Том 19 Глава 133

4. Волчица и Пряности - Воспоминания

Стоял отличный денёк.

В отличие от зимы, когда не появлялось солнце и сильно морозило, сейчас воздух, как и положено весной, постепенно прогревался, и становилось тепло. На солнце в тёплой одежде легко взмокнуть, в такое время лучше прятаться в тень. Вечерними закатами уходящий холод ещё давал о себе знать, навевая приятную прохладу. Забавным дополнением в такую пору были намерзавшие на земле ледяные иглы, наступая на них, испытываешь странное удовольствие.

Вот в такую погоду я села на соломенный коврик рядом с ванной опустевшей купальни, собираясь заняться работой. На коврике громоздилась целая гора диких овощей, собранных только что в горах, кое-где с овощей ещё свисали сосульки. В еду шли лишь округлые почки, я их собирала в корзинку. Остальное будет подсушено на солнце, а потом пойдёт на корм лошадям и овцам. Почки будут вариться с куриными косточками и имбирём, получится лёгкий суп. Он был распространён среди тех, кто зимой был лишён иной еды, кроме солёного мяса и рыбы, и заболел от этого.

Попробовав впервые этот суп, я решила, что он годится лишь кроликам, но со временем привыкла, и мне даже стал нравиться хруст овощей и навар с куриных косточек. Хорош он был и в холодные вечера после захода солнца, имбирь, который добавляли в этот суп, приятно согревал. А когда я думала, как прекрасно он сочетается с крепкими напитками, сразу слюнки текли.

Думая об том, я брала справа веточки, обламывала почки, кидала их в корзинку перед собой, а остальное бросала на кучку слева. Тянулось это уже довольно долго. А меня ждал ещё целый ворох других дел. От монотонной работы и тёплого солнца тянуло в сон. Время от времени, поддаваясь дрёме, я клевала носом, сразу каждый раз просыпалась, тёрла глаза и зевала.

Тихое спокойствие погоды в начале весны навевало почти скуку.

- Госпожа Хоро, - услышала я вдруг чей-то голос.

Мои глаза открылись, кажется, меня всё же сморило посреди работы. Я обернулась на голос, рядом стояла худая девушка с волосами белее серебра, из-за которых иной раз казалось, она может исчезнуть под лучами солнца. Селим, девушка, нанятая в купальню "Волчица и пряности". Предполагалось, что она начнёт работать летом, но Селим приехала уже ранней весной, уже жила и работала с нами.

- Мм-хмм... просто не верится, что ты увидела это, - пошутила я, и она несколько раз удивлённо мигнула и лишь потом неловко улыбнулась.

- Господин Лоуренс сказал, что ты наверняка уснёшь, чтобы я разбудила...

Этот дурень

был именно тем, кем я его назвала, но мой порыв скрылся за выворачивающим челюсть зевком. Мой партнёр никогда не замечал действительно важное, однако был очень чувствителен к самым странным вещам. Я потянулась и так раздражённо вздохнула, что Селим вздрогнула.

... фухх. Прости... я не буду засыпать этим летом.

Я прикрыла глаза и тряхнула ушами и хвостом, будто отряхивала воду. И мне удалось немного сбить сонливость.

Когда я продемонстрировала свою сонливость в таком преувеличенном виде, Селим искренне улыбнулась. Она держала себя подчёркнуто вежливо, но было бы прекрасно, если бы она держалась немного свободней.

- Так, а ты что-то хотела?

- Да. Уже почти обед, поэтому я пришла за тобой.

- Ммм. Уже. Скажи им, что я скоро приду.

- Очень хорошо, - она изящно наклонила голову.

Я вдруг заметила, что глаза девушки продолжают смотреть на меня.

- Госпожа Хоро, ты порезалась листом или чем-то подобным?

- Порезалась?

Листья диких овощей были мягкими и не могли порезать, а ножа у меня не было.

- Ну, я почуяла запах крови... - нерешительно сказала Селим.

Я стала осматривать себя и, подняв руку, обнаружила разбухшую пиявку, свисавшую с запястья.

До того я ничего не заметила из-за своего сонного состояния и холодной утренней росы, покрывавшей овощи. Эта тварь по прожорливости не уступала Миюри, и, дорвавшись до вкусной еды, не собиралась отлипать. Когда я хотела отцепить эту прилипалу, Селим меня остановила.

- Госпожа Хоро, пожалуйста, не надо. Пожалуйста, подожди немного. Я принесу огня, - сказала она, ринувшись в главное здание.

Пиявка легко отлипнет, если её прижечь.

- Дурёха. Новой девушке не стоит заходить так далеко.

Я щёлкнула насосавшуюся пиявку, и та дико закачалась на запястье.

Селим была такой худенькой и изящной девушкой, что мне на миг показалось, что она упадёт в обморок от вида пиявки, похоже, я её недооценила. На юге ей с её соплеменниками ежедневно приходилось выживать, сражаясь за еду. Так как она сказала, что они лишь получали шрамы, занимаясь наёмничеством, пожалуй, будет правильнее считать её сильнее, чем я думала. И у неё был хороший нюх.

Селим, как и я, - воплощение волчицы, а человеческая форма не была основной для неё. Одной из причин, почему её наняли на работу в купальню, было то, что мне не нужно было прятать от неё уши или хвост. Однако после её появления мне стало очень неудобно рядом с новым человеком. Стыдно признать, но я была обеспокоена, не окажется ли моё место в собственной стае угрозой. К счастью, страхи не оправдались. Напротив, Селим было свойственно проявлять излишнее уважение ко мне.

Вскоре Селим вернулась из кухни с едва тлеющими углями и стала прижигать пиявку. Поймав момент, когда та отцепилась, она выбросила эту тварь на улицу.

- Тебе надо в обед получше поесть, чтобы восполнить потерянные силы, - улыбнулась Селим и собрала всю очищенную от почек ботву. - Ладно, я уже пойду, разложу всё это на просушку.

- Спасибо тебе.

Девушка оказалась трудолюбивой. Мы с моим партнёром беспокоились в связи с потерей обоих своих молодых помощников в один момент, но с помощью Селим удастся без особых проблем принять новых гостей. С этими мыслями я потянулась до хруста в спине.

- Ладно, пора обедать.

Мой хвост заходил из стороны в сторону, шерсть на нём распушилась на раннем весеннем солнце.

- Как госпожа Селим? - спросил тем же вечером мой партнёр, не отрываясь от своих записей и даже не удосужившись взглянуть на меня.

Я в этот момент ухаживала за шерстью на хвосте и прикидывала, как скоро надо будет отказываться от зимней одежды.

- Она сильно отличается от того, что я себе представляла.

Он повернулся ко мне, видимо, завершив предложение. Мы встретились без малого восемнадцать лет назад и сильно изменились за эти годы, хотя на вид изменения были малозаметны.

Нет, он немного прибавил в весе

, подумала я, глядя на изменившиеся очертания шеи своего спутника.

- Это в хорошую сторону? Или в плохую?

- В хорошую, по большей части, - втерев в свой гребень дорогое цветочное масло, которое мне удалось заставить купить своего партнёра, я поизящней укладывала шерстинки на хвосте. - А всё прочее, что я вообразила плохого, было неверно в хорошую сторону.

- Неверно в хорошую... что? Ты о чём? - лицо моего партнёра приняло озадаченный вид.

Хотя он понимал, что купальне без найма новых людей трудно будет вести дела, он, похоже, ещё беспокоился о найме Селим.

Это не то беспокойство, с которым хозяин лавки нанимает мальчика и сомневается, справится ли тот с работой на должном уровне. Скорее, это неловкость пребывания с молодой женщиной под одной крышей. Однако, Селим вела себя скромно и ненавязчиво, одно для меня в ней было немного неприятно - именно такие девушки нравятся моему партнёру. И он знал, что я хорошо это понимала. Он также осознавал и то, что если что-нибудь случится, поднимется неприятный шум, и старался быть ко всему готовым.

И в то же время я доверяла своему партнёру. Пусть Селим и в его вкусе, я была уверена, что он мне не изменит. Напротив, он всегда задумывался о разных странных вещах, и чрезмерная его забота, связанная с пребыванием у нас Селим, стала проблемой лишь для него.

И ещё, с возрастом он должен был стать спокойней, чем прежде, когда малейшая улыбка такой девушки заставила бы его потерять голову. Теперь он вёл себя с ней достойно, исключительно как хозяин купальни. В то же время он и беспокоился о ней, оторванной от своих друзей.

Конечно, он не будет небрежен со мной из-за неё. И значит, всё было в порядке, и это почти разочаровывало. Сложнее было то, что всё шло немного иначе, чем мне бы хотелось.

- Вообще-то я ожидала немного большего.

Мой партнёр уставился на меня, пытаясь понять смысл сказанного. Он нервно глотнул, заподозрив, что пропустил какую-то проблему, скрывавшуюся за внешним спокойствием ситуации. Мне почти хотелось улыбнуться, наблюдая за ним.

Какой хороший самец

. Это улыбка ощущения своей причастности к его усердному труду в каждой мелочи.

- Это означает... - сказала я, соскальзывая с кровати и становясь рядом с моим партнёром. Махнув кистью руки, я заставила его подвинуться, и он нерешительно подчинился, уступая место. На столе лежало изрядное количество писем, ожидавших, пока просохнут чернила.

- Ты управляешься со всем намного лучше, чем я ожидала, и мне я не удаётся увидеть где-нибудь на горизонте

из слова "ссора".

Лицо его приняло несколько озадаченное выражение, вместе с которым вместо облегчения проявилось некоторое раздражение.

- Что?.. Это означает, что сейчас нет проблем, верно?

- Хмм. Я думала, что мне представится возможность держаться с тобой недружелюбно впервые за долгое время.

Лицо партнёра стало подёргиваться раздражённой улыбкой, и я уткнулась лицом в его плечо.

- Разве тебе не лучше, если бы мы не ссорились?

- Мясо или напиток бодрит куда сильнее, если его приправить перцем, не так ли? Пока Миюри была с нами, мы жили тихо, но теперь её здесь нет.

Я потёрлась лицом о его плечо и махнула хвостом.

- Честно...

Но мой спутник лишь вздохнул и снова вернулся к своим письмам, теснясь со мной на одном стуле. Я ощутила разочарование, прижмись я так к нему прежде, он бы разволновался от одного этого, я помнила это просто восхитительное ощущение. Казалась, всё происходит так, как мне и представлялось.

- Похоже, мы сможем открыть купальню?

Коул, мастер на все руки, ушёл, наша единственная дочь Миюри последовала за ним, а именно они помогали в купальне до недавнего времени. Без этих двух молодых помощников нам просто не хватило бы рук.

Я подозревала, что мой партнёр, возможно, писал письма гостям не с тем, чтобы, поблагодарив их за выгодное пребывание, предложить им снова приехать, а с тем, чтобы просить их повременить с приездом, не будучи уверенным, что купальня сможет принять гостей без дополнительной помощи.

Само собой наша купальня не была обычной, потому что её хозяйка не человек, а потому нанять людей сюда непросто. Вот, если бы я могла бы легко скрывать уши и хвост, но этого мне не дано, что и создавало трудности. Сказать, что я не чувствовала себя в долгу из-за этого, означало бы солгать.

- Госпожа Селим будет много работать. Она способна справиться. С ней будет проще, чем с озорницей Миюри, которая, делая одну работу, создаёт две новые.

- Эта дурёха не более чем шутница. Я не знаю, с кем она останется после всего.

Я вздохнула, мой партнёр посмотрел на меня с непередаваемым выражением лица. Я повернулась к нему и впилась в него глазами, он немедленно отвернул голову, как и положено барану. Потом повернулся ко мне спиной и повесил голову.

- Но с её уходом, кажется, оживление в этом доме угаснет, - продолжила я. - Тебя это не тревожит?

- Я тоже беспокоюсь об этом. У нас также нет и Коула, который общался со всеми этими высокопоставленными священнослужителями... Думая об этом, не могу отрицать, что с ним исчезло кое-что, привлекавшее гостей в нашу купальню.

- Это потому, что ты можешь говорить только о торговле.

- Знаешь, я бы не возражал, если бы ты начала петь и танцевать.

У каждой купальни были свои способы развеивать скуку гостей, приезжавших надолго. Купальня "Волчица и пряности" славилась юным Коулом, способным беседовать на сложные темы, и Миюри, способной затмить любую танцовщицу. Однако, представив, что мне надо будет заменить Миюри, не говоря уже о малыше Коуле, я почувствовала упадок сил.

- Понятно, что это было бы слишком трудно делать в дополнение к твоей повседневной работе. Но я бы хотел это увидеть.

Я без труда распознала по смущению на его лице, что он говорил всерьёз, но этот дурень воистину ничего не понимал. Моя человеческая форма на самом деле выглядит очень молодой для человека. Однако, думая о Миюри, по-настоящему юной, я легко представляла всю безрассудность попытки станцевать вместо неё. Легко видела растерянные улыбки высокопоставленных гостей -

неплохо, неплохо, но что-то не то

Хотя мы с моей дочерью казались почти равными по возрасту, то, что исходило от меня, ощущалось всеми вокруг совершенно не так, как если бы оно исходило от действительно юной девушки. Чувствуя, что дальнейшее развитие темы затронет моё достоинство мудрой волчицы, я поспешила заговорить о другом.

- Ещё я бы могла уделить особое внимание еде.

- Что, еде? Ты что-то думаешь насчёт еды?

- Ханна, возможно, была не слишком рада услышать, у неё будет больше работы.

Ханна не только верховодила кухней, она ещё и тоже не была человеком, на самом деле она была воплощением птицы.

- Мы потеряли кое-кого, таскавшего еду, так что, может быть, это возместится.

Говоря сейчас об этом, я уже не могла понять, наша единственная дочь Миюри больше работала или просто играла, как ей нравилось. Замечательно, что она выросла такой энергичной, но, возможно, мы слишком потакали ей.

- Но без Миюри стало действительно тихо, - сказа мой партнёр, останавливая руку, выводившую буквы, и устремляя взгляд куда-то вдаль.

В это время Миюри обычно сопела на кровати в своей комнате или играла в комнате Коула, который в это время учился при свечах, и когда она слишком беспокоила его своим баловством, он сердито выговаривал ей своё неудовольствие. Как только мой партнёр узнал со всей определённостью, что Миюри тоже отправилась в странствие, он поднял невероятный шум. Я думала, что он, наконец, принял неизбежное, но, похоже, его это всё ещё немного не устраивало.

- Я надеюсь, что они там не попали в беду...

- Письмо же только-только пришло?

- Это верно, но...

Я вздохнула, глядя на своего охваченного сомнением партнёра, и обняла его.

- Ты забыл, кто сидит на твоей стороне?

Партнёр, оттеснённый к краю стула так, что был готов упасть, переставил ногу и сумел удержаться. А затем он улыбнулся.

- Да. Ты всегда на моей стороне.

- Мм. Лучше всего для твоего здоровья было бы забыть о твоей дочери после её замужества.

- О-она не выходит замуж! - на одном чувстве ответил этот дурень, упрямо твердивший себе, что Миюри и Коул не что иное, как очень близкие брат и сестра. Конечно, я знала, что он на самом деле не был против. Он просто наслаждался ролью отца единственной дочери до глубины души. И это означало, что и я должна наслаждаться своей ролью.

- Слушай. Я никуда не уйду. Однако если ты неосторожно отпустишь, меня может сдуть ветром, - сказала я и потёрлась ушами о его острое плечо.

Сальная свеча почти сгорела, было уже поздно.

- Ты так не думаешь? - прищурилась я в мерцающем свете свечи и удовлетворённо улыбнулась.

Мой партнёр всегда выглядел напуганным в такие моменты. Я смутно припомнила, что он как-то сказал о своём ощущении - будто вот-вот упадёт в глубину забвения. Конечно, я поняла, что он пытался сказать.

Это потому, что мы полюбили друг друга и приехали сюда.

- Как ты скажешь, госпожа, - послушно ответил мой партнёр.

Он обнял свою госпожу, встал и взял меня на руки, чтобы отнести в постель. Вскоре свеча погасла, комната погрузилась во тьму.

В купальне было тихо без гостей, я слышала лишь совиное

- Эх-хе, - легко вздохнула я и повернулась в объятиях своего партнёра. - Дорогой, будь со мной нежным...

Как только я это сказала, раздалось глухое

, когда он споткнулся. Он потерял равновесие, мы вместе упали на пол в темноте. Мой глупый партнёр всегда был таким в самые важные моменты.

- Ты... дурень... - пробормотала я, ошеломлённая внезапным ударом, и собиралась продолжить жаловаться, но вдруг осознала что-то странное. - Хм?

Я осознала, что лежу на соломенном коврике.

Передо мной высилась гора диких овощей, сверкающих на весеннем солнце и ожидающих, чтобы кто-то ими занялся. Около ванны больше никого не было, лишь булькала текущая вода.

Похоже, я всерьёз заснула под нежным весенним солнышком. Меня расстроило, что я проснулась в такой хороший момент, но тёплые лучи приятно согревали, будто я, прямо в одежде, опустилась в ванну, мои глаза снова слипались. Но я не могла себе позволить дать Селим увидеть меня в таком состоянии. Я заставила себя подняться и, зевнув, потянулась к куче овощей.

"Но... это был такой живой сон..."

Странное чувство охватывало меня, пока я обрывала почки с очередного стебля.

- Нет, это был не сон. Это случилось вчера... хм? - пробормотала я, вдруг усомнившись.

Сколько же дней я выщипывала почки из овощей? В горах можно было много чего собирать, женщины и дети деревни лениво брели туда сотнями, чтобы заработать немного дополнительных денег. Овощи использовались и на корм домашнему скоту. И когда в деревне не было гостей, каждая семья день за днём собирала, засушивала и хранила столько, сколько могла. Между вчерашним и сегодняшним днем не было никакой разницы, и каждый следующий день мне надо будет повторять то же самое снова и снова.

Овощи в куче ещё покрывала утренняя роса, сверкая на солнце. Теплеть только начинало, и льдинки, плавясь, пузырились как нектар. Если я обрывала почки, это занятие давало мне понять, что в деревню пришла весна. Но сколько раз приходила весна? Десять? Двенадцать? В этом ли году Миюри и малыш Коул покинули купальню? Или в прошлом?

В пшеничных полях, в которых я пребывала в спячке, мне удавалось приблизительно оценивать ход времени по тому, как младенцы становились детьми, дети взрослели, а взрослые старились. Смену лет я замечала по временам года да по разным праздникам, все они приходили и уходили. Остальное просто тянулось нитью в бескрайнем гобелене, который можно назвать "повседневность".

Мои воспоминания об обычных днях были слишком расплывчаты, чтобы понять, что было до, а что после. И это тем вернее, чем старше воспоминания.

В самом ли деле прошлой ночью мой партнёр написал много писем гостям, а затем унёс меня в постель, когда погасла свеча? Не сон ли, взятый из давнишних печальных воспоминаний? Это было подобно памяти о друзьях из родной деревни во время долгой дрёмы среди пшеничных полей.

Ощутив вдруг нарастание тревоги, я подняла взгляд к небу. Обновлённое весною солнце тихо проливало на землю тепло. Слишком тихо. Не сон ли это?

Тревога разгорелась у меня в груди, откликаясь слышимым ушами эхом сердцебиения. Если мне снилось, что в купальне так тихо, я просто не могла представить, насколько тихо за пределами моего сна. Я не такая, как мой партнёр, малыш Коул и другие жители деревни. Вся их жизнь была мгновением для меня. Это не снилось и не казалось, что единственной из всех, кто рядом и близок, останусь я сама, а они однажды навсегда покинут купальню. Это была действительность, ожидавшая меня.

Слёзы тревоги и одиночества наполнили мои глаза, я уже была готова позвать своего партнёра, неважно, придёт он или нет. Но тут стая птиц пролетела над головой, вылетев из леса и порхая друг вокруг друга. Порыв ветра качнул ветки деревьев, по воде в ванной побежала рябь. Щека ощутила лёгкий ветерок. Всё это слишком живо для сна. Готовая заплакать подобно маленькому ребёнку, я посмотрела на левое запястье. Там был виден небольшой шрам, сюда укусила пиявка. Поцарапав шрам, я ощутила боль.

Это не сон, я уверена, что в ту ночь, когда меня укусила пиявка, я покусывала своему партнёру и плечи, и шею, и вообще его всего. Вспомнив все эти подробности, я, наконец, вернулась к действительности. Сон заставил моё воображение сойти с ума.

- Что за глупость...

Вслед за облегчением пришло смущение.

Глубины моего сердца были завалены мрачными воспоминаниями. Вес моего счастья, почти слишком тёплого для уюта, удерживал их под плотной крышкой. Я почти всегда забывала об этом, но когда моя защита слабела, тьма просачивалась наружу. У этой тьмы внутри неё было имя - одиночество.

Моя счастливая, ежедневная обыденность перетекала из вчера в сегодня, не различая их. Если я была слишком счастлива, время пролетало слишком быстро.

Вот почему мои слова партнёру прошлой ночью не были ложью. Было что-то, чего я ждала от Селим, новой девушки. Во-первых, просто выполнять свою часть работы, помогая нам, ведь эта купальня стоила моему партнёру и крови, и пота, и слёз. А во-вторых, она должна была стать искрой, от которой загорелась бы ссора между мной и партнёром. Тогда память об этой стычке и последующем примирении вплетётся чёткой картинкой в мой гобелен повседневности, станет очерченным событием в моей памяти, плотно запечатывая крышку моего колодца одиночества.

Прочие сотни и тысячи дней, не отмеченные раздорами, станут подобными моему дневному сну и будут унесены далеко в глубины памяти. Время проходило слишком быстро. Мне оставалось лишь оставлять следы своими ногтями, чтобы не забывать. Следы вроде шрама, оставленного пиявкой на запястье.

Существование человека и зверя, в сущности, есть совокупность одних и тех же действий, повторяемых снова и снова. Поэтому всё, что я могла сделать, это просто немного смягчить свою тревогу, чтобы забыть её на следующий день. Обнимать моего партнёра сзади, когда он работает, напиваться крепкими напитками до потери разума, передавать все свои знания моей единственной дочери вместо сказки перед сном, чтобы она могла изловить мужчину, которого любила...

Что ни говори, это всё равно, что пытаться разлить летний воздух по бутылкам, чтобы сохранить его на долгую зиму.

От повторений повседневной жизни изнашивается многое. Потому, когда дни проходили гладко и споро, многое проваливалось мимо моей памяти. Не то чтобы я ненавидела обрывать почки с овощей. Достойная работа помимо ещё более достойной моей работы по поддержанию купальни, и чем лучше я работала, тем счастливее становился мой партнёр. В конце концов, я находила, что живу вполне роскошно. Я себе напоминаю собаку, что держит в пасти кусок мяса и смотрит на своё отражение в ручье, жадно желая отнять мясо у отражения.

- Ну и дурёха же я, - пробормотала я и снова принялась обрывать почки.

Я была счастлива, но мне было грустно, что не было возможности дать имя каждому кусочку моего счастья.

Моё усердие позволило мне справиться с овощами ещё до полудня. Я велела Селим высушить ботву на корм скоту, а сама отнесла годные в пищу почки на кухню и вернулась в главный дом. Сейчас мне хотелось отыскать партнёра и держаться поближе к нему. Словно я была жучком, которого притягивает сочащийся из дерева сок. Партнёр мой и был немного сродни куску дерева, добавляя смысла сравнению.

- Если ты ищешь хозяина, он перед домом, - подсказала на кухне Ханна, принимаясь варить почки.

Выходя из дома, я прихватила несколько кусочков вяленого мяса с полки.

- Скоро будет обед, - не преминула упрекнуть Ханна.

Раз мой партнёр на улице, он, вероятно, занят какой-то тяжёлой работой. Может, пришёл по оттаявшим горным дорогам странствующий торговец и доставил товары, или приплыла по реке лодка с грузом. Если ему приходится переносить что-то тяжёлое, я, конечно, не буду вмешиваться, но смогу пойти с ним в купальню, когда он закончит. С этим я прошла по коридору и вышла из дома, где увидела своего партнёра и Селим.

- Мне жаль...

- Не волнуйся об этом. Это я виноват, что не сказал тебе.

Беседуя, они развязывали снопы ботвы, разложенные у главного входа.

- Чем вы занимаетесь? - поинтересовалась я, заставив обоих повернуться ко мне.

- О, привет. Ты удачно. Можешь помочь?

Селим, стоя рядом, застыла и виновато посмотрела на меня. Её изящные плечи опустились так низко, что стали почти неразличимы.

- Я... увязала снопы не той верёвкой... - почти прошептала она и возобновила работу, судя по всему, она развязывала увязанные прежде снопы.

- Хмм. Мне нужно всё развязать?

- Нет, только обвяжи новой верёвкой. И там кое-где завязано верёвкой из трёх жил, эту тоже снимай.

- Как мне это надоело, - беззаботно ответила я ему, как говорила ему уже тысячи раз, но Селим резко отпрянула, услышав это. Я поспешила поправиться. - О, мм, это не тебе. Я тоже нередко ошибаюсь.

Эта девушка нервничала, попав в незнакомую стаю. Если я шутила с партнёром в своей обычной манере, для ушей новичка это могло прозвучать резко. Мне надо быть осторожней. Я сверкнула Селим особой улыбкой и вернулась к работе.

По словам партнёра, он поручил Селим увязывать ботву старой верёвкой, но та приняла новый шнур за старый. И старая, и новая верёвка из конопли хранились в одном и том же месте в сарае, так что, несомненно, различить их было затруднительно.

Работая втроём, мы быстро управились. Я не упустила шанс высказать бывшему попутчику в торговых странствиях, что всё случилось по его вине, из-за его суетливой расчётливости использовать сначала самое старое.

И хорошо, что Селим допустила небольшую ошибку, это дало мне повод облегчить девушке работу. Исполни она всё безупречно, ситуация стала бы нестерпимой.

Но на следующий день Селим вновь совершила одну маленькую ошибку. Весной жители Ньоххиры проводят небольшой праздник. Они чествуют Альзеури, покровителя горячих источников и всего прочего. Селим взяла свечи, не те свечи, что положено использовать на празднике. Она должна была принести в зал собраний восковые, а принесла коробку сальных.

- Мне так жаль...

Казалось, Селим расплачется из-за своих ошибок. Но эту исправить было несложно - просто заменить свечи, и на её ответственности произошедшее не отразилось. Она всегда работала без жалоб и делала всё, что ей говорили. И, конечно, подобрала нужные свечи, не дожидаясь каких-либо назиданий, и просто понесла их в зал собраний.

Я быстро узнавала Селим всё лучше. Она была прилежной и трудолюбивой, но иногда делала глупые вещи, например, спотыкалась или роняла вещи. И, похоже, сама знала об этом и с замечательным упорством старалась преодолеть своё несовершенство. Она была очень похожа на тех девушек, которые нравились моему партнёру.

В общем, я не особо удивилась ошибке со свечами. Формой восковые и сальные свечи мало отличались друг от друга, и, возможно, Селим никогда не видела пчелиного воска раньше.

Мы с моим партнёром, собираясь спать, поговорили между собой об этом. Сами по себе ошибки не составляли проблемы, они случались достаточно редко, проблема заключалась в том, что сама Селим явно смотрела на них по-другому. С того дня, как она перепутала свечи, её настроение было просто ужасным. Она была добросовестной девушкой и, пожалуй, напрасно изводила себя.

Эта молодая волчица была очень полезна для купальни, и если она уйдёт, меня саму ждут проблемы. А если даже и не уйдёт, её настроение наверняка повлияет и на обстановку в купальне, ведь это место должно нести людям улыбки и радость, поэтому мы не могли мириться с тем, что кто-то мог омрачить всё это гостям.

Но что нам было делать? Селим явно не из тех, кого можно приободрить выпивкой. А если ей и предложить чашку-другую, она смутится ещё сильнее и плотнее замкнётся в себе.

Прожив сотни лет, я впервые столкнулась с подобным случаем и упорно думала, как бы получше вывести Селим из её состояния, но пока размышления не давали результата, к тому же у меня хватало и своей работы, что не давало возможности вплотную заняться молодой девушкой.

Но в один день мой партнёр прошептал мне на ушко:

- Ты хочешь помочь мне с госпожой Селим?

- Можешь найти повод взять её в горы?

Я озадачено оглянулась на него, гадая, что у того на уме.

- Возьми её с собой, скажи, что вы будете искать новые источники или придумай ещё что-то, в общем, не могла бы ты её отвести на другую сторону гор, пока вы ходили бы там?

И тогда я поняла.

- Ты имеешь в виду навестить с ней её семью?

Старший брат Селим и другие родичи строили постоялый двор в двух или трёх горах от Ньоххиры. Они собирались зарабатывать на паломниках, распространяя сведения о том, что это место является священным, что там произошло чудо, связанное с новой святой. Услышав о таком, добрый малыш Коул был бы удручён, но придумал такое решение как раз мой партнёр. Это единственное, что мы смогли придумать в затруднительной ситуации в Сувернере.

Суть в том, что роль святой играла Селим. Она должна была покоиться глубоко в земле, обратившись в серебро, поэтому было бы странно, если бы её постоянно видели на постоялом дворе. Вот её и наняли в купальню "Волчица и пряности", нуждавшуюся в помощниках, но в результате ей пришлось жить отдельно от своих родичей. Хотя в волчьей форме это расстояние Селим могла покрыть очень быстро, так что это на самом деле не было расставанием навсегда.

Я сочла предложение моего партнёра неразумным.

- Разве девушке сейчас не самое время привыкать к своей новой стае? Разве столь быстрое её возвращение к ним не заставит лишь усомниться в решении Селим и её друзей?

Селим с её старшим братом были особенно серьёзны. Когда она впервые зашла в дом, на её лице была написана жёсткая решимость, будто она готовилась к войне. Они были теми волками, которые, определив направление, следуют ему, никогда не сворачивая, несмотря ни на что. И я объяснила это своему партнёру.

- Разумно, в этом есть смысл.

- Дорогой, я серьёзно... - горячо начала было возражать я, но натолкнулась на взгляд своего партнёра.

Он никогда не производил впечатления уверенного в себе человека, всегда казался полным странных предположений, но иногда оказывался столь непоколебимо убеждённым, что даже я, мудрая волчица, могла сломать свои зубы об его убеждённость. В такие моменты ему бы полагалось источать силу, вместо этого его глаза наполнялись какой-то грустью. Всякий раз, видя такие глаза, я легко склонялась перед его волей.

Мои уши и хвост сами собой поникли.

- Я когда-то был странствующим торговцем. Я много раз перевозил людей, которые жили вдали от своей семьи и друзей. Так много людей, которые ничего не делали, лишь жаловались, сидя в повозке. "Я не хочу их видеть", "Я не могу встретиться с ними сейчас, столько времени прошло", "Они меня поколотят, если увидят". Ну и всякое такое.

Он опустился на колени, чтобы наши глаза были на одном уровне, и усталая улыбка отразилась на его лице. Он будто убеждал ребёнка.

- Но когда они, наконец, встречались, они всегда были счастливы. Вопреки разуму.

Он протянул руку, пожелав коснуться моей щеки. Я вздрогнула и отпрянула. Мне казалось, что он тянется к самым мягким частям моего сердца.

- Ты знаешь это.

Он был прав.

Когда-то я хотела вернуться домой, но не знала, не помнила дороги и потеряно торчала в пшеничных полях, а потом мимо проехал молодой торговец, и я против его воли пробралась в его повозку. Мне было всё равно, что будет потом, я так сильно скучала по моей родине.

И затем, повстречав кучу опасностей, мой партнёр привёз меня туда, куда мне нужно было попасть. Сначала я думала лишь, что он просто безнадёжно добросердечный человек, но я ошибалась. Он держался своих убеждений, рождённых его собственным опытом.

- Проблемой может быть то, что родичи госпожи Селим так ей близки.

- Они, вероятно, думают примерно так же, как и ты. Если что-то решают, непременно выполняют. А учитывая, насколько они близки, легко ожидать, что им со временем будет только труднее. Но именно из-за их близости, они, вероятно, думают, что им не следует переходить горы, чтобы навещать друг друга, потому что это будет проявлением слабости и сентиментальности.

- Мм-хмм... И значит... ты хочешь сказать... это будет чем-то иным?

Я оглянулась на него, он горько усмехнулся.

- Я знаю, что госпожа Селим изо всех сил старается быть частью этого дома. Но любой новичок всегда будет чувствовать неуверенность. А с другой стороны, ты помнишь лицо брата Селим, когда он расставался с ней? Он был почти болен от беспокойства. Если ты отведёшь её к нему, возможно ли, что он сурово обойдётся к ней? Он поддержит и утешит её. Это помогло бы ей в сто раз больше любых наших разговоров. У неё есть такой человек, он не так далеко, так почему бы ей не пойти повидаться с ним?

Его рассуждения были похожи на ситуацию, когда возьмёшь в руки спутанный клубок верёвки, найдёшь концы, потянешь за них и поймёшь, что верёвка и не была спутанной всё это время. Есть воля, есть способ, нужно только действовать.

Я бы назвала это очень торговым образом мышления. Конечно, оно не исключало личное отношение моего партнёра к жизни с его врожденной добросердечностью. Во многих купальнях обращались с помощниками, как с инструментами для работы, и такое обращение было ожидаемым в мире людей настолько, что хозяева, которые не наказывали своих работников, уже считались хорошими. Но мой партнёр был не из таких. Те, кто ехал в его повозке за его спиной, становились ему друзьями, и он старался изо всех сил иметь дело с ними по-доброму. Может, это походило на привязанность торговца к своему грузу.

Когда я сама была частью его груза, меня беспокоило, как он будет относиться к другим грузам, а теперь я сидела рядом с ним на месте, с которого управляют повозкой. И поэтому, став ему партнёром в его пути, я могла рассчитывать на него и даже гордиться его хорошим отношением к своему грузу. Мой партнёр настолько притягивал своей свободой от здравого смысла, когда речь шла о его друзьях, что я почти ненавидела его за это.

- Хмм? В чём дело? - спросил партнёр, заметив, наконец, моё состояние и озадаченно уставившись на меня.

Не в силах сдержать тёплого чувства в сердце, я гордо улыбнулась и обняла его за шею.

- Ты такой дурень, такой глупый.

- А? - с подозрением спросил он.

Но, увидев, с каким счастьем подёргиваются мои уши и хвост, понял, что я в хорошем настроении. Он обнял меня за спину в ответ, и я тут же взяла себя в руки.

- Хм... Что касается твоего предложения, то я не против, но в это время в горах ещё есть люди. Ты не будешь возражать, если мы уйдём как-нибудь ночью?

- О, конечно нет. Всё равно нам днём надо работать.

- Дурень. Вопрос не в том.

Мой партнёр выглядел озадаченным, похоже, он не понял, что я имела в виду.

- Я спрашивала, не будет ли тебе ночью одиноко спать одному?

Нашей дочери Миюри тоже не было рядом. После короткого замешательства он слабо улыбнулся.

- Что ж? Когда ты вернёшься домой, ты знаешь, как я буду тебе благодарен.

Мой партнёр уже хорошо знал, как со мной обращаться.

- Хе-хе. Тогда прекрасно.

Теперь я уже не могла себя сдерживать и снова вцепилась в него, счастливо размахивая хвостом.

Луна не была полной в эту ночь, но светила достаточно ярко. После ужина в то время, когда обычно можно было укладываться спать, мы собирались за купальней. Мудрая волчица, способная разом проглотить взрослого человека, прелестная волчица поменьше, больше похожая на тех, что можно встретить, гуляя по лесу. И дрожащий партнёр мудрой волчицы.

- Мне бы твой мех, - проговорил он, выпуская клубы белого пара изо рта.

С заходом солнца, горы накрыл зимний холод.

- Мы вернёмся до рассвета

- Удостоверьтесь, что угольщики и все прочие не смогут вас увидеть.

, - ткнула я его носом, и он в ответ почесал под моей нижней челюстью.

Обычный наш обмен любезностями, но, вспомнив про стоявшую рядом Селим, я ощутила себя смущённой.

- Мм-хмм. Ладно, пошли?

Молодая поджарая волчица словно светилась под лунным светом. Я, конечно, была далека от того, чтобы испытывать зависть, но у меня мелькнула мысль, что будь моя волчья форма таких же размеров, я могла бы оставаться волчицей в одной комнате со своим партнёром.

- Будьте осторожны, - сказал мой партнёр, как и всегда, когда я становилась волчицей.

Проник ли он в мои мысли, я не знала.

Мы молча повернулись и помчались прочь. В таком виде я обычно бежала между горами, чтобы не вызывать лавин потяжелевшего с уходом мороза снега, но в последнее время я этого не делала. Мне нравилось ощущение бега в гору в теле огромной волчицы, когда было трудно ускориться.

На вершине горы за купальней я оглянулась, Селим уже задыхалась.

- Прости. Я слишком быстро?

- Н-нет... а, умм, да...

- замялась с ответом Селим, вероятно, опасаясь доставить мне проблем, если не будет успевать.

- Мы пойдём медленно. Это у меня была первая возможность побегать за долгое время, поэтому я не могла не резвиться, как щенок.

На самом деле я бы понеслась так быстро, как могла, и во весь голос завыла бы на луну. Но сделай я это, услышала бы вся Ньоххира, мой вой взбудоражил бы всех в деревне. Все жители зажгли бы костры и сторожили бы всю ночь. Конечно, мой партнёр узнает виновницу шума и будет стоять с факелом с самым кислым видом.

- Ладно, если потеряешься, сможешь вернуться по запаху, точно?

Волчья пасть Селим послушно изогнулась в улыбке в ответ на подтрунивание.

Мы стали бродить по горам, будто вышли на неспешную прогулку. Я особо не заявляла о правах на территорию, но медведи и олени почтительно смотрели на меня и удивлялись происходившему.

Якобы в поиске источников мы, конечно, добрались до мест, запах которых соответствовал этой цели, но я уже давно нашла все достойные внимания места, ещё в те дни, когда мы только собирались строить купальню. Так, пока эти две волчицы ходили вроде бы случайными кругами, мои ноги неуклонно приближали их к другой стороне гор, где старший брат и родичи Селим строили постоялый двор.

Но Селим не была наивной глупенькой девочкой. Когда мы начали преодолевать второй хребет, она заговорила, словно собравшись с решимостью.

- Госпожа Хоро?

- Умм... мне... прости...

Конечно, притворство моё было достаточно поверхностным.

- Почему ты извиняешься? Ты проследовала за мной так далеко, не так ли

? - сказала я, слабо улыбнувшись, поэтому Селим больше не говорила.

Однако, согласившись с мнением моего напарника, в глубине сердца я ещё сомневалась, не слишком ли далеко мы лезем не в своё дело.

Несомненно, Селим обдуманно пришла в купальню. Если бы ей уделили особое внимание лишь потому, что после нескольких ошибок она упала духом, такое отношение к ней, как к ребёнку, могло и навредить.

Но когда слишком много думаешь, всё начинает казаться намного сложнее, чем при мгновенном озарении, и, в конце концов, проблема уподобляется змее, заглотнувшей собственный хвост. Поэтому предложение моего партнёра испробовать первое, что пришло в голову, надеясь выказать свою искренность, казалась свежей и, скорее всего, правильной.

Когда я сама застревала на чём-то - на своём звании мудрой волчицы, например, вечной юности, или на том, что я не-человек, - именно мой партнёр брал меня за руку и тянул за собой. Ничего не предрекая, не зная, чем всё завершится.

И вот, по воле судьбы Селим присоединилась к нашей стае. И если бы это было бы ей в радость - лучшего и не надо было бы.

Мы молча продолжали свой путь, осматривая все щели и впадины на склонах и в долинах, которые казались способными хранить ценный источник. И, наконец, добрались до третьего хребта. Растущая луна давно прошла высшую точку в небе. Когда умирает ночь, спят даже трава и деревья.

Когда я задумалась, не мёрзнет ли мой партнёр в одиночестве, я увидела кого-то, двигавшегося за скоплением деревьев на предельном для зрения расстоянии.

- Как замечательно, что ты вышел встретить её

, - с улыбкой пробормотала я.

Меня вряд ли можно было услышать с такого расстояния, но за первой тенью показалось ещё несколько. Ветер сейчас дул с горы, должно быть, он донёс запах.

- сказала я Селим, стоявшей рядом, надеясь ободрить её. Но та застыла на месте, возможно, опасаясь обвинения её родичами в слабости.

Но я привела её сюда, пройдя весь путь, и теперь уже просто не было пути назад, за исключением главного - преодоления того унылого состояния, что преследовало Селим в купальне.

Встреченную стаю возглавлял волк, молча наблюдавший за нами, его шерсть была того же цвета, что и у Селим. Казалось, встреча его так встревожила, что он был готов завыть прямо сейчас. Я вспомнила, что на лице Коула было то же выражение, когда он бродил перед дверью главного дома всякий раз, когда Миюри опаздывала домой, заигравшись в горах. Люди или волки - тревожились самцы одинаково. Я ткнулась носом в шею Селим.

- Ты хочешь, чтобы наша доброта была напрасной?

Она, наконец, сделала несколько шагов вперёд, потом оглянулась. Я оскалилась.

- Я не знаю, сколько раз я в слезах цеплялась за своего партнёра в таких случаях.

Селим это явно удивило, но вместе с тем казалось, что она поняла мои чувства. Её широко открытые глаза, казалось, смягчились, когда она, сверкнув ими, посмотрела на меня.

- Спасибо тебе.

- Это ты должна сказать моему глупому партнёру.

Не ответив ни словом, ни жестом, Селим сорвалась с места, будто стала сейчас свободной. Её старший брат, выждав немного, тоже бросился ей навстречу.

Возможно, он будет ругать её или сердиться на неё, но невозможно, чтобы он не думал с нежностью о своей младшей сестре, с которой перенёс столько лишений. План моего партнёра оказался раздражающе верен.

Я облегчённо вздохнула, но теперь не знала, чем заняться. Если бродить неподалёку, друзья Селим начнут показывать мне своё подчинение, это было бы досадно. Если остаться рядом с Селим, та может начать сомневаться и слишком быстро решить, что пора возвращаться. А просто стоять на их пути было неуместно, и в итоге я решила поискать источники в соответствии с изначально объявленной целью. К тому же мне самой давно хотелось найти место, где я могла бы отдохнуть одна, когда бы ни захотела.

Я принялась бродить, следуя своему нюху, и, приближаясь ко второй горе, нашла место с пузырившейся водой. Нашла в укромном ущелье, куда даже охотник в беспощадной погоне за добычей не мог добраться.

- Хмм. Неплохое местечко, только мелковатое.

Источник, видневшийся меж скалами, был окружён упавшими деревьями и прочим мусором, его глубины хватило бы, чтобы севший в него медведь намок по пояс. Камни преграждали путь воде, пытавшейся пробиться. Я точно пробралась бы между скал, вернув человеческую форму, но если до этого доходить, то и в купальне ванны вполне неплохи.

- Если здесь есть источник, должны найтись и другие.

Я походила по склону горы, но водяная жила, должно быть, проходила на глубине, и больше ничего не удалось найти. Я попробовала оттащить упавшие деревья зубами и откатить камни поменьше когтями, мне показалось, что воды прибавилось. Если очистить источник от камней и мусора, возможно, выйдет что-то вроде настоящей ванны. Я сунула нос в воду, пытаясь найти, откуда она течёт.

- Госпожа Хоро?

- кто-то меня позвал.

- Что это? Вы уже закончили?

- Да. И, ммм...

Селим стояла, опустив голову и безвольно свесив уши и хвост, за ней дожидались её старший брат и семья. Я облегчённо вздохнула, подумав, что останавливаться им для стычки - это было бы чересчур. Намереваясь продолжить свои поиски, я спросила:

- И что вам нужно от меня, что вы стоите там так тихо?

- Я сожалею, что моя сестра доставила тебе такие неприятности,

- сделав шаг вперёд, ответил старший брат Селим как вожак стаи, его манера говорить и слова были жёсткими и учтивыми.

Эти существа были столь неловкими, что при всей их силе, превосходившей силу любого человека, они еле-еле зарабатывали наёмничеством на пропитание. А однажды этот волк сказал мне кое-что слишком прямолинейное, вызвав моё недовольство. Хотя я в целом знала о причине этого, было трудно отбросить первое неприятное впечатление.

- Она не представляет проблемы вовсе. Селим очень трудолюбива.

- Но она сейчас под твоим попечением. Для тебя потакать ей так...

- Ты говоришь это ради чести вашего рода?

Их шестеро, включая Селим, но все они были намного мельче меня. Даже если бы они меня окружили, схватка с ними была бы, как одна вспышка. Но, может, именно поэтому они уделяют так много внимания чести.

- Со всем уважением...

- неловко опустил голову старший брат Селим.

Я вздохнула -

какую работу он проделал

- По поручению моего партнёра я здесь лишь должна искать новые источники. Раз мы так близко подошли к вашему дому, мы просто воспользовались возможностью зайти по пути.

- Так что мы могли бы время от времени наведываться в гости. Нет нужды так резко рвать связи. Я не против того, чтобы ты не спешил, когда мы придём.

Кажется, он был столь честен, что не мог возразить против такой отговорки. Он несколько раз перевёл взгляд между землёй перед его носом и сестрой, прежде чем признать, наконец, поражение.

- Как пожелаешь...

- Хорошо. Тогда мы скоро назначим день?

- сказала Селим и без колебаний перешла ближе ко мне.

Я ощутила то, что теперь исходило от белой волчицы, и могла сказать, что всё, что наполняло её мраком, ушло. До недавнего времени эти родичи никогда не разлучались, они все жили и росли как один. Её семья, кажется, оказалась не столь готова, как они думали, отпустить Селим куда-то от себя в одиночку. Не обязательно по этой причине, но я знала, что они скоро придут снова.

Когда уже пришла пора возвращаться в купальню, я внезапно кое-что вспомнила и остановилась.

- А, да, совсем забыла.

Это вызвало некоторую панику среди друзей Селим.

- Вы не должны раскапывать этот источник без моего ведома. Позволь мне это сделать, когда захочу,

- я увидела какую-то неуверенность в их глазах. -

Или эту воду вы нашли?

- Тогда я попользуюсь ей некоторое время.

Теперь мы действительно пустились в путь тёмным лесом быстрым бегом. Селим молча следовала за мной. Я ещё чувствовала некоторую зажатость в ней, а может, это был боевой настрой молодой волчицы, но она уже привыкла к купальне, и когда постоялый двор её родичей будет готов, ей будет легче успокоиться. Селим была послушна, но обладала сильным сердцем, и это было видно по ней даже сейчас.

Ну, а ещё я просто была рада обзавестись собственным источником. Когда он будет готов, я смогу нырять в него в волчьем теле даже днём, в самое загруженное время года и никого не опасаясь. Какое-то время я буду держать это в секрете от моего партнёра. И эта мысль чем-то меня немного волновала.

- Госпожа Хоро, - сказала Селим, когда мы добрались до купальни. - Спасибо.

Она поблагодарила, уже приняв человеческий облик. Она была худенькой, но её тело было не таким, как у моей Миюри, Селим быстро прикрыла его припасённой одеждой. Похоже, она не нашла моё вмешательство навязчивым, и я лишь пожала плечами.

- Всегда рада помочь, к тому же и я нашла кое-что, чего жду с нетерпением. Но тебе сейчас надо поспать, иначе завтра будет тяжело работать.

Селим серьёзно кивнула, но потом, не выдержав, улыбнулась. Мы вошли в дом, в зале расстались, и Селим снова почтительно поклонилась. Её серьёзность была не та, что у малыша Коула, и, честно говоря, я к этому не привыкла. Если бы моего партнёра не было рядом, я, вероятно, не смогла бы жить с Селим в одной стае. Будучи сам по себе совершенно бесполезным, мой партнёр был способен собрать вместе самых разнородных людей раньше, чем мне удавалось заметить это. Он не был тем, кто сияет в славе на поле битвы, но обладал хорошим характером для сплочения стаи. Уверенная в своей способности судить других, я прошла в спальню, пытаясь угадать, бодрствует ли он в ожидании меня.

Мой партнёр крепко спал. Я влезла на кровать и просто прижала к нему свои холодные руки и ноги. Он, удивлённый со сна холодом, открыл глаза.

- Угррхх... С возвращением.

- Я дома, - сообщила я, прильнула к нему и, закрыв глаза, тут же погрузилась в сон.

Ньоххира славилась обычным для неё состоянием праздника, возможно, именно поэтому праздник Святого Алзеури проводился довольно просто и скромно. Жители деревни не сооружали огромной статуи, чтобы пронести её в пышном шествии. Они превращали общинный сарай в импровизированную церковь, где собирались вознести молитвы, за которыми следовал праздник. Самой торжественной частью всего был момент, когда в сарае зажигали каждую свечу по отдельности.

На праздниках в крупных городах гильдии соревновались в пожертвовании самого большого количества самых больших свечей, чтобы всем показать своё богатство, здесь же количество испускавших свет свечей отражало глубину молитвы о том, чтобы вода в ваннах была погорячее. Конечно, тщеславные люди найдутся всюду, но если большие свечи, обслуживавшие их тщеславие, сгорая в деревне, передавали бы тепло источникам, люди бы приветствовали это. Местным людям была присуща некоторая торговая особенность характера, их устроит что угодно, если это позволит получить пользу за чужой счёт.

Я, которую когда-то называли богиней и которая следила за полями пшеницы в деревне, могла лишь пожать плечами по поводу этой истины из мира людей. Селим впервые видела праздник и потому наблюдала за происходящим с большим интересом, но я не придавала значения церемонии и оценивающе причмокивала над едой.

Праздник Святого Алзеури был отсчётом, с которого начинала прибывать новая волна гостей. Хотя их наплыв был скромнее, чем зимой, всё же летних посетителей было достаточно немало. В воздухе ощущались волнительное напряжение и предвидение предстоящего шумного и оживлённого периода.

Прошло три дня с начала праздника.

- Приветствую! Хозяин дома? - донёсся от входных дверей бодрый голос.

Человек не слишком походил на вестового, но, вероятно, он пришёл сообщить, что кто-то высокопоставленный уже в пути. Он наверняка был слугой, отправленный заранее предупредить.

- Аббат Харивел прибудет завтра утром. Всё в порядке?

- Мы ждали вас. Всё готово.

Слуга был удовлетворен ответом моего партнёра, а потом с радостью, не задумываясь, воспользовался редкой возможностью понежиться в ванне, пока его хозяин ещё не подоспел.

Я была готова к предстоящей битве, но выражение лица моего партнёра было странным.

- В чём дело?

Этот Харивел приезжал каждый год. Он всегда достойно себя вёл и щедро платил, пока гостил. Миюри каждый год волновалась, желая увидеть, насколько отросла его длинная белая борода. Даже мой партнёр обычно был рад его видеть. Этот гость никак не должен был стать причиной такой мимики партнёра.

- Хмм? О нет, ничего, просто он, кажется, немного поторопился с приездом в этом году.

- Поторопился? Может, он просто не мог дождаться.

Деревня горячих источников на границе между раем и миром смертных. Сюда приходили укрыться от бремени мирских дел, а уходили с таким видом, будто отправлялись в ад.

- Это было бы прекрасно, но...

Возможно, его беспокоила необходимость расстаться с относительно ленивыми днями межсезонья. Я ощутила гордость, подумав, что он, как я и ожидала, был никчёмен без поддержки мудрой волчицы.

Повидав брата и остальных членов своей семьи, Селим была полна решимости не впадать в уныние, даже если она снова что-то сделает не так. Предстоящее появление первого гостя заставило её невероятно напрячься, и я сказала ей пару слов. Это ведь не война на самом деле, никто не умрёт от простой её ошибки. И пусть это отчасти было шуткой, похоже, Селим стало легче.

На следующий день этот уже знакомый пожилой священник прибыл в купальню.

- О, господин Лоуренс. Спасибо, что ты снова встретил меня в этом году.

Старый священник сохранил крепкое телосложение даже в своём возрасте, он был лыс, зато белая борода просто выплёскивалась из его подбородка, что заставляло его казаться ещё больше. Он обнял моего партнёра, а, увидев меня, улыбнулся и обнял меня тоже с нежностью пожилого человека. Когда моё лицо утонуло в этой пушистой бороде, я чуть лучше поняла, почему мой партнёр и малыш Коул всегда стремились сделать то же самое с моим хвостом.

- Твоя дочь сейчас на охоте?

Услышав, что случилось с Миюри и малышом Коулом, Харивел тут же покраснел.

- О, всё именно так! Так и есть!

Затем, будто удивившись волнению в собственном голосе, он приложил руку к груди и посмотрел по очереди на своего помощника и моего партнёра.

- Ээм... Падре? Почему бы тебе сейчас не пройти внутрь? Ты, должно быть, устал с дороги.

- А, да, спасибо, спасибо. Я, знаешь, сомневался, услышав слухи, но, к моему...

Большой, бородатый пожилой священник бодро проследовал в обеденный зал и сел на стул, не переставая бормотать что-то в волнении. Этот гость не мог спокойно усидеть даже в своем кресле, но, увидев Селим, которая принесла ему выпить, он улыбнулся. Он выделялся даже среди наших самых дружелюбных посетителей.

- Вижу, вы наняли новую девушку. Спасибо, - поблагодарил он, сделал несколько глотков, затем понюхал и посмотрел на моего партнёра. - Молодой священник, о котором я так много слышал из королевства Уинфилд, ставший причиной волнений, - это тогда господин Коул.

Хотя Коул подробно описал события в письме, было не так легко понять, чем он занимался, когда "Волчица и пряности" жила уединённой жизнью глубоко в горах. К тому же малыш Коул всегда был верен смирению и скромности. Я обменялась взглядами со своим партнёром. Кажется, значимость его миссии была не столь скромной, как это было видно из его письма.

- Он перевёл Священное Писание на обычный язык, привёл к раскаянию архиепископа, потворствовавшего порокам, и даже заставил упёртых селян, подозреваемых в ереси, пробудиться к новой, праведной вере. О, я помню, когда я впервые увидел его, он был ещё таким, - и он, не вставая из кресла, показал своими мощными руками чуть выше своей головы.

Малыш Коул быстро вырос, я вспомнила, как гордилась им, когда он перерос меня, и мне стало немного грустно.

- И... Коул создаёт тебе проблемы?

Серьёзного выражения лица моего партнёра мне показалось недостаточно. Малыш Коул, конечно, был возмущён Церковью, державшей мир в своём кулаке, возмущён тем, насколько прогнила эта организация. Он спустился с гор, чтобы исправить это. А те, кто приезжал в эту купальню, были высокопоставленными членами этой самой Церкви.

- О, нет, конечно, нет. Если кто-то чувствует, что Коул создаёт ему проблемы, значит, ему тоже должно быть стыдно за себя, - решительно заявил старый священник.

Мой партнёр, обязанностью которого было обслуживать гостей, явно испытал облегчение, но под бородой старого священника оставалось что-то, что не успокаивалось так легко.

- Я должен сказать, однако, - беспокойно погладил бороду старый священник и, взглянув на помощника, достал из-за пазухи нечто необычное. Это была изрядной толщины пачка покрытого пылью пергамента.

- Определённо многие вняли своей совести и последовали Божьему слову. Даже я, ещё не ознакомившись, так думаю, хотя сам я в этом не совершенен. Это, следует сказать, не означает, что нет никаких проблем вообще.

На обеденном столе лежала такая большая куча пергамента, что мы едва видели над ней лица друг друга. Я не знала, почему старый священник приехал в купальню так рано, но, похоже, причина заключалась в пергаментах.

- Это Ньоххира, деревня горячих источников. Всё, что увидишь и услышишь здесь, исчезает, как туман, когда спустишься с гор. Ты тоже так думаешь, господин Лоуренс. И поэтому я прошу тебя об одолжении.

Его длинное вступление вылилось в просьбу сохранить секрет. Как бы там ни было, мой партнёр, искоса глянув на стопку пергаментов, был озадачен.

- Это всё... разрешения?..

- Верно. Включая наш монастырь, женский монастырь, пансион для отроков и пансион для отроковиц.

Как-то мне довелось услышать, что для монастырей строить другие монастыри было подобно тому, как глава ремесленной мастерской поручает всем своим подмастерьям строить дополнительные мастерские. Как глава получит долю прибыли от этого, так и основной монастырь получит выгоду от других, им построенных.

Эта горка на столе была огромным сокровищем в руках старого священника.

- Эти разрешения... ладно, тебе определённо покажется, что всего этого слишком много, когда присмотришься поближе. Господь велел нам делиться тем, что имеем. Есть также то, что делает господин Коул, и я слышал, что сейчас есть стремление заново познать истинное учение Бога и...

Он запнулся, его совесть, тщеславие и гордость боролись друг с другом.

- Другими словами, ты хочешь снять тяжесть со своих плеч?

- Да! Правильно! Снять тяжесть! Вот почему, спасибо, хозяин Лоуренс!

Бывший торговец, он перевёл слова священника с языка правильного или неправильного в отношении морали, на другой, предположивший, что его собеседник просто хотел избавиться от бремени, тяготившего его.

- Однако эти разрешения, выпущенные нашим монастырём и зависимыми от нас заведениями, предназначались изначально для спасения наших душ. Мы не можем просто отказаться от них, но... Но потом я вспомнил, что ты когда-то был известным торговцем, хозяин Лоуренс...

Я наблюдала, как мой партнёр переводил слова старого священника у себя в голове.

- То есть, ты хочешь, чтобы я передал это кому-то, кому это нужно больше всего?

- Господи! Благослови этого мудрого хозяина купальни!

Если подумать, падре хотел сделать первый шаг в продаже своего сокровища, прежде чем его признают алчным, но вместе с тем хотел получить самую высокую цену за него. Я ощутила некоторое раздражение, но судя по выражению лица моего партнёра во время крепкого рукопожатия со старым священником, всё было не так плохо, как я думала, видимо, у них был какой-то способ извлечь из этого пользу. В любом случае, если удастся извлечь эту выгоду, и мне больше перепадёт за обедом, я возражать не стану.

Я протянула руку и взяла лист пергамента, на котором увидела пышные узоры и ряды колоритных букв.

- Это похоже на то, что было прежде у вас?- спросила я, показывая лист Селим, стоявшей рядом.

Селим и её семья, наёмничая в стране далеко на юге, получили некое разрешение на участок в горах и проделали с ним долгий путь на север.

- Да, примерно такое, но... у нас оно не было так разукрашено, как это, - шёпотом ответила молодая волчица.

Это означало, что, вероятно, на этом листе были записаны немыслимые вещи, и таких листов была целая гора. Я знала не так много о мире людей, но большинство его обитателей были бедными, просто выживали день за днём. Что бы ни было в каждом таком пергаменте, хранить всё для одного себя не было хорошо.

Мои мысли зашли очень далеко, но затем я поправила себя в глубине души. Я отделяла ту любовь, что мне подарил Мой партнёр, от всего остального. Моя дочь Миюри должна удовлетвориться тем, что она может выжать из малыша Коула.

- И, конечно, я посмотрю на содержание этих разрешений, чтобы определить, могут ли они быть полезны.

- Большое спасибо, - торжественно, будто он молился Всевышнему, произнёс старый священник, а потом вдруг переменил тему. - А теперь - я могу пойти в ванну?

Деревня в пространстве между вечностью и миром смертных. Место, где отряхивают пыль земной жизни.

Я должна была ожидать этого: мой партнёр совершенно утонул в разрешениях. Когда у него днём выпадала пауза, он спешил вернуться в спальню и разворачивал пергамент, после ужина торопился туда же и делал то же самое. Утром я заметила, что он проснулся весьма рано и, конечно, опять держал в руках свой пергамент. Это могло оказаться довольно прибыльным делом, поэтому я не имела особого права злиться. И потом мне попросту некогда было дуться.

- Можешь прочитать? - мой партнёр с застывшим лицом пододвинул ко мне какой-то пергамент.

Казалось, ему эта затея доставляла изрядное удовольствие, поэтому я не могла отказать ему, как и мешкам под его глазами. Больше всего мне бы хотелось, чтобы он кончил свою работу и вернулся под одеяло, ночи пока были ещё прохладными.

И поэтому я читала пергаменты, сортируя разрешения по местности и назначению. Многие названия не были мне известны, но неплохо находились с помощью карты, имевшейся в купальне. Это та самая карта, с которой Миюри, жаждавшая отправиться в большое путешествие по всему миру, приставала к каждому гостю с расспросами, откуда они пришли. Этим моя дочь, томившаяся от недостатка приключений в Ньоххире, занималась долгое время и составила весьма подробную карту, пусть и грешившую неточностями.

Разрешения оказались интересными сами по себе. Хотя я серьёзно отнеслась к пергаментам, разбираться с ними было не так просто.

- ...Их, во всяком случае, больше чем слишком много, -

завершила я рассказ о своём новом занятии в последние несколько дней.

Я опустилась передней частью тела на землю, положив передние лапы рядом перед собой, и подтянула ближе заднюю часть, чтобы окончательно улечься. В завершение, уже лёжа, потянулась и, передёрнув всё тело, почувствовала, как кровь, наконец, снова побежала по телу. Если сидеть в кресле и только и делать, что читать, заработаешь усталость, которая совсем не похожа на приятное утомление от вязания.

Покинув купальню и обратившись волчицей, я почувствовала, как сразу поднялось настроение.

- Этот дурень слишком уж раззадорился, -

вздохнула я, моё дыхание обернулось белым облачком на холоде.

Селим, наклонившаяся почесать себя носом, тут же выпрямилась и низко склонила голову.

- Прости, что тебе приходится помогать нам.

- О, не стоит... Мне жаль, что я не слишком-то и помогла... -

и я это сказала не из показной скромности. -

Я не против помочь. Тебе днём хватает работы. Я лишь прошу при случае помочь мне. Если бы это увлекло вас, то и мне бы прибавилось работы.

Селим слегка улыбнулась и посмотрела на убывавшую луну. Люди ходили в лес лишь при полной луне, но в своих волчьих формах мы с ней могли ходить достаточно далеко, полагаясь на запах деревьев и земли.

- Но я многому учусь. Я по-настоящему чувствую, как велик мир.

- Хмм? Я слышала, ты когда-то была в южном городе, о котором мой партнёр даже не слышал.

Она должна была узнать, как велик мир, перемерив его собственными ногами. Но Селим снова слабо улыбнулась.

- Это было ещё то путешествие, мы ели траву с обочин дороги, ловили диких кроликов и просто брели, глядя себе под ноги. Мы ничего не могли придумать, кроме как переставлять ноги - правую, левую. Добравшись с юга на север, мы лишь заметили, что цвет дорог стал немного другим.

Возможно, она была в чём-то скромна, но когда я оглянулась на своё путешествие, обнаружила явное сходство. Я прожила так долго, но казалось, что мои глаза всё время смотрели на одно и то же. Растущая пшеница и облака, плывущие по небу. Всё вдруг изменилось только после встречи с моим партнёром.

- Я тоже провела все мои годы, глядя на одно и то же.

Селим ответила очередной слабой улыбкой.

Затем мы вдвоём побежали в горы, собираясь встретиться с родичами Селим, но на сей раз не ради неё. Она привыкла к своей работе, всё ещё огорчалась, допуская ошибки, но уже не заставляла меня о ней беспокоиться. Мы иногда по ночам уходили из купальни в горы - если это было необходимо для купальни.

- Меня сбивает запах заострённого железа.

На своей спине Селим несла холщовый мешок, привязанный к её шее. В мешке были железные инструменты, необходимые её брату и остальным для постройки их постоялого двора. То ли они работали слишком усердно, то ли не умели правильно их использовать, их инструменты быстро тупились, поэтому мне или кому-то другому приходилось затачивать их. Само собой, это не делалось в купальне, а заказывалось у ремесленника в деревне, а родичи Селим за это делились частью добычи от охоты в горах.

До недавнего времени Миюри и малыш Коул охотились неподалёку от купальни, их добыча составляла большую часть мяса на кухне. Когда они вдвоём ушли, мясо пришлось покупать у охотников в одном из близлежащих к Ньоххире горных селений, либо везти из города у подножия гор, но мой скупой партнёр настаивал на скромности в потреблении мяса. А ведь у меня была причина, по которой я не могла охотиться сама.

Лесное зверьё относилось с почтением ко мне, возможно, я не могла полностью скрыть своё величие мудрой волчицы. Время от времени они прибегали к моему посредничеству в решении споров за территорию или к помощи в уходе за раненными охотниками животными. Было бы неверно убивать их. Если я пойду на охоту, все олени рядами улягутся передо мной с печальными мордами, предлагая себя мне в жертву.

В то время как Миюри и малыш Коул встречали животных, как положено людям, с луками и ловушками. Обе стороны понимали, что это была битва ума и силы охотника и его добычи. Конечно, когда обитатели леса приходили купаться в купальню, её хозяева делились ваннами в молчаливом взаимном понимании необходимого перемирия.

И поэтому такой обмен с родичами Селим был настоящим спасением. Мы всегда встречались у источника, наполовину расчищенного мной, на вершине второй горы. На сей раз нас ждал великолепный большой медведь с чёрным мехом.

- О, сегодня это медведь.

- Мы хотели мирно ужиться с ним, но... - с болью проговорил брат Селим, он и остальные её родичи стояли рядом в их человеческих формах.

Они вторглись на эти земли у горы и собирались привлечь сюда посетителей, чтобы зарабатывать деньги, поэтому столкновение с жителями леса было достаточно ожидаемым. По сути, так же действовали и сами животные, жившие здесь. Даже этот большой медведь, чтобы получить себе территорию, наверняка забрал её силой у кого-то ещё.

Но хотя они понимали это, им всё равно было больно. Это немного меня раздражало, но оно же и радовало. Такая искренность, несомненно, придётся очень кстати, когда они будут принимать на своём постоялом дворе паломников.

- Во всяком случае, насладитесь его мясом и используйте всё, вплоть до костей. Мы можем забрать инструменты? Мы позаботимся о медведе, как обычно.

- Мм-хмм. Спасибо вам.

Я посмотрела на Селим, та попросила свою семью снять груз с её спины, затем отряхнулась всем телом, укладывая мех. Наблюдая краем глаза, как все они разобрали инструменты и стали свежевать тушу медведя, я, всё ещё в волчьей форме, поставила лапы в источник, пребывавший в неважном состоянии. Водяная жила действительно проходила довольно глубоко под землёй, потому что, если немного копнуть, на дне собиралось совсем немного воды. Её в действительности было даже меньше из-за пузырьков, занимавших часть объёма. К тому же вода была недостаточно тёплой. Была определённая причина, почему Ньоххира процветает там, где она есть.

Казалось бы, я могла, в конце концов, справиться со всем на своём пути, но в итоге оказалось, что в таком состоянии источник вряд ли будет полезен. Если я сейчас лягу в него, то лишь намочу низ живота.

- Источник может забить, как только я где-нибудь копну

Я шла вдоль воды, затем вдруг поднялся водоворот грязи, замутив воду светлым облачком. Я процарапала это место своими когтями в поисках родника, но ничего не смогла найти.

- Даже твои когти не справились, госпожа Хоро? - спросила Селим, мывшая в источнике нож и красные по локоть руки. Её родичи тоже могли купаться здесь, когда встречались.

С медведя была начисто снята шкура, его теперь разрубали на части большим топором. Тонкие руки Селим, очевидно, были достаточно искусны при снятии шкуры, как были умелы и в других видах работ.

- Если поток воды сам по себе слабый, сколько ни копай, не будет ничего, кроме тёплой лужи.

Теперь, когда Селим стояла в источнике в её человеческом облике, вода доходила ей только до лодыжек. Может, быстрее будет найти другой источник.

- Госпожа Хоро, мы закончили.

Я обернулась на голос, увидела, что шкура медведя уже сохнет на ветвях дерева, и поняла, что мясо уже завёрнуто в большие гладкие листья растения, росшего на болоте. Если забрать шкуру с собой, кое у кого в купальне возникнет подозрения относительно того, кто и когда пошёл на охоту, так что она единственное, что осталось родне Селим, чтобы, например, продать в городе. Положение этих волков было очень близко к соперничеству с Ньоххирой, поэтому поддерживать с ними отношения открыто было нельзя.

- Тогда положи мясо в мешок. Если я понесу его обратно в пасти, он может исчезнуть раньше, чем мы вернёмся.

- Потому что оно довольно жирно. Понятно.

Они улыбнулись и стали собирать вещи.

- А, да. Не забудьте о своей доле. Охота должна порадовать всех, -

добавила я.

Они смолчали и всё мясо всё же положили в мешок для меня. Это вызвало некоторое раздражение, однако, непреклонность их почтительности впечатляла.

Селим несла поклажу по дороге сюда, так что мне нести её домой. Я легла на живот, родичи Селим пристроили мешок с мясом на мою спину, потом я внимательно посмотрела на жалкую лужу воды. Я надеялась втайне купаться здесь, а потом рассказать об источнике своему партнёру, но, видимо, придётся начинать всё с начала. Не то чтобы я была недовольна ваннами, имевшимися в купальне, и у меня не было особой нужды погружаться в источник в волчьей форме. Но, глядя на лужу воды среди поваленных деревьев, я вдруг поняла, что сильно разочарована. Меня даже саму удивила степень разочарования.

- Хоро?.. Госпожа Хоро?

Я поняла, что Селим вместе со всеми остальными смотрят на меня. Должно быть, они звали меня уже не в первый раз.

- Простите. Я задумалась.

- Об источнике для купания? Если так, мы можем поискать для тебя в горах.

Ну и дурёха же я

, мелькнуло в моей голове.

- Нет необходимости. Мне с моими когтями и клыками хочется просто время от времени побаловаться. Порыть ямы там... или что-то ещё.

- В самом деле?

- Ладно, вернёмся домой, пока не слишком поздно. Тебе завтра тоже ведь работать, нет?

Я встала, холщовый мешок был как следует привязан верёвкой вокруг шеи. По весу на спине она поняла, что мяса там довольно много. Ханна наверняка будет рада, но когда я представила, как нам придётся управляться с мясом, засушивать и засаливать, я нашла это довольно хлопотным.

- О, я могу кое-что спросить?

- Ты не хотела бы сказать, на что нам охотиться в следующий раз? Этот раз оказался необычным, так вышло, что это был медведь, но мы задались вопросом, не надоела ли тебе обычная оленина.

Я была впечатлена внимательным отношением этой стаи.

- Так, посмотрим.

Мне на ум пришла мелкая добыча вроде фазана или белки. Охота на мелочь приносила не очень много мяса, но зато мяса с восхитительным ароматом. Я не сомневалась в усердии семьи волков, но к такой охоте они были плохо приспособлены. Похоже, они не умеют ставить ловушки для мелких животных, поэтому я воздержалась говорить об этом.

- Нет, оленина меня устраивает. Мой партнёр также очень благодарен за то, что ему не приходится заказывать доставку мяса.

- Очень хорошо.

Старший брат Селим и остальная её родичи склонили головы, будто солдаты, провожающие короля. Я улыбнулась молодой волчице, думаю, улыбка вышла довольно кривой, и мы побежали. Ощущая во время быстрого бега по ночному лесу вес медвежьего мяса на спине, я кое-что осознала. Кое-что, озвученное старшим братом Селим.

"Мы задались вопросом, не надоела ли тебе обычная оленина".

Мне внезапно пришло в голову, что, может быть, меня так разочаровала никчёмная лужа воды, потому что мне было скучно жить в купальне. Я тогда обдирала почки диких овощей и в полусне представляла себе дикие вещи, навеянные памятью. Я сказала самой себе -

Жизнь в купальне не отличалась от жизни на пшеничных полях в том отношении, что она повторялась снова и снова изо дня в день. Чего я ждала в первую очередь от появления Селим? Я искренне надеялась, что девушка вызовет кое-какие проблемы. Каждый способен привыкнуть к чему угодно. Я понимала это. Я знала это достаточно хорошо, но понимать это не то же самое, что быть этим довольной. Соглашалась ли я терпеть - это уже другой вопрос. Когда я сказала себе, что не

недовольна своей нынешней жизнью, в этом было какое-то принуждение самой себя. Не было возможности сделать сегодняшний день увлекательней дня минувшего.

Эти мысли бились в моей голове, а мои ноги двигались вперёд, пока не донесли до самого дома. Примерно то же самое было в то время, когда я существовала в бездействии.

Селим вернулась в человеческую форму, и когда молодая девушка отвязала с моей шеи мешок с мясом, я почувствовала беспокойство. Если я буду проводить все свои дни подобным образом, спросила я себя, не кончу ли так же, как та лужа. Я подумала, что, хотя мне будет тепло, я буду не озером или рекой, а местом, где другие смогут лишь намочить ноги. А потом, через десятилетия, когда каждый из них уйдёт, мой мокрый мех будет только холодить, и мне останется лишь чихать в одиночестве.

Я прожила в купальне более пятнадцати лет и была уверена, что мои отношения с партнёром настолько углубились, что это чуть раздражало. Но в то же время уже ничего не было новым. Когда родилась Миюри, я словно каждый день попадала в шторм, но она, моя единственная дочь, покинула купальню с малышом Коулом. И теперь можно ожидать, что отныне наша жизнь будут повторяться снова и снова.

Могу ли я вспомнить, что делала вчера, и двумя, и тремя днями раньше? Произойдёт ли что-нибудь среди этой жизни, что останется в памяти, если оглянуться назад через сто лет? Мне стало страшно, что случится недостаточно событий, чтобы надеяться купаться потом в богатых, тёплых воспоминаниях.

Размышляя о том, о сём, я бросила свисающее с шеи мясо в подземный ледник возле дома. Куча зимнего снега не могла сохраниться летом, но я могла пользоваться льдом, сколько хотела, если его спрятать в ледник. Это можно было бы назвать чьей-то особенной мудростью, однако даже белки в лесу ревниво хоронили свои орехи в палую листву.

И мне стоило бы делать то же самое, разве нет?

Селим возвращалась в свою комнату с сонными, мутными глазами. Я проводила её и пошла к себе. Моя рука легла на ручку двери, сквозь неровные щели между досками был виден слабый свет свечи. Потянув воздух носом, я ощутила запах моего партнёра, запах горящей сальной свечи, пергамента и чернил, напомнивших про малыша Коула. За дверью мой партнёр нетерпеливо гонял перо по листу, прикрыв одеялом согнутую спину.

- О, с возвращением, - сказал он, заметив меня и обернувшись.

Он выглядел усталым, но, похоже, довольным собой. Однако это знакомое лицо тоже немного отличалось от тогдашнего, когда я впервые встретила его. И не только из-за свечи. Лучше всего я могла прочесть возраст по его лицу. Хотя жизнь в купальне была бесконечным повторением одного и того же, время в своём движении не повторялось. И ванны, бывшие когда-то полными воды, тоже однажды высохнут, став лужами, в которых можно лишь намочить ноги, да и они в конечном итоге исчезнут.

Хотя я понимала, что конец наступит, мне казалось, что я не готова к нему. Если бы я, в самом деле, была к этому готова, то должна была, ни в чём не сомневаясь, насладиться всем этим до конца.

- Хмм? Что-то не так?

Не отвечая на его недоумение словами, я большими шагами приблизилась к нему сзади и обняла. Он казался немного удивлённым, но, должно быть, подумал, что это одна из моих обычных прихотей. А потом, тоже молча, завёл обе руки назад и погладил меня по голове.

- Ты действительно озябла. Хочешь искупаться в ванне перед сном?

- Мм. От тебя заметно несёт кислым.

Он, очевидно, не был таким ленивым, чтобы настолько не следить за собой, и всё же мой партнёр поспешно понюхал свой рукав. От него пахло кислым из-за чернил. Конечно, я специально говорила так, чтобы он неправильно понял.

- Тогда ванна, да?

Я отпустила его и шагнула назад.

Обосновавшись в Ньоххире, где мы могли на досуге ходить в ванну, он тоже начал поддерживать себя в чистоте и порядке. Прежде, живя дорогой, он мог заботиться об этом лишь самым примитивным образом.

Как бы он сейчас ни беспокоился о запахе своего тела, он сначала откинулся на спинку стула, натянул меховое одеяло на плечи, встал и потянулся.

- О-о-о... Ннгх, хахх... Раньше я мог работать всю ночь напролёт.

Это было подано им как шутка, но оно было правдой.

А в один день он уже не откроет глаза.

Что я должна была сделать с этим?

Меня бил мороз перед непреклонностью воли природы, но, по крайней мере, он сейчас был тут, прямо перед глазами. И я что-то ещё могла сделать. Прежде всего, я не буду слишком настойчиво или слишком глубоко думать об этом и постараюсь наслаждаться своим временем с ним. Я забыла об этом главном правиле с самого начала своего пути с ним, что принесло немало хлопот.

- Мы забрали медвежье мясо друзей Селим. Почему бы не подкрепить им силы?

- О, медведь, да? Я слышал, не помню, когда это было, что лучшая часть медведя - это его лапы. Интересно, это правда?

- Лапы? Как это можно есть?

Мы шли к ванне и непринуждённо болтали. Но идя вместе с ним, я должна была быть осторожной, чтобы не сжать его руку слишком крепко.

Хотя мне следовало быть счастливой, я чувствовала горечь от недостаточности всего этого.

И на следующий день снова я опять обдирала почки диких овощей. Я буду выполнять эту работу, пока снег не исчезнет с гор. Я всегда считала эту работу повседневностью, но теперь думала ещё, что мне не надо тратить на это время. Мне нужно было запастись как можно большим количеством воспоминаний, чтобы быть готовой к тем холодным, суровым дням, что ждут впереди. Чтобы сделать это, мне нужно было, чтобы события, которые составят мою память, пузырились, как горячие источники.

- Ты поссорилась с господином? - спросила вскользь Ханна, глядя на почки в корзине.

- По-почему ты спрашиваешь?

Я была так потрясена, что моё звание мудрой волчицы было готово разрыдаться.

- Ты их немного небрежно оборвала, - пожала плечами Ханна.

- Мы не поссорились...

Будь моё человеческое тело больше, я могла бы легко прятать всё в своём сердце, но так много всего пропало из него, просочившись сквозь эти маленькие контуры. И это правда, что мы не ссорились, не мудрено, что я нашла себя раздражённой выражением лица Ханны.

- Важнее то, что посреди ледника лежит куча медвежатины, - сообщила ей я, собираясь заняться следующей работой. - Пожалуйста, положи сегодня в котёл побольше мяса.

Но приостановилась на миг, чтобы предупредить:

- Не говори ему ничего такого странного. Мы не ссорились, честно.

Хотя со стороны могло показаться, что мы и впрямь ссоримся, принимая во внимание, что мой партнёр внимателен ко мне не совсем так, как я надеялась. Я вовсе не несчастна в нынешнем положении в купальне. Я просто хотела, чтобы время проходило естественно, увлекательно.

- Ладно, очень хорошо. Поняла.

Иногда я спрашивала себя, а может, это Ханна вдвое старше меня. Нет, просто в своей человеческой форме я похожа на ребёнка.

- А, что ты бы хотела сегодня в горшке - чеснок или имбирь?

Я серьёзно подумала и ответила:

Потом пошла за дом. Там меня окружил особенный запах сырого мяса. Было что-то колдовское в том, что оно пахло достаточно хорошо, чтобы рот сам по себе наполнялся слюной, когда уже приготовлено, но просто ужасно, когда варилось в котле. За домом встретилась Селим, помешивавшая содержимое котла с выражением на лице, говорившем, что она уже готова сдаться.

- Иди, я пришла помочь. Подыши свежим воздухом и отдохни.

- Госп... пожа Хор... - проговорила Селим в нос и закашлялась. -

Гхк, гхак, гхак

У девушки даже слёзы с глаз побежали, она поблагодарила, отдала мне палку для размешивания и ушла неровной походкой. Её нюх был куда тоньше, она была моложе, ей это занятие должно было доставлять большее мучение.

Работа заключалась в вытапливании жира, содержавшегося в медвежьей туше в большом количестве, для изготовления сальных свечей. Я, как следует, всё перемешала, ещё надо было выбрать кусочки костей и мяса, попавшие в жир. Если полениться это сделать, свечи из него будут излишне дымить и вонять. В моём горле теперь какое-то время будет стоять ощущение жира. Обычно этим занимался малыш Коул с его слабым обонянием или Миюри, наказанная за очередную шалость, но теперь их не было, и выполнять эту работу было некому, кроме нас с Селим.

Я подкинула дров в огонь, перемешала ещё раз массу в котле и выбрала всё лишнее, что заметила.

Когда-то, делая это впервые, я под впечатлением новизны даже не обратила внимания на запах, увлечённая процессом изготовления свечей, теперь же это было просто рядовым делом, лишним беспокойством, не более.

Если нужны свечи, их правильнее делать из пчелиного воска - запах лучше.

Мечтая о приятном запахе мёда, я должна была бороться с тем, что распространял котёл. И это не было единственной работой, которая мне предстояла.

"Хм... С свечами скоро будет покончено, потом надо будет проверить остаток сыра".

Весна была ещё и временем забот о сыре. К следующему сезону нам нужно было составить список необходимых сортов сыра и заказать их. Одни сорта могли долго храниться, другие быстро портились, одни изготавливались легко, другие сложнее. Ещё требовалось учесть, что сыры были нужны не только и не столько нам, сколько гостям.

Поскольку первый из них пришёл гораздо раньше, чем ожидалось, следовало поторопиться с заказом, иначе останется предлагать лишь прошлогодний сыр. Гости, конечно, тут же заметили бы такую подмену, что породило бы ненужные разговоры.

"И ещё... ах да. Как только закажем сыр, мне надо будет заняться полученной шерстью, выпрясть нить из неё. Потом надо будет починить те истрёпанные... и те... и ещё те... А! Дурёха Миюри потеряла разновес для нитей, так ведь?! Есть, чем заменить в сарае?.. О, да... в сарае тоже надо прибраться, а то к лету начнут размножаться тараканы... Те самые тараканы, единственные, которые не слушаются меня... Что мне со всем этим делать? О-охх..."

В котле палка перемешивала жир, а в голове перемешивалась целая куча мыслей. Я вспоминала о жизни в дороге, когда можно было мирно дремать на дне повозки.

Нет, у меня столько работы лишь потому, что ушли малыш Коул и Миюри. В то же время, теперь я мучительно осознала, какой бесцельной жизнью живу. В этой жизни у меня нет времени для беспокойства, но мысль, что жизнь всегда будет продолжаться так же, заставила меня вздрогнуть.

Я вовсе не ненавидела саму работу. Но опасалась когда-нибудь вдруг осознать, что упустила самое хорошее время.

"Мне надо что-то сделать с этим..."

Этот уныло сочащийся источник, найденный в горах, не шёл у меня из головы.

Я даже начала думать о том, что было не в моей власти - вроде сожаления, что мы вместо купальни не открыли в городе лавку, где я могла бы весь день стоять рядом с моим партнёром, обслуживая покупателей.

Эта область деятельности наверняка каждый день будет приносить свои сложности. А жизнь в городе подразумевает всё время быть на глазах у людей, а значит, беспокоиться, что может случиться, если я не сумею скрыть уши и хвост, или заметят, что я не старею.

- Ммм... - простонала я, недовольство во мне закипало подобно пузырившемуся в котле жиру.

При всём этом я с нетерпением ждала, когда Селим привыкнет к своей работе и частично освободит меня от шума и суеты. Или, может, когда её родичи завершат свой постоялый двор, можно будет нанять ещё кого-то из них в купальню.

В самом деле. Нужно лишь потерпеть некоторое время. И тогда я смогу подумать, как собрать больше воспоминаний с моим партнёром. Определим это для себя так.

- Хорошо, скоро мы это вытащим и наделаем свечей.

Я постучала палкой по краю котла, подзывая Селим, и дальше мы работали вместе. Все работы, в конце концов, можно завершить, если будешь их делать.

Ещё один гость приехал днём.

Когда уже после захода солнца я, поужинав, с облегчением вернулась в нашу комнату, там мой партнёр стоял перед столом, будто примёрз к месту.

- Что случилось?

Одно мгновение я гадала, не разрисовала ли Миюри каракулями пергамент на столе, но тут же меня обожгло - моя дочь ведь уехала. Тем временем он обернулся с виноватым лицом.

- Прежде чем выйти из себя, прими мои извинения.

- Новый гость тоже принёс пергаменты, - продолжил он.

Действительно, стопка пергамента за его спиной удвоилась. Если одному в голову пришла мысль, почему бы ей не посетить и ещё кого-то?

Меня впечатляло, что странствие малыша Коула и Миюри подняло такие большие волны по всему миру, но лицо моего партнёра было мрачным, он даже не дышал, значит, было что-то ещё.

- Это всё? - спросила я.

Тогда он, наконец, выдохнул и выглядел при этом, будто спасся, как ни странно. Затем медленно покачал головой. Возможно, ему было трудно самому заговорить об этом.

- Ещё раньше с разных мест пришли другие, желая поговорить на эту тему.

Наше спокойное, нежное ночное уединение вдвоём. Кажется, я не смогу просить об этом какое-то время.

Но эту кучу работы ещё вполне можно назвать заметным событием. Если я когда-нибудь оглянусь назад, оно вполне может стать воспоминанием, которое я могла бы ясно вспомнить, ещё я была рада, что могла что-то сделать вместе с ним. Сидя рядом с ним, я могла плотнее прикрыть крышку для этой темноты.

Что не так плохо, как мне думалось.

- Что ж, выбора у нас нет. Так? - сказала я по этой причине не без некоторого воодушевления, и мне показалось, он был даже немного разочарован. - Что? Ты хотел, чтобы я разозлилась?

В такие моменты он всегда был слишком прямолинеен.

- У тебя совсем не будет времени немного вздремнуть...

- Ты дурень, - улыбнулась я и, закрыв дверь, быстро подошла к столу.

Количество пергаментов, сложенных на столе просто пугало.

- И мы сможем быстро заполучить довольно много монет, да?

- Этого должно хватить на покрытие наших проблем. Попроси у меня что угодно. Мы, вероятно, сможем добыть персики в меду.

Он назвал роскошь, оцениваемую почти на вес золота. Её прежний торговый партнёр вручил ей незаполненный договор, значит, он ждал от этой работы действительно многого.

- Мм. Я подумаю об этом.

- Но денег не бывает бесконечно много, - не забыл предупредить он.

Мне осталось лишь пожать плечами и слегка наступить ему на ногу.

- Ладно тогда, начнём?

- Да. Мы не можем упустить даже это позднее время. Если мы не управимся с этим как следует, на нашем пути может встать ещё больше той же работы.

- Не стоит ли нам привлечь Селим?

Я спросила себя, следует ли добавить ей ещё одну обязанность сверх того, что уже имела молодая волчица, но мой партнёр выглядела немного обеспокоенным.

- Я бы хотел, чтобы она помогла, только... - неопределённо начал он и, посмотрев на дверь, приблизил губы к моему уху. - Она на самом деле не кажется одной из тех, кто хорошо читает и пишет.

В отличие от её обычной дневной работы, она оказалась достаточно неловкой в чтении и письме и допускала немало ошибок.

- Она много работает днём и к ночи, вероятно, устаёт.

Малыш Коул, проявляя своё невероятное упорство в учебе, боролся со сном, набирая в рот песок или грызя луковицу. Было бы жестоко требовать такого от Селим. Однако что-то в глубине моей души заставило меня сказать:

- Но когда мы идём обменивать инструменты на мясо на другую сторону горы, она никогда не проявляет сонливости.

Селим на обратном пути казалась немного уставшей, но не засыпавшей.

- Вероятно, дело в её сильных и слабых сторонах, верно? Возможно, её клонит в сон, когда она видит записи. Миюри такая же.

Услышав имя дочери, я кое-что поняла.

- Я не хуже любого, когда надо иметь с этим дело.

- Тут нечем особо гордиться. Ладно, ты неплохо читаешь, но когда дело доходит до письма... Не думаешь ли ты, что мудрая волчица из Йойтсу могла бы чуть лучше писать?

Задев моё больное место, он удостоился моего взгляда.

- Я всё же стала немного лучше писать. Эта форма в любом случае временная. Что я могу поделать, если мои руки не слушаются?

- Даже если ты можешь ими в момент стащить мясо из котла?

Я обнажила клыки, но он отвернулся, делая вид, что не заметил этого.

- Дурень, разглядывание букв не наполняет желудок!

- Миюри говорит то же самое, не так ли?

- Прошу прощения?! - возмущённо огрызнулась я на его бормотание, он лишь нахально пожал плечами.

- Слышь, давай займёмся делом.

Его никогда основательно не загонишь в угол с его манерой себя держать. И я не ненавидела такого рода стычки.

- Честное слово, дурень, - пробормотала я и, поставив стул рядом, прижалась к нему.

Конечно, мы разделили одеяло, укрыв им свои спины. Это было совсем не плохо. И это я отложила себе в память. А потом взяла в руку первый лист пергамента.

Раздался стук деревянной посуды, и я открыла глаза. Обед остался позади, Ханна была пока не занята и что-то принесла.

- Хорошей работы сегодня.

Я подняла голову со стола, мой нос дёрнулся от запаха подогретого вина, от него даже поднимался пар.

- Вино, как необычно.

Обычно Ханна старалась экономить, поэтому было любопытно, чего это она так запросто предложила вина. Я собиралась с благодарностью протянуть руку за чашкой, но...

- Хм, это, это?..

Рядом с чашкой стояла деревянная миска, наполненная чем-то, чего я ещё не видела.

- Это подарок одного гостя. Господин сказал подать тебе, когда он выйдет.

Там было что-то в сахаре. Сахар можно было добыть, если взойти на борт лодки в городе у подножия горы и спуститься по течению, потом пересесть на корабль и по открытому морю отправиться далеко на юг до портового города в солнечной стране, где море прозрачное и зелёное. Больше полугода уйдёт лишь на то, чтобы получить возможность купить его у кого-то, кто приплыл из ещё более южных земель.

Если бы сахар собирали с земли как соль, то я не возражала бы поселиться там и целыми днями облизывать землю.

Просто восхитительный источник сладости, но что-то в словах Ханны меня зацепило.

- Ты это прятала от меня?

Ханна лишь невинно пожала плечами.

- Он сказал, что ты можешь съесть всё, если я как-нибудь покажу тебе.

- Этот дурень!

, подумала я и схватила кусок.

То, что было в моей руке, выглядело довольно странным. Какой-то фрукт, нарезанный круглыми ломтиками и выдержанный в сахаре, но форма была необычной. Я никогда не видела такой фрукт, а положив его в рот, была просто потрясена.

- Это имбирь?!

- Ещё холодно, когда солнце прячется, поэтому он тебя ещё и согреет.

- Мм-хмм... Ммм...

Шерсть у меня на ушах и хвосте встала дыбом от хруста сахарной корочки и сладости, а затем и от неописуемого аромата имбиря, пощипывавшего язык. Когда горло стало горячим от имбиря, разогретое вино великолепно довершило гамму ощущений.

Было настоящим скандалом скрыть такое чудо от меня.

Я спросила Ханну со ртом, набитым хрустящим имбирём в сахаре:

- Он сказал давать понемногу за раз.

Именно так он и поступил бы, будь на моём месте Миюри. Я чудом не потребовала, чтобы Ханна немедленно дала ещё, и намного больше, но это лишь подтвердило бы его мнение, что я та, кто съест всё сразу, как только увидит. Мне, мудрой волчице, допустить такое нельзя.

Однако и устоять перед этим искушением трудно.

Я столько времени сражалась с этими пергаментами, что у меня чуть мозги не потекли. Отведать такой сладкой и жгучей еды после этого было почти насилием. Даже мудрая волчица перевернётся и подставит брюхо. Но сначала я попробовала ещё посопротивляться, сохраняя хотя бы видимость разумного подхода.

- То-тогда пойдём сейчас, оно может испортиться, если мы не съедим быстро, так?

- Сладости не портятся так быстро.

- А ещё тараканы и мыши...

- Оно будет прекрасно похоронено в леднике.

В купальне не было никого, кто мог бы спорить с Ханной по поводу еды. Если я настою на своём, судя по моим ощущениям, я могу проглотить там всё, включая саму миску.

- О-о-охх...

- Почему бы не есть медленней? Ты сможешь дольше получать удовольствие.

- Дурёха. Я могу получить удовольствие и от всего сразу!

Ханна раздражённо вздохнула. Но она была права.

Во рту у меня ещё заметно пекло. С ощущением разбитого сердца я оттолкнула деревянную миску к Ханне, что бы её содержимое не попадалось больше на глаза.

- Моя госпожа, как это разумно с твоей стороны. Очень хорошо, отнесу это, пока ты не передумала.

Напоследок я, поддавшись слабости, потянулась и схватила ещё кусок.

Ханна чуть расстроено улыбнулась.

- Разреши лишь сказать сейчас, что я собираюсь спрятать это там, где ты не сможешь найти, так что и не ищи.

Ханна сказала мне то, что я сама говорила Миюри, выговаривая ей. Я задалась вопросом, не из-за того ли это, что мы с дочерью похожи, как две капли воды?

- Я не дурёха. Мне просто не доставит счастья найти мою кладовую в полном беспорядке после твоих поисков. Я положу сверху тяжёлую крышку, так что даже этот твой великий нос будет бесполезен.

Еда занимала самую большую долю в расходах купальни, поэтому мой партнёр дал Ханне огромные полномочия. Когда все собирались на кухне, трудно даже определить, кто в купальне хозяин. Мало того, мой партнёр ещё и попросил Ханну вести себя построже со мной и Миюри. В кухне было полно того, что мы обе были бы не прочь тут же погрызть, но всё это было чем-то вроде ловушек, чтобы отвлечь ненасытность этих двух волчиц от более ценной еды.

- Я работаю так усердно, и в ответ такая жестокость... - с укором проныла я, но Ханна не вернула чашу.

- Ну, не знаю точно насчёт этого, но я слышала, что имбирь в сахаре очень помогает, что бы ты закончила всё, что сейчас делаешь. Вот закруглишься с этим, и можешь просить и сахар или что угодно, что тебе нравится.

- Конечно, я так и сделаю. Но я не знаю, когда будет готово.

Это не было притворством, когда я лежала лицом на столе.

Гости всё прибывали, вернулись в купальню и музыканты, стало довольно оживленно. Пока гостей развлекали песнями и танцами, они могли провести весь день в купальне, а это значит, что мы с моим партнёром могли покинуть их.

Как только всё входит в колею, периоды беспокойства, порой чрезвычайного, перемежаются свободными периодами. Правда, теперь, если в какой-то момент я была свободна от работы, то вкладывала всю свою энергию в эти листы пергамента. Если б я этого не делала, это никогда не кончилось, а если бы мы получили со временем новые предложения, наша работа могла вообще тянуться до самой осени.

Конечно, можно было отказаться от того, что мы сочли бы чрезмерным для себя, но гости спешили освободиться от ответственности, всё из-за странствия малыша Коула и Миюри, а потому мы не могли сказать, что не несём никакой ответственности.

И мой партнёр с мрачным выражением лица сказал, что если мы согласимся на работу сейчас, это приведёт к некоторым последствиям позже. Если это было для его благо, то у меня не было выбора, кроме как быть преданной ему.

- Но что этот дурень хочет делать со всеми теми деньгами, которые заработает? - пробормотала я себе, всё ещё прижимаясь щекой к столу и наблюдая, как Ханна уносит сладкое лакомство.

Дела в купальне шли нормально. Возможно, он думал о другом. Нет, он не мог думать о персиках в меду для меня. Такие неразумные приоритеты исчезли, когда мы открыли купальню. Его мыслей я не знала, но знала, что мне нужно сосредоточиться на своей части работы.

- Ладно, приступим!

Я допила вино, подогретое Ханной, и направилась к спальне. Мой партнёр отсутствовал, ему надо было что-то делать в деревне, но по устойчивому запаху я могла сказать, что он листал пергаменты до самого последнего момента. Я взяла одеяло, наброшенное на спинку стула, схватила в охапку и понюхала. Оно пропиталось запахом партнёра.

Вино вместе с имбирём наполняли теплом моё тело. Я выглянула в открытое окно, оттуда доносилась отдалённая песня под музыку.

Тихий, прекрасный день.

Я легла на кровать немного вздремнуть, и моё сознание мгновенно уплыло.

И снова разрешения.

Бывают разрешения на добычу золота, серебра, меди, железа, свинца, ртути, серы и немереное множество руд, содержавших вышеперечисленное. Ещё разрешения на торговлю ими и отдельно на взвешивание. К ним ещё разрешения на их оценку, разрешения назначать тех, кто будет проверять руды и металлы при перевозке и на освобождение от проверки.

Пшеница, ячмень, рожь и овёс делятся на сорта по-разному в зависимости от города, налоги за них зависят от этих сортов и от места взимания налогов, сено и солома, идущие на корм скоту, рассматриваются отдельно. Если злаки шли на изготовление эля, они учитывались не как еда, а как опьяняющие напитки и рассматривались наряду с вином и спиртом. По определению опьяняющих напитков, в свою очередь, существовали разрешения на освобождение владельца от этого определения и привилегии назначать кого-то в данном городе для решения споров по определению.

А потом ещё целые наборы разрешений на мясо, рыбу, меха, изделия из металлов или дерева... И так до бесконечности.

- Мир людей - это какое-то бездонное болото? - пробормотала я, даже не имея сил сказать погромче про то, как я обижена на это и как не хочу больше этим заниматься.

- Ты ухватила теперь, как работает мир. Посмотри, осталось совсем немного.

Мне теперь не было нужды думать, насколько старше выглядит лицо моего партнёра, освещённое свечами. Потому что по мере работы он всё более оживлялся, вызывая в моей памяти картинки из прошлого.

"Смотри, это разрешение контролировать операции с мехами в Ренозе", или "xех, я и не знал, что существуют права управлять работниками порта в Кербе", или "а вот и разрешение на ввоз золота в Рубинхаген, будь оно у нас тогда, нам не пришлось бы пройти через столько неприятностей". Он показывал то и это, и его глаза сияли.

Другие разрешения устанавливали связи между столь многими разными городами, о чём я раньше и не подозревала, и мой партнёр от этого раскраснелся ярче, чем от выпивки или острой еды. Даже во сне он бормотал о том же. "Раз этот и этот город защищают привилегии между ними для этого товара... можно заработать много денег, если купить его в этом городе... Хе-хе..."

Но поглядывая время от времени украдкой на него, когда он оживлённо суетился со своими пергаментами рядом со мной, я начала получать довольствие от этого. Всякий раз, натыкаясь на места, где мы вместе когда-то, далеко-далеко от Ньоххиры, ввязывались в рискованные истории, он воспламенялся. Я была не против, чувствуя то же самое. Те наши истории не были бесконечным повторением одной и той же повседневности. Каждый день нёс что-то новое. Эти ослепительные, блестящие воспоминания было невозможно уместить в столь короткое время.

Всё это было так беспокойно, что я первая сказала "нет, с меня хватит". Это моё желание положило конец странствию моего партнёра. Он выполнил желание, хотя и не без некоторого сожаления, как мне в то время казалось, но теперь он, похоже, не испытывал особой тоски из-за своего выбора. В сущности, мой партнёр всего лишь с удовольствием оглядывался на далёкое прошлое.

И это меня не радовало - при всей себялюбивости такого отношения, я бы хотела, чтобы он вспомнил наши старые приключения с выражением жгучей тоски на лице.

Тогда у меня появится повод позлиться на него.

Ты никогда ничему не учишься? -

могла бы я сказать своему партнёру.

- Если ты хочешь снова отправиться в дорогу, я... - вдруг сказал мой партнёр, когда я вписывала название места в разрешение, касавшееся тарифов на соль, и слушала, как он волновался по поводу какого-то сложного разрешения, отменявшего привилегию проходить таможню на реке Роеф без уплаты налогов.

Сказал и умолк, не договорив. Я поняла, что мои мысли вырвались из моего рта. Я подняла голову, он смотрел на меня со странным выражением на лице.

- Не обращай внимания...

Я опустила взгляд на разрешение на соль. Мой партнёр ответил не сразу, сначала он снова взглянул на разрешение, которое так взволнованно читал вслух.

- Я не собираюсь странствовать, - тихо произнёс он.

Я это знала. И потому не договорила своей фразы, не желая допускать в неё слова с горьким вкусом.

- Эй, - продолжил он. - Ты что-то скрывала от меня, нет? С самого появления Селим.

Я была потрясена, шерсть у меня на ушах и хвосте вздыбилась. И всё же ограничилась лишь вопросом на вопрос:

- Что ты имеешь в виду?

Он слегка потёр нос - удержал улыбку? - и сказал:

- Я знаю, - его рука мягко опустилась на мою голову. - Потому что ты моя жена.

Я неловко поёжилась, как будто мягкую шерстинку пошевелили у меня в ухе. В груди что-то мучительно перехватило, слёзы навернулись на глаза.

- Дурень...

- Но ты действительно выглядела так, будто у тебя хорошее настроение, поэтому я, честно говоря, не был уверен, что это так. Ты хорошо обращалась с госпожой Селим. Если бы я не был осторожен и беспокоил тебя с этим, ты бы выглядела, будто действительно злишься на меня, вот я ничего и не говорил.

Он заботливо изучал моё лицо. А я не могла поднять на него глаза. Мы молчали среди ночной тишины. Потом мой партнёр, забывший дышать во время этой паузы, выдохнул и откинулся на спинку стула, отозвавшегося скрипом.

- Такое чувство, что с тех пор, как Миюри и Коул ушли, всё здесь выдохлось.

В купальне было тихо.

- Тебе здесь скучно жить? - спросил он с лёгкой улыбкой.

- Нет, коне...

Купальня, над которой мой партнёр так усердно трудился, возводя её. Это сооружение принадлежало нам, оно было местом, которое мы могли называть домом. Совершенно невероятно, чтобы он захотел оставить всё за спиной и снова отправиться в путь.

Но я не смогла закончить фразу, он ведь не так давно даже спросил меня, не хочу ли я в дорогу. Но я не слишком хорошо знала саму себя.

- Не знаю... - последовал мой честный ответ, мой партнёр выглядел удивлённым.

- В последнее время я всё сильнее замечаю, сколько мне лет, но ты по-прежнему молодая.

- А? - мой жалкий голос был готов прорваться криком из самого сердца.

Я смотрела на него, его улыбка становилась всё шире и шире. Это означало, что он читал на моём лице готовность разрыдаться.

- Наблюдая за Миюри, я кое-что подумал. Я подумал - вот что значит быть молодым. И не будет удивительным, если кое-кому вроде взрослой волчицы тоже будет скучно жить в купальне.

- Это всё... - с трудом проговорила я, затем со всей твёрдостью мотнула головой. - Я не скучаю. Ни в коей мере.

Однако в глубине сердца не было безмятежности. Определённо там разыгрывалась буря раздражения из-за каждодневного повторения одного и того же. Что бы я ни думала, это было потаканием себе и себялюбием, и мой партнёр ничего не мог с этим поделать.

Я не могла остановить или повернуть вспять время. И потому не могла решить, надо ли быть честной. У моего партнёра было доброе сердце, заставлявшее меня беспокоиться, что он может начать необычно относиться ко мне или же расстроиться.

И слова у меня застряли в горле, тогда он улыбнулся с грустинкой.

- Все волчицы что-то пытаются показать? Как это было с госпожой Селим?

Он беспокоится обо мне. Будет выслушивать меня. Кроме того, до него всегда можно дотянуться. И ещё он не будет рядом вечно. Если мне однажды придётся это сказать, то я должна сказать это раньше, а не позже.

Я проглотила ком, застрявший в горле, и медленно открыла рот.

- Я не скучаю в купальне.

- Мм... хмм, - кивнул он, затем протянул руку к свече на столе и срезал ножницами нагар. Пламя свечи увеличилось и дало больше света. - И?

- Я привыкла повторять повседневное. Я... я когда-то, в конце концов, столетиями наблюдала за ростом пшеницы.

Бесконечное повторение сезонов, время, которое не вернуть.

- Я счастлива сейчас. Так счастлива.

Я схватила руку своего партнёра на столе, и он игриво обхватил мои пальцы.

- Однако... Ничто не меняется изо дня в день. Завтра будет то же, что и сегодня, а послезавтра будет таким же, как завтра, а что в прошлом месяце, будет таким же, как и в том же месяце прошлого года, а следующий месяц будет таким же, как и месяц в следующем году, так? Это стало ещё заметней с отъездом этой дурёхи Миюри и малыша Коула.

Пальцы партнёра сдавили мой указательный палец немного сильнее, чем следовало. Его пальцы стали намного мягче, чем того странствующего торговца из прошлого.

- Если бы я позволила себе сдаться перед этим счастьем, все эти драгоценные дни растают в моей памяти... Хотя я и могу быть мудрой волчицей, я не могу помнить всё. Я испугалась этого. Потому что...

Затем я внезапно для самой себя посмотрела на его лицо. Сколько бы я ни рассматривала бы его, однажды я уже не смогу его увидеть, больше не смогу.

- ...потому что...

- Я не смогу оставаться с тобой всегда, - завершил партнёр и поцеловал меня в лоб.

Мы оба знали это, и поэтому не осмеливались упоминать об этом даже словом. Мы без слов согласились делать вид, что не знаем этого. Во время событий в Сувернере из-за Селим и её брата, нам снова пришлось встретить это - впервые за долгое время.

Он взъерошил мне волосы и продолжил:

- Когда мы уйдём, тебе надо будет жить на постоялом дворе семьи Селим... В конце концов, это про запас. Потерянный груз не всегда возвращается.

Для меня мой партнёр был вроде мальчишки, родившегося не так уж и давно, и он сейчас спокойно улыбался.

- Я знаю это, поэтому я многое обдумал сам. Я ничего не говорил, потому что если бы я это сделал, ты бы вышла из себя, но я всегда думаю обо всём, что могу оставить тебе.

Я глотнула и оглянулась на него. Я была очень счастлива, что он беспокоится о мне, но мне и неописуемо грустно, потому что он думал о своём уходе. Эти два чувства сошлись вместе у меня в горле, причиняя страдание. Если бы он сказал мне что-нибудь об этом, я не смогла бы вынести это ожидание агонии и, конечно, разозлилась бы.

Не сметь даже думать о таком!

- Но я увидел тебя, в одиночестве засыпающую днём, плотно завернувшись в одеяло. Тебе точно что-то понадобится, чтобы не дрожать от холода.

- А?! Я-я-я не была...

Мои уши от гнева выпрямились, а щёки обдало жаром. Этого ни за что бы не произошло, будь я сейчас волчицей, но это тело было слишком маленьким для таких сильных переживаний.

- В общем, ладно, мне пришло кое-что в голову, и я усердно работаю над этим, но благодаря Коулу и Миюри мой замысел, похоже, осуществится быстрее.

Его рука переместилась на мой затылок, он поцелуями собрал слёзы с моих глаз. Ощущение грубого прикосновения его бородки свидетельствовало, что это не сон.

- Понимаю... Тогда... тогда почему ты решил взяться за эту работу? Это беспокоило меня. Ты просто хочешь скопить денег? Что ты будешь делать со всеми этими деньгами?

- Я не могу унести золото на небеса, ты знаешь.

- Этого не может быть... они для меня?

Я хотела ему объяснить, что в этом нет нужды, но почему-то в его лице проявилось облегчение.

- Даже если бы я оставил тебе деньги, разве ты не превратила бы каждую монету в попойку, во время которой ты бы жаловалась всем на своё одиночество, или вообще не проявила бы к деньгам интереса и вместо этого залезла бы в пшеничное поле?

- Чт?.. Ты?..

- В общем, я действительно хочу оставить деньжат хотя бы более прагматичной Миюри.

Он смотрел на меня, не находившую слов от неожиданности, а затем нежно улыбнулся.

- Вот почему я хочу оставить тебе то, что ты никогда бы не выпустила из рук, даже когда задремлешь на солнце или свернёшься калачиком, укутавшись одеялом, в холодную тихую ночь. В общем... - он почему-то остановился в этом месте и смущённо почесал голову. - Я хотел сделать это. Было занятое время, да и я сам не очень приспособлен к этому...

Я даже застонала, раздражённая, что никак пойму его, и он стал извиняться, неловко улыбаясь, а затем продолжил:

- Это книга.

Он пожал плечами.

- Ты сама сказала это давным-давно. Расскажи прекрасную историю своего странствия со мной.

Я чувствовала, что однажды, в самом деле, сказала это. Именно так давние легенды передавались будущим поколениям.

- Но рот может поведать лишь ограниченное число слов. Только взгляни на эту кучу разрешений. Мир полон того, что не поместится в голове одного человека.

Хотя мы вместе побывали во многих местах, оказалось так много незримых правил, с которыми мы ни разу не столкнулись. И здесь была выложена лишь малая их часть.

- Повседневная жизнь такая же. Если ты присмотришься, между похожими днями есть небольшие различия, и иногда эти мелочи могут быть действительно приятными. Например, когда эта пиявка прилипла к твоему запястью.

Он показал рукой, я почему-то смутилась и прикрыла это место ладонью.

- Я подумал, было бы неплохо всё это записать. Помнишь, сколько подобного этому ты прочла в книгах Эльзы, в её церкви, в деревне, поклонявшейся богу-змее?

И я тогда вспомнила. Я это делала в той деревне. Чтобы выяснить, где искать Йойтсу, чтобы найти своих старых друзей, я прочитала бессчётное число старых рассказов в затхлом подземелье церкви. Эти рассказы кто-то записал, чтобы поведать о событиях минувших лет.

- Я хотел написать как можно детальней. Что-то другим, кто это прочтёт, останется непонятным, но это понравится тебе единственной. И тогда ты сможешь оглянуться назад и увидеть, что вчера и сегодня, прошлый год и этот - действительно были разные, верно?

- М-мм... В самом... деле... - кивнула я, и мой партнёр, довольный, ответил тем же.

Но потом некоторое смущение отобразилось на его лице.

- Но это значит, что я писал понемногу, когда находил время, но... э-э... всё, о чём я могу писать, - это торговля, а как родилась Миюри, всё, о чём я могу писать, - это рассказы о ней.

Я поняла, куда он клонит.

- А, так вот, что ты писал время от времени?! Это не жалобы или недовольство?! - изумлённо спросила я, и он криво улыбнулся.

- Это горсточка - забота о Миюри... Но там не жалобы. Даже наши доводы заставляют меня смеяться, когда я перечитываю.

Наконец, поняв, я была готова провалиться сквозь землю. Он определённо записывал время от времени события минувшего дня, словно фиксируя их. Он даже записывал наши ссоры, я думала, что он готовится к следующей стычке.

Какой бесхребетный самец

- думала я про него!

- Но у нас не хватит денег на обработку всех этих бумаг, и совсем нет времени что-то записывать, когда приезжают гости.

Казалось, разговор совершил полный круг, вернувшись к пергаменту на столе.

- Значит, ты копишь на это?

- Да. Обычно знать нанимает монахов записывать события прошлого. Но и тогда лишь самые крупные города пишут ежегодные хроники для собственной значимости. Однако эту работу с пергаментами нам принесли как раз люди из монастырей.

Я смотрела на своего радостно рассказывающего партнёра, и вспоминала те моменты, как мы вместе ехали в повозке, и у него был именно такой глупый вид.

"Дай я расскажу тебе, как мы сможем заработать на этом деньги, и на этот раз я уверен, что мы заработаем много, не угодив в беду!"

Я была счастлива тому, что мне показалось, будто ничего не изменилось с того времени, и в то же время в моей груди всё сжалось.

- Во-первых, монастыри имеют дело с бумагой. Заслужив их благодарность, мы сможем добыть её чуть ли не даром.

Я немного раздражённо кивнула - какой же он прямолинейный!

- Но есть и ещё особая причина заслужить благодарность монастырских людей. И это... - он перевёл взгляд на стол и вытащил какой-то лист, это было не разрешение, а записи, что я делала для самой себя. - Вот это. Почерк.

- Почерк?..

- Ты не очень хорошо пишешь, сколько бы времени ни прошло.

Это уже слишком! Будто на хвост мне наступил. Я резко выпрямилась и схватила его за бороду.

- Ой, ой, не сер... не сердись!

- Ты, дурень! Я, может, и не слишком хороша в этом, но это вовсе не неразборчиво!

Пусть мой партнёр был всё тот же, но я искренне не понимала достоинств письменного языка людей. Да, я не слишком хорошо пишу и этого не отрицаю. Просто это так, не могу хорошо писать. Могу предположить, что у меня такие человеческие конечности, и моё возмущение, когда он указал на мою неспособность, не было притворным. Я же ничего не могла с этим поделать.

- Эй, постой, погоди. Сначала я думал, ты просто не привыкла читать и писать. Но ты на удивление ловкая в других случаях. Поэтому, когда я увидел, как пишет госпожа Селим, у меня возникла мысль.

- Селим? - меня удивило, что он назвал это имя.

- Почерк госпожи Селим, он в общем... плохой.

- Она тоже медленно читает, нет?

- Да. И ещё все эти ошибки, что она сделала.

Выбрать не тот шнур, перепутать коробки со свечами, спотыкаться, падать, ронять вещи - что всё связывает? И как всё может зависеть от благосклонности монастыря? Они, что, помолятся за неё?

Но что тогда?

- У всех у вас не очень хорошее зрение.

- А? - воскликнула я, застигнутая врасплох, такое никоим образом не могло быть возможным. - Та-такого просто не может быть. Я прекрасно вижу. И я двигаюсь совершенно свободно в тёмном лесу.

- Тогда напиши эту букву, - и он показал какую. - Так, как ты её видишь, хорошо?

Эту я хорошо знала и легко могла написать. Быстрый овал, потом линия направо, а в конце быстрый изгиб вниз и влево. Я полагала, что сделала всё довольно хорошо.

- Ты действительно написала букву, как видишь?

Его плечи сдвинулись вверх и вниз вместе со вздохом.

- Буква, которую ты переписала, написана госпожой Селим, и она немного отличается.

- Ты пишешь не так уж плохо. Вот почему я сначала сомневался. Но госпожа Селим - там всё действительно плохо. Я думаю, именно поэтому она всё время ошибается. В последнее время она справляется лучше, но, вероятно, потому, что она запомнила сейчас, где что. Или, может быть, по запаху.

Когда он упомянул запах, я вспомнила тёмный лес. Точно. Я всегда полагалась на свой нос и уши, двигаясь в своей волчьей форме. Затем моё удивление утихло и стало тоскливо. Ведь я, получается, так и не смогла хорошо разглядеть лицо своего партнёра. А с другой стороны, было очевидным и то, что я никогда не чувствовала, что моё зрение доставляет неудобства.

Я испытала смятение, переходившее в ярость и требовавшее ответа, но мой разум быстро рассудил так: поскольку я знала, как выглядит мир только благодаря этим глазам, я попросту полагала нормальным то, что видела. Но что теперь делать с этим?

- И что теперь? Я должна молиться Богу, как малыш Коул, чтобы мои глаза стали лучше?

- Нет. Это то, почему мы пойдём в монастырь, - он свёл указательный и большой пальцы кольцом и поднёс его к глазу. - Очки.

- Разве я как-то не показывал их тебе во время нашего странствия? Если ты дашь капле воды упасть на лист, она расплывётся в эту неописуемую форму, верно? Они в монастыре придают стеклу эту форму и хорошо полируют. И тогда буквы станут для тебя крупнее и разборчивее. В богатых монастырях должны быть прекрасные очки и их должно быть у них много.

Я не смогла достаточно хорошо это себе представить, но не было похоже, чтобы он лгал. И я кивнула, успокоенная тем, что что-то подобное существует, а мой партнёр приложил кольцо из пальцев к моему глазу.

- Как я слышал, ты вот так надеваешь их на лицо. Они говорят, что цена высокая, потому что им надо делать стекло побольше, и его трудно полировать, зато ты сможешь увидеть все мелкие вещи в мире.

Я бы потом смогла перенести всё, что видела, и всё, что не могла прежде видеть, на бумагу. Как ледник хранит лёд, как белка зарывает орех. По ту сторону от кольца из пальцев партнёра я увидела, как он улыбнулся. Он почему-то показался ближе, чем обычно.

- Мы, возможно, не сможем добыть очки сразу, ведь им предстоит занять место на твоём лице, но мы, пожалуй, можем найти что-то для увеличения слов, что можно держать в руке. А потом много бумаги. Как только у нас всё будет, и ты снова попрактикуешься в написании, ты сможешь записывать всё, что захочешь.

Это будет не ожидание крупного происшествия, которое я никогда не забуду, а собирание мелочей, случавшихся каждый день. Что я, конечно, просто не могла запомнить, и вовсе не потому, что ненавидела повседневную жизнь в купальне. Я любила всё, что происходило в течение дня. Просто все эти воспоминания рассеялись бы, как только я бы выпустила их, я бы лишь намочила бы живот, если бы легла в них, как в ту прохладную лужу. Записав, я могла бы согреть их.

- Я буду работать так усердно, как смогу, чтобы купить бумагу и чернила, поэтому тебе просто нужно будет написать так много, что ты не сможешь прочесть это всё. Тебе не будет скучно, если ты напишешь так много, что забудешь начало, когда достигнешь конца, верно?

Я не знала, насколько это было сказано в шутку, а насколько всерьёз. Я не знала, насколько это оправдается на самом деле, но это было тем, над чем он так усердно думал, и что сделало меня такой счастливой, что хотелось расплакаться от счастья.

- Но... Если я потрачу всё время на написание, не пропущу ли я то, что хотела бы записать?

- Если честно, меня стало больше беспокоить, будешь ли ты делать это каждый день или нет, с тех пор, как ты стала легко впадать в скуку.

Я надула губки и уставилась на него, но он воспринял это со спокойной улыбкой.

- Но у тебя будут чернила и бумага. У тебя будут очки. И, сумев записать, ты бы была в порядке, верно? Если тебе тревожно, сделайте эти орудия своим оружием. Соскобли пером туманную мглу прошлого и вытри её бумагой.

Всё это время знал ли он о колодце тьмы внутри меня?

Мой партнёр немного постарел с нашей первой встречи, он заговорил с более зрелым выражением на лице, чем когда-либо:

- Монах из древних времён однажды сказал: "Дай человеку рыбу и накормишь его на весь день. Но научи его ловить рыбу и накормишь его на всю жизнь".

Я выразила своё уважение отчаянному человеку, пытавшемуся учить мудрую волчицу, тем, что усмехнулась, обнажив клыки.

- Да, я хочу рыбы. И от персиков в меду не откажусь.

- Я знаю. И поэтому я буду занят каждый день.

И тогда настал момент, когда я, не в силах больше себя сдерживать, бросилась к нему и врезалась головой над правой стороной лба ему в скулу. Прозвучало достаточно громкое

, мой партнёр охнул, но я не была против этой боли. Потому что, без сомнения, моему сердцу было куда больнее.

- Ты дурень.

Слова, появившиеся из глубины сердца.

- Ты дурень... - повторила я, и мой хвост прошелестел в воздухе.

Теперь моё сердце разрывалось от счастья и любви к своему партнёру, я почти сказала, что мне не нужны ни очки, ни что-то подобное, но кое-чему я научилась. Как и времена года, отношение к вещам меняется. Пока у меня было оружие, выбранное им для меня, я могла отбивать атаки тьмы, просачивавшейся время от времени.

- Да, я хочу очки. Но мне не нужно ничего слишком большого.

- Мм... А? Но в любом случае у тебя они должны быть, верно? И госпожа Селим тоже сможет пользоваться ими.

В прежние времена, давным-давно я бы сразу обнажила свои клыки и зарычала, если бы он упомянул имя другой женщины в такой ситуации, но не теперь. Я в его объятьях, и он пристально смотрит на меня.

- Ей надо пользоваться ими. Мне они не нужны.

Его лицо чуть вытянулось от разочарования, но это наверняка из-за его доброты. Он учитывал многое, например, то, что я лучше вижу картину в целом.

Но ведь я была такой сотни лет. Мой мир был ничем, если не тем миром, что я видела сейчас.

- Сказать тебе, почему?

Я подняла голову, наши лица оказались рядом.

- Скажи, мне на будущее.

Я улыбнулась - хороший самец.

- Если бы я могла хорошо видеть, вдруг я бы заметила, что мне не нравится твоё лицо? Я бы предпочла не разочаровываться так после всего этого времени.

Его лицо недовольно нахмурилось. Достаточно было просто знать это.

- Однако я нашла тебя в этом мире безо всяких очков.

Его глаза широко раскрылись, над ним опять взяли верх, раздражение проявилось на его лице.

- Это правда, я не уверен, что мне понравится, если ты станешь ещё зорче.

Он был всё ещё милым мальчиком, если мог говорить такое даже сейчас, хотя и злился.

- Тогда я дам что-то госпоже Селим для чтения, и это могут оказаться дорогие очки, так что не выходи из себя, ладно?

- Я подумаю.

- Знаешь...

Его раздражённое лицо было таким милым, что я не могла не улыбнуться.

- Честно... Только для работы. Если я дам госпоже Селим очки, она сможет стать лучше в чтении и письме, кажется, она стремится учиться. Она терпелива, поэтому я мог бы поручить ей делать всё, что делал Коул, например, составлять отчёты по покупкам и расходам, писать письма гостям и даже писать в город по делам. Мне станет намного легче.

- Меня спрашивать не будешь?

Я и так умела читать и писать. Ладно, я знала, почему он, конечно, не мне, а Селим поручит выполнить работу. Но я всё равно спросила, по одной причине. Я должна знать всё, что лежит на этом столе. Были записи соглашений, которые мы ещё не видели. Если я смогу чувствовать нити, связывавшие нас с партнёром, когда потеряюсь, мне не о чем будет беспокоиться.

Он посмотрел на меня и устало вздохнул. Возможно, он действительно уже был измотан.

А моя причина...

- Нет смысла мне быть свободным, если ты занят.

Потому что мой партнёр любил меня и всегда работал изо всех сил.

- Хех, - засмеялась я собственной избалованности и продолжала смеяться, испытывая странное, ужасное облегчение. - Хи-хи-хи, ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха!.. Дурень, какой же ты дурень.

- Конечно, кто же ещё?

Он тоже рассмеялся, и какое-то время мы ничего не делали, только смеялись. А отсмеявшись, наконец, хором вздохнули.

Это было странное время - без повседневности и скуки.

- Теперь ладно, нам надо покончить с тем, что осталось - решительно сказал он, будто закруглял этот этап.

- Мм, давай разберёмся со всем этим.

У меня было ощущение, что мы уже говорили друг другу одно и то же тысячу раз. Но теперь я больше не боялась не суметь различать эти повторы.

- А, вот ещё, - сказала я, беря перо в руку.

- Малыш Коул много говорил об этом. Книгам и всему такому нужны названия. Должны ли мы дать название этому в честь себя?

Некоторое время он смотрел на меня, потом на его лице появилась лёгкая улыбка.

- Какое название носит этот дом?

- Хмм? Действительно, это было бы лучше всего.

Воспоминания о моём времени с партнёром. Воспоминания, которые я никогда не могла бы забыть. Я наполнила бы свою книгу как можно большим количеством воспоминаний.

Том, переполненный счастьем, как время жизни и цветов, и бурлящие воды их дома - Весенний Журнал.

Он мог стать чем-то, на что любой мог бы посмотреть с сухой улыбкой и раздражённо пожать плечами.