистового быка, взял с повозки груз и осторожно положил его на землю. Хотя он немного смахивал на разбойника, он вовсе не был неотёсанным громилой.

- Я уверен, что госпожа Амалия станет отличным землевладельцем.

Лоуренс улыбнулся, снимая остатки груза с повозки.

- Это значит, что стоит помочь ей.

Затем Лоуренс направился к главе деревни.

Хоро на мгновение задумалась, не остаться ли с Амалией, чтобы утешить её, но Лоуренс остановил свою спутницу. Они скоро покинут деревню, утешать девушку - работа Ергина. К тому же Ергин умрёт раньше госпожи, и для неё никогда не будет слишком рано начать учиться, пока его мудрость будет рядом с ней.

Лоуренс направил коня к деревне, пустая повозка громыхала на каждой неровности. Добравшись, он застал главу деревни и прочих селян неготовыми к его вторжению, в разгаре скромного застолья.

Мебель была убрана, земляной пол был выстлан соломой, на которой сидели жители, образуя круг. Прямо посередине стоял медный перегонный котёл. Вероятно, в нём перегоняли эль специально для главы деревни.

- Это... это... - забормотал глава деревни, будучи не в силах скрыть своего замешательства, несмотря на то, что он выглядел самым умным среди селян.

- О, я не буду возражать, если ты останешься там, где ты есть. Я получил право собирать налоги вместо землевладелицы и пришёл с уведомлением.

- Право собирать налоги... Постой, но это...

- Во времена прошлого хозяина был подписан документ, запрещавший использование ручных мельниц, так? И потому согласно этому документу я пришёл их изъять.

Он почти слышал, как становятся дыбом волосы на головах жителей деревни. Но глава тут же подал им глазами знак сверху вниз, как будто кивнув, возможно, пытаясь успокоить их.

- Так, значит?.. Но, как ты видишь, рядом с нами нет кучи ручных мельниц. И в такой лачуге ты не найдёшь, куда бы их можно было спрятать.

Это означало, что всё спрятано заранее. Лоуренс кивнул, не убирая улыбку с лица.

- В самом деле. В отличие от городских домов, потолочные балки открыты, значит, их нельзя спрятать под потолком. Пол не дощатый, а из утоптанной земли. Очевидно, что если вы закопали бы их в земле, выкапывать по надобности было бы обременительно.

Жители деревни были сбиты с толку его рассуждениями вслух.

- А что насчёт полей? Было бы несложно поискать. Нужно лишь протыкать землю палкой. Ведь все посевные работы уже закончены. Больших ям быть не должно.

Некоторые из сельчан сглотнули. Ергин их запомнит.

- Я уверен, что есть много подходящих мест во дворах домов и на дорогах к полям, но они бы выдали себя тем, как выросли бы там сорняки. Я уверен, что их можно спрятать в поле на той стороне реки, но сомневаюсь, чтобы кто-то захотел таскать мельницу так далеко. И что тогда? - Лоуренс огляделся и заглянул в кухню с таким же земляным полом и без двери между ней и комнатой, где все собрались. - В печи... однако, ручные мельницы довольно большие. Да и ручка сгорит.

Тогда где их прячут? Удачно, что он странствующий торговец, а значит, побывал во многих странах и узнал, в частности, что везде все думают одинаково.

- Что-то, что всегда делают при сооружении дома, про что трудно сказать, менялось в нём что-то или нет, о чём никто не станет беспокоиться.

Лоуренс повернулся, оказавшись лицом к лицу с Хоро, стоявшей в дверях и наблюдавшей оттуда за происходящим. Она с безразличным видом посмотрела на него и подвинулась по его почтительному жесту. Под ней оказалась каменная плита.

- Люди постоянно проходят здесь, поэтому у входа появляется яма.

Значит, можно запросто углубить её и прикрыть сверху камнем. И когда сборщик налогов осматривал дом, хозяин дома стоял, волнуясь, у дверей, так что здесь получалась большая слепая зона для мытаря. Когда Ергин взял в руки железный ломик вместо рычага, деревенский голова в досаде стиснул зубы и опустил голову.

- Даже если мы решим молоть на водяной мельнице, она всё равно сгорит при пожаре...

Им придётся уничтожить все эти забавные лиловые цветы, либо хотя бы очищать от них место вокруг мельницы. И заняться столь бесполезными растениями придётся в самое напряженное время.

- Могу заверить вас как торговец, - сказал Лоуренс, - что работа водяной мельницы пойдёт на пользу всей деревне.

Ергин поднял каменную плиту, под ней оказалась ручная мельница.

В итоге они собрали семнадцать ручных мельниц. В нескольких домах мельниц не удалось найти, похоже, их обитатели их просто не имели. Чтобы удостовериться в этом, Лоуренс украдкой бросал взгляд на Хоро, она дала бы знак, если бы жители пытались солгать.

Конь недовольно фыркал, таща вперёд нагруженную повозку.

- Мы справились без применения силы, - вдруг заговорил Ергин, было неясно, сказал ли он это самому себе или выразил так свою благодарность.

- Сила торговца в хитрости, - заметил Лоуренс, сжимая покрепче поводья. - Проблема в госпоже Амалии, верно?

На мгновение ему показалось, что Ергин его ударит, но тот только застонал.

- Она кажется слишком доброй, чтобы быть землевладелицей.

- Невероятно, чтобы люди были бы рады платить налоги. Даже если это к их пользе.

- Налог надо платить сразу.

Путешествующие торговцы хитрили с таможенными сборами и договаривались, чтобы избежать тех или иных налогов, взимаемых городами с населения. Даже если знали, что налог улучшит дороги в городе, сделает его более безопасным, соберет людей отовсюду и расширит торговлю.

- Что ещё хуже, у неё может не хватить денег на ремонт водяной мельницы. Если так случится, ей придётся прибегнуть к более жёстким методам.

Там уже не хватит ручных мельниц, да их уже и не будет в следующий раз.

- Есть другой способ? - спросил Ергин.

Хоро взглянула на Лоуренса, давая понять, что он не должен глубоко влезать в это дело. Он похлопал её по голове, чтобы успокоить.

- Я торговал в самых разных городах и видел налоги всех видов. Я могу придумать немало.

- Это действительно наш единственный вариант...

- Ну, можно было бы найти что-то, что сделало бы жителей деревни богаче.

Без возможности заработать деньги они не могли и платить.

- Мы не торговцы...

- Конечно, - легко ответил Лоуренс, но про себя подумал, что каждый раз, когда Амалия будет взимать новый налог, мягкие области её сердца будут крошиться.

- С моим знанием торговли я мог бы... Госпожа Амалия?

Увиденное им не дало ему договорить. Амалия бежала к усадьбе с другой стороны. У неё в руках было что-то тяжёлое, и её немного мотало на ходу. Она пропала на заднем дворе. Видимо, она куда-то уходила, пока они собирали ручные мельницы.

- Что она делает?

- Ммм... - озадачено промычал Ергин.

Лоуренс посмотрел на Хоро, подумав, что она может это знать. Его спутница казалась тоже удивлённой, но через мгновение она улыбнулась с оттенком радости. Он узнал причину, когда они достигли усадьбы.

Они нашли Амалию, сидящую за столом, где они обедали.

- Ю... юная госпожа? - обратился Ергин, впервые назвав её так.

- Кажется, ты обещал не называть меня так, - резко ответила она.

Засучив рукава, она возилась с чем-то, разложенным на столе. Это были лиловые цветы, принесшие беду в деревню.

- В конце концов, это они во всём виноваты, - продолжала объяснять Амалия. - Если бы эти цветы можно было использовать, жители деревни были бы счастливы срезать их, и мы смогли бы защитить водяную мельницу.

Это была уже не брошенная судьбой девушка, слишком беспомощная, чтобы ждать от неё чего-то, кроме слёз.

- Ты торговец, господин Лоуренс. Если эти цветы понадобятся в далёкой стране, ты мог бы отправиться и продать их для нас.

Хоро бросила на него взгляд, словно поддразнивала: "

Возьмёшься?"

Но у него был единственный ответ:

- Конечно. Если можно получить прибыль.

Это было единственным, что не подлежало обсуждению.

- Теперь, почему бы не попытаться использовать цветы в готовке? Я училась в аббатстве применению ароматных трав. Знаешь, у этого цветка приятный запах.

Она уже принялась что-то изобретать. Хотя предлагать легко, куда важнее найти решимость сделать.

- Если положить это на толстый говяжий бифштекс, можно придать приятный вкус.

- Что-то еще?

- Может, опустить цветы в плохое вино?

Ергин прочистил горло.

- Это как раз то, что я не хотел бы снова попробовать. Хоть в вареном, хоть в жареном виде.

Кажется, он уже всё испробовал с ними и решил, что цветы в пищу непригодны.

- И они слишком ароматны, чтобы овцы, коровы или свиньи стали их есть.

Если бы цветы могли пойти на корм скоту, селяне с удовольствием запустили бы своих животных на цветочные поля. Но было ясно, почему так никто не сделал.

- Продавать просто для украшения домов или ароматизации еды недостаточно.

Цветов было целое поле, почти несчётное количество.

- Тогда почему бы не набивать цветами ароматные мешочки? Мы часто делали это с травами, росшими в аббатстве.

Женское аббатство, от юных девушек до пожилых дам, все шьют мешочки, держа иглы в руках. Должно быть, это было элегантное, успокаивающее зрелище - наблюдать за их работой.

- Ароматические мешочки - это кое-что, а у этих цветов сильный, сладкий аромат. Но всё же это не тот товар, который продашь в больших количествах. Я не могу гарантировать, что количество, которое можно продать, будет существенно.

Что люди купят скорее - приятно пахнущие лепестки или ароматный хлеб? А купив один мешочек, второй купят уже нескоро.

- Если в одном городе продать можно немного, почему бы не продать во многих городах?

- Товар может попасть под дождь в пути, а высушенные лепестки будут лёгкими, но займут много места. Повозка не слишком большая. Если продавать по кружке лепестков в городе, это не принесёт существенной выгоды, и я не могу себе представить, что такое небольшое количество серьёзно сократит поле.

Амалия от разочарования грызла ногти, но вовсе не собиралась сдаваться.

- Тогда... Ну, хорошо. Если они хорошо горят, то почему бы их просто не жечь в печах?

- Должна быть причина, по которой жители села этого уже не делают, - возразил Лоуренс.

- Будет беда, если эти цветы, попав на нашу сторону, укоренятся на ней. Они же являются символом огня. Держать их в наших домах означает лишить людей сна, - высказал своё мнение Ергин.

Такую проблему не решить в спешке. Местные жители были селянами, но отнюдь не глупыми людьми, а их прошлый хозяин был мудрым правителем.

Но Амалия не казалась обескураженной. Лоуренс сейчас мог сказать, что она уже осознавала своё незнание мира. Она приготовилась.

- Я что-то придумаю, - уверенным голосом заявила землевладелица. - Во всяком случае, я много думала в аббатстве.

- Юная госпожа... - пробормотал большой Ергин, его глаза помутнели от усталости.

- Полагаю, я уже сказала тебе не называть меня так, - опять напомнила Амалия с неприятной улыбкой. - Теперь я глава этой семьи.

Лоуренс слегка ткнул Хоро в спину и взял цветок в руку.

- Тогда давай поработаем мозгами.

Они с воодушевлением обсуждали, но действительность не так сладка, как запах цветка. Они думали о том и этом до ночи, и когда в головы уже ничего не приходило, догорела свеча, предлагая прерваться на ночь.

Для Лоуренса с Хоро зажгли ещё одну сальную свечу, а Ергин предложил им эля для лучшего сна - должно быть, это был его способ поблагодарить. Эль был охотно принят.

Вернувшись в комнату, Лоуренс обнаружил Хоро, опередившую его, сидящей у открытого окна и ухаживающей за своим хвостом при свете луны.

- Это похоже на сон, - сказал Лоуренс, закрыв дверь.

Хоро выкусила топорщившуюся прядь шерсти на хвосте и посмотрела на своего компаньона. Она не казалась особенно счастливой.

- Ничего хорошего не случается, когда ты меня хвалишь.

- Ты подловила меня.

Он налил эль Ергина в деревянную кружку и протянул Хоро, которая тут же схватила её и начала торопливо пить, но вдруг остановилась.

- Если их заварить, либо сжечь как топливо, тяжёлый запах повиснет в деревенском воздухе...

Они заметили этот аромат в столовой, этот цветочный аромат, почти сводивший с ума. Хоро обычно была счастлива отведать необычного эля, но она ожидаемо пресытилась запахом.

- Хмм... Что ж, пшеница неплоха, - она глотнула и закашлялась. - Но как это бесполезно.

- Ты про лиловые цветы?

Лоуренс налил ей ещё эля, и кружка мигом опустела. Она неопределённо посмотрела на него и нарочито встопорщила мех на своём пушистом хвосте.

- Что ещё может оказаться таким хорошим задаром?

- Что ещё... Это хитрость странствующего торговца, - улыбнулся Лоуренс.

Хоро снова выпила и ловко упала на кровать.

- Ты когда-нибудь прольёшь так.

- Уснуть, пропитавшись элем, - моя мечта.

- Глупо. Отдай, - он потянулся к кружке, которую она положила на живот, а теперь послушно протянула ему и прикрыла глаза. Но, казалось, там за закрытыми веками, работа её мыслительного процесса ещё не завершилась.

- Просто удивительно, чтобы я, которую называли когда-то мудрой волчицей из Йойтсу, когда-нибудь так беспокоилась бы, что делать с цветами...

- Если бы ты могла придумывать один удивительный способ торговать за другим, я бы давно стал главой торгового дома.

бы сэкономила деньги, и всё было бы моим.

Она перевернулась на живот и положила подбородок на руки, её хвост так и ходил взад-вперёд. Возможно, она представила себе кучу сокровищ высотой с гору и роскошную жизнь, полную выпивки и мяса.

- Но эти цветы... - простонал Лоуренс.

Тогда Хоро села рядом с ним. Её хвост мягко хлопнул его по спине.

- Если бы они были розами... - продолжал её партнёр.

- Горожане часто используют розы на всяких праздниках, так что их можно продавать охапками. Люди усыпают ими дороги, встречая членов королевских семей и семей аристократов. А дальше к югу розы добавляют в роскошную еду и сладости, так что спрос на них действительно велик.

Она пододвинулась поближе, словно очень хотела услышать больше. Лоуренс быстро сдал назад, сказав, что об этом он лишь слышал, а потом продолжил.

- Миндальное молоко, розовая вода и сахар - всё это определённо необходимо для обедов знати. А особенно, когда их смешивают вместе, получается густой, сладкий суп с цветочным ароматом. Затем его варят с рисом и пьют с малиновым сидром на десерт. Или можно добавить имбирь для свежести и сварить в нём перепёлку или утку. Я слышал, ослабевшие от болезни почти сразу поправляются после этого.

Хоро внимала, не моргая, и лишь сглотнула под конец его тирады. Хотя они уже поели во время недавнего обсуждения, она явно была готова съесть ещё. Это немного раздражало его, но в то же время он находил забавным наблюдать за бесхитростной стороной Хоро, связанной с её чревоугодием, и он продолжил.

- Что ещё удивительней, так это конфеты из стран с тёмно-синим морем, где лето длится более полугода.

Хоро схватилась за одежду вокруг его пояса, её хвост взмахнул вперёд и назад.

- Даже в жарких странах, где растут финики, есть удивительно высокие горы, на вершинах которых круглый год сохраняется лёд. В самый зной аристократы посылают слуг в горы за льдом. Затем лёд нарезают тонкими ножами, получая пушистый снег, смешивают с сахаром, поливают розовой водой, добавляют кожуру терпкого фрукта, называемого лимоном, её сначала варят с мёдом, и потом добавляют сам мёд.

Он положил воображаемый снег в воображаемую миску и сделал вид, что вливает туда мёд, глаза Хоро с восхищением следили за его руками.

- Затем, когда всё застынет, они едят это серебряной ложкой. Оно похрустывает во рту, и прохладный, терпкий мёд стекает по горлу... Ой, ой... Хоро!

Она так сжала его бедро, что её ногти глубоко впились в тело.

- Мы должны... отправиться на юг, когда закончим...

- Нет. Не должны, - он пожалел, что так увлёкся. - В любом случае, это дороже, чем даже персики в меду, мы просто не можем себе этого позволить.

Можно было поверить, что Хоро сейчас заплачет, вместо этого она укусила его за ногу.

- Ой, больно же!

Разделив таким образом своё страдание с Лоуренсом, Хоро внезапно подняла голову.

- Вот же, одежду порвёшь...

- Но постой.

- На севере есть лёд, также как и мёд. Лимон, значит... вместо него нам надо взять что-то ещё, а сахар можно найти в портовых городах, да?

Хоро узнавала разные ненужные вещи. Странствуя со своим торговцем.

Если всё это найдётся, кто за всё это заплатит так много?

Её хвост ударился в его спину.

- А розовая вода? Её можно найти, да? Она тоже дорогая?

- Что? - спросил Лоуренс.

Хоро что-то бормотала себе под нос. Должно быть, она припоминала всё, что узнала, и соображала, как бы ей приготовить ледяные конфеты. Потом вдруг сознание отобразилось в её глазах, по ним волной прошло гневное пламя, и она повернулись к Лоуренсу.

- Как ты думаешь, что дороже - эта розовая вода и ещё много там чего или тепло моего хвоста холодными ночами, умм?

Шерсть волка самого высочайшего качества уступала в цене меху оленя, мех оленя был не так ценен, как мех кролика, а мех кролика не мог сравниться с мехом лисы, но даже мех лисы был ничем по сравнению с горностаем. Мех горностая можно обменять на серебряные тренни, но если кто-то хочет купить розовой воды, ему придётся платить золотом того же веса. Это знание глубоко ранило бы гордость волчицы.

Однако Лоуренс не боялся быть разорванным в клочки, потому что она кое-что не так понимала.

- Всего волчьего меха с целого рынка может не хватить на одну каплю розовой воды.

Глаза Хоро расширились, она потеряла дар речи. Потом задрожали её руки, за ними плечи, потом уши и хвост. Дождавшись момента, когда она подняла верхнюю губу, обнажив два острых клыка, Лоуренс заговорил.

- Но ты знаешь, сколько ты вложила в свой хвост?

Хвост, который она постоянно расчёсывала и гладила изо дня в день без отдыха, распухал от малейшего гнева, а кончики волос блестели, будто сделанные из стекла. Что же придало ему этот блеск и этот сладковатый запах, щекотавший его нос?

Хоро посмотрела на хвост, затем повернулась к Лоуренсу.

- Тепло твоего хвоста намного дороже любой розовой воды. Намного, намного дороже, - Лоуренс со вздохом опустил плечи. - Ты не найдёшь своё масло для хвоста у торговца маслами. Оно куплено в аптеке. И было бы полной глупостью применять его в готовке. Но ты выбрала его по одному запаху и купила, не глядя на цену, что лишь показывает, насколько хорош твой нос. Тебе удалось моментально выбрать самую дорогую вещь в аптеке.

Хоро приставала к нему с требованиями дорогих вещей всякий раз, когда он совершал равноценную им глупую ошибку, поэтому Лоуренс никогда не мог серьёзно сопротивляться. И ослаблял завязки своего кошеля с монетами по её требованию, и Хоро покупала то, что хотела без особых колебаний. Но обычно это было что-то, что использовали знатные женщины, а не то, что торговец дарит своей дочери.

Много чего было втёрто в хвост одной Хоро с её уверенными глазами.

- Его собирают из прозрачного верхнего слоя, что появляется при изготовлении розовой воды, затем оно разбавляется другим маслом. Конечно, есть рассказ о тиране большой империи из далёкой давности, который подарил его принцессе, но его не сравнить с неразбавленным очищенным маслом, выжатым даже из одного лепестка розы. По легенде, взяв цветочных лепестков весом в десять толстых лошадей, тиран, наконец, смог заполнить небольшой флакончик размером с кончик его мизинца. Но даже ароматному маслу, которое ты используешь, потребуется целая повозка...

Лоуренс зашел так далеко в своей истории, но последние слова чем-то зацепили его разум.

- Полная лепес...

- Эй... эй?

На лице Хоро отразилось беспокойство, она посмотрела на него снизу.

Затем Лоуренс внезапно повернулся. Он смотрел не на взволнованное лицо Хоро, а на её пушистый, нервно колыхавшийся хвост.

- Целая повозка? - и Лоуренс безотчётно схватил Хоро за хвост и пристально посмотрел на него.

- Ффхха?! - издала странный крик она и попыталась встать. - О-о, мой хвост... Ты такой грубый...

Лицо Хоро покраснело, пытаясь выскользнуть, она извивалась как угорь. Но Лоуренс крепко сжимал свою руку и не выпускал хвост. И даже не рассматривал его. Он был слишком занят сбором воедино всего увиденного в деревне.

У них было топливо. У них были инструменты. У них были материалы. Все необходимое было уже под рукой. Не только это, дело связано с таким продуктом, что результат обеспечен заранее. Сверх того, продукт не был громоздким.

- Это оно! Вот и ответ! - сказал Лоуренс, наконец, вынырнув из моря своих мыслей и улыбнувшись Хоро. И лишь тут он увидел, что её лицо покраснело, и из краёв её глаз бегут двумя струйками слёзы, но было уже поздно.

- Ты дурень! - выкрикнула она, надувая щёки изо всех сил.

Но даже если бы она упала сейчас с кровати, Лоуренс не смог бы перестать улыбаться.

- Может получиться что-то удивительное!

Хоро всё ещё печально проверяла, не оставил ли такой сильный захват Лоуренс неподобающий след на хвосте, когда её партнёр взял её за руки и вскочил с кровати. Она отшатнулась, слегка испуганная его порывом.

- И это будет полезно для заботы о твоём хвосте!

Хоро, с чьим хвостом только что ужасно поступили, попыталась что-то сказать, но Лоуренс потянул её за руки, она даже едва не упала с кровати.

- По-постой, тише, ты!

- Давай, чего ты там? Идём!

Он снял со стены подсвечник и открыл дверь.

- Мы можем помочь этим людям и заодно сделаем состояние!

Хоро раздражённо вздохнула, но не стала отнимать руку.

Опять мы делаем это

, проявилось на миг на её лице и сменилось слабой улыбкой.

Полные масла цветы, которые могли загореться только при свете летнего солнца и обладали ярким ароматом, цвели перед ними бесконечным ковром. В самом центре цветочного поля они установили медный дистилляционный котёл, выход которого был сужен, как у кувшина, и подготовили глину и стеклянные бутылки, что так страстно собирал отец Амалии. С момента, когда топливо разгорится, им надо будет лишь собирать столько, сколько им понадобится.

Всё, что они подготовили, позволяло им превратить лиловое поле цветов, несших бедствие, в продукт, который можно было обменять на золото.

- Примерно так? - землевладелица Амалия, закатав рукава, набивала глину в горлышко перегонного котла, до краёв заполненного лепестками цветов и водой, взятой из реки.

- И потом в эту бутылку... - Лоуренс довольно ловко прикрепил глиной горлышко бутылки к горловине котла под углом. Конечно, стоило бы заказать у мастера трубку из стекла или меди для этого, но пока можно было обойтись и так. Сначала надо было удостовериться, что затея даст результат.

- Я поджигаю, - с беспокойством сказал представитель селян - глава деревни. Все жители, стоя немного дальше, очень волновались, задаваясь вопросом, что потом делать с разогретыми в дистилляционном котле цветами. Но с ними были все необходимые инструменты и умения.

Лоуренс наблюдал, как глава высек огонь, загорелись собранные стебли и листья, в воздух поднялся дым.

- И... дальше? - с мольбой спросила Амалия, стоя рядом.

Когда он рассказал ей свой план прошлой ночью, она была взволнована не меньше его, если не больше, и чуть не пошла прямо в поле с серпом в руке, но Ергину удалось сдержать её. Однако, она вряд ли сомкнула глаза от волнения, под глазами у неё были тёмные, как пепел, круги. Ергин посетовал, что ей следовало бы сохранить своё достоинство землевладельца, но, несмотря на усталый вид, она была довольно оживлена. Пусть она и выглядела кроткой, это не означало, что она предпочла бы погрузиться в молитву.

- Как только всё начнёт кипеть, пар начнёт просачиваться в бутылку. Тогда мы охладим её водой.

Сельские жители отвлеклись от своих работ на полях, чтобы откликнуться на призыв, все держали деревянные ведра и стояли наготове, хоть и неохотно.

- Теперь недолго... Смотри.

Бутылка изнутри запотела. Лоуренс подал сигнал селянам, и они все побрели за водой, а потом стали лить её на бутылку.

- Так пар остынет и стечёт на дно.

Булькала вода в котле, пар постепенно проходил в бутылку. Стояла весна, но горы вверх по течению были ещё в снежном убранстве, и вода в реке была ледяной. Всякий раз, когда люди лили воду на бутылку, она остывала, и они могли видеть, что там внутри.

- Всё больше и больше воды...

- Это... масло... то, что сверху воды? - изумлённо возвысила голос Амалия.

- Похоже, получилось.

У горлышка прилаженной бутылки собиралась плёнка масла. Вокруг уже вовсю пахло цветами, и Хоро, прятавшая глаза под капюшоном, прижала ладонь ко рту.

Понаблюдав за повторяющимся процессом какое-то время, Лоуренс протянул руку, чтобы снять бутылку. Но Ергин остановил его.

- Теперь это моя работа безостановочно продолжать это дело.

А может, он хотел быть уверен, что гость не обожжётся.

Лоуренс улыбнулся и уступил место Ергину.

Мощные ладони осторожно обхватили бутылку и высвободили из глины так, чтобы содержимое не пролилось. Аромат, исходивший от неё, был настолько мощным, что стоявшие радом селяне не смогли сдержаться.

- Вот это запах!

На солнце было хорошо видна чёткая граница между водой и маслом. Ергин указал на горлышко бутылки своей хозяйке. Амалия притронулась к маслу пальцем и вытерла его о приготовленную ткань.

- Невероятно... - только и смогла она вымолвить в своём потрясении.

- Чтобы сделать ароматное масло, нужно много цветов, но это не проблема. А аптекарь разбавит такие сильные духи обычным маслом, прежде чем продать. Странствующему торговцу вроде меня нужно немного полученного масла в маленьком флаконе. Оно не пострадает во время дождя и не обременит повозку.

Он не знал, сколько удастся продать, но явно достаточно много, и пахло это замечательно. Похоже, Лоуренс был вправе ожидать, что жители срежут цветов более чем достаточно.

- Одна проблема, - снова заговорил Лоуренс, и Амалия, поглощённая запахом масла на ткани, а также Ергин, Хоро и глава деревни, посмотрели на него. - Когда вы закончите работать, всё, что вы будете есть в эту ночь, будет сладко пахнуть.

Все рассмеялись, а Ергин даже захлопал в ладоши.

- Этот мудрый странник поделился с нами прекрасной мудростью. Теперь мы должны справиться с испытанием, посланным Богом, и сделать это поле цветов нашим благом!

Предстояло срезать настоящую гору цветов, затем селянам надо было оторвать стебли и листья и подсушить, чтобы они лучше горели. И при этом не забывать об обычной работе в полях. И так, пока цветы не отцветут. Не было времени стоять и смотреть.

Место вдруг стало напоминать разворошённый улей, и Лоуренс, как это делают странники, сделал один, а затем второй тихий шаг. Затем с глухим стуком ему на плечо легла рука.

Он обернулся, это была Хоро.

- Ну, как? Тебя не впечатлила моя хитрость?

Она могла бы позволить ему выпятить грудь от некоторой гордости.

Когда он это сказал, она показала ему раздражённую улыбку из-под капюшона, натянутого до самого носа, и с разворота утопила кулак в его животе.

- Это месть за мой хвост, ты, дурень.

Было не слишком больно, он согнулся, скорее, от изумления.

Хоро посмотрела на приблизившееся лицо Лоуренса и изобразила на своём достаточно страшную улыбку, которую он мог видеть, несмотря на мешавший взору плащ, затем она сказала:

- Я никогда не забуду, что ты спутал мне хвост.

- Н-нет, постой...

- И ещё... - Хоро ещё приблизилась. - Отныне ты должен содержать мой хвост настолько хорошо, насколько это возможно. Теперь ты заслужил милость правителя этой земли и готов сделать целое состояние, да?

- Ч-что?.. Но мы даже не знаем, продадут ли они...

- О, ты не хочешь продолжать спать ночью в тепле ?

Её красновато-янтарные глаза блестели подобно вареным плодам. Хотя он пришёл сюда, соблазнённый ожиданием быстрого заработка, не похоже, что его кошель в итоге потолстеет.

- Хорошо... - покорно ответил он, и Хоро улыбнулась улыбкой невинной девушки.

Затем она сказала.

- В конце концов, я должна регулярно опустошать твой кошель".

Он посмотрел на неё, она счастливо прижалась к его руке.

Жители деревни усердно трудились, а Ергин и Амалия что-то бурно обсуждали. Потом вдруг заметили своих гостей и подошли к ним с располагающими, сияющими улыбками.

- Господин Лоуренс, нет сомнений, что ты Божий дар! - сказала Амалия.

Лоуренс, напряжённо улыбаясь, слегка поднял руку в ответ. Другая его рука была в хватке жадной волчицы, следившей, чтобы не забрали её добычу.

- Совсем нет, - тихо пробормотал он. - Как бы там ни было, я, скорее, жертва, принесённая той, кого когда-то называли богиней...

- Помогать другим - удовольствие для торговцев, - заметила Хоро, её хвост вовсю вилял под плащом.

Лоуренс посмотрел на красивое голубое небо. Зима закончилась, наступала весна.

Это была история о цветочном поле, наполнявшем всё тело сладостью, когда дул ветер.

Стоя перед пыльным сараем, Лоуренс, наконец, очнулся от нахлынувших воспоминаний, вырвавшихся из маленького флакона. Казалось, что его силы не убавилось за эти годы.

- Теперь вспомнил. Миюри совсем не интересовалась этим маленьким флаконом.

- Он может приятно и сладко пахнуть, однако съесть его нельзя.

Миюри была совсем маленькой, чтобы ей хватило одного цветочного аромата.

- Этой дурёхе куда интересней было припрятать ручную мельницу. Поэтому она может скрываться в месте, которое нам не придёт в голову.

Их единственная дочь, Миюри, любила розыгрыши больше всего на свете и была одержима приключенческими историями и охотой за сокровищами.

- Это напоминает мне кое-кого...

- Да, тебя, с твоей одержимостью сокровищами и как ты охотишься изо всех сил за ерундой для этого своего кошеля.

- Нет, я думаю о ком-то, кто выберет лучший кусок вяленого мяса из запасов еды и припрячет его на потом".

- Нет, ты дурень.

- Хо, хо. Кажется, есть кое-что, о чём даже мудрая волчица не знает.

- Я наверняка знаю намного больше твоего!

Эти двое продолжали поддразнивать друг друга, вместе выходя из сарая, стукнувшись при этом плечами, и так же вместе возвращаясь домой. Хотя они ссорились, они крепко сжимали руки друг друга.

Когда они шли, до них донёсся сладкий запах.

Однако это был не цветок, а нечто совершенно иное.

Возможно, аромат счастья.